Кеннет Оппель - Тёмное крыло
Сумрак содрогнулся, когда представил себе, как небо становится мутным и сгущается темнота.
— Стало очень холодно. Пострадали все, кто нуждался в солнце. Первыми умерли растения, затем ящеры, которые ели растения, и в итоге плотоядные, которые питались ими. Но мы умели выживать. Мы были мелкими и быстрыми, и нам было нужно совсем немногое. Когда мир остыл, ящеры остыли вместе с ним и умерли. Мы сохраняли под своей шерстью тепло, а если было нужно, впадали в спячку. Мы пережили долгую холодную ночь, питаясь насекомыми, личинками и семенами. Когда всё кончилось, земля была усыпана гигантскими телами ящеров. Однако некоторые смогли выжить.
Икарон помолчал, и затем начал рассказ, которого Сумрак никогда раньше не слышал.
— В это время звери и увидели свой шанс. Ящеры были слабее, чем когда-либо до этого времени; многие болели — у них гнила чешуя. Но мы все знали, что, если мы ничего не предпримем, они снова станут сильными. Поэтому много веков назад звери заключили Договор.
Икарон вновь колебался, словно рассказ об этом давался ему нелегко. «Договор», — взволнованно подумал Сумрак. От этого слова веяло тайной и мужеством.
— Звери знали, что и надеяться не могли на победу над ящерами в битве. Они были далеко не так сильны. Но звери могли нападать на них другим способом. В соответствии с Договором, все звери согласились не причинять вреда друг другу. Они должны были работать вместе, разыскивая гнёзда ящеров и уничтожая яйца. Они предотвратили бы появление нового поколения ящеров. На это потребуются века, но в итоге они полностью искоренят ящеров.
В тишине, которая следовала за этим рассказом, Сумрак дрожал. Он не знал, что и подумать. Это действительно был изобретательный план — и столь же безжалостный. Но как иначе могли маленькие существа вообще надеяться победить таких больших? Несколько долгих и неловких мгновений Сумрак представлял себе тех беспомощных детёнышей ящеров, которые росли внутри своих яиц, а затем скорлупа вокруг них вдруг разрывалась на куски.
— Договор был гениальным деянием, — с напором в голосе сказала Нова, обращаясь ко всем рукокрылам. — Это была триумфальная победа нашего ума над инертной мощью ящеров.
— Это было варварское деяние, — ровным голосом ответил Икарон. — Тем более, что многие из ящеров даже не питались мясом. Они не представляли для нас угрозы, но мы, тем не менее, уничтожили и их яйца.
— Яйца выглядели одинаково, независимо от того, какого рода ящер был внутри, — парировала Нова. — Поэтому нам нужно было уничтожить их все. Это был вопрос выживания.
— Это было истребление, — заявил Икарон.
— Называйте это как угодно, — ответила Нова. — Зверям приходилось жить в постоянном страхе…
— Да, в страхе, — прервал её Икарон, — Но любое существо боится своих хищников. Таков порядок вещей. Договор был чем-то неестественным. Договор был преднамеренным решением избавить землю от ящеров, чтобы вместо них могли царствовать звери!
Сумрак никогда не видел своего отца в таком возбуждении, и он с тревогой смотрел на Нову, спрашивая себя, что же она скажет в ответ. Ему едва не стало дурно, потому что такого рода словесный поединок был ему незнаком. Его отец держался замечательно, его слова били точно в цель, голос ни разу не дрогнул. Но Сумраку приходилось признать, что Нова тоже была на высоте.
— Как бы то ни было, время ящеров подошло к концу, — сказала она. — Договор просто ускорил неизбежное. Это просто необходимо было сделать. Выбора просто не было.
— Был, конечно, — проворчал на неё слова Икарон. — И мы сделали этот выбор.
— Тогда расскажи им, — подзуживала его Нова, и в её голосе слышалась больше, чем просто насмешка. — Расскажи им об этом благородном выборе.
Сумрак был удивлён дерзостью Новы. Почему отец не заставил её замолчать? Почему он не вонзил зубы ей в шерсть, чтобы наказать её?
Вместо этого Икарон обратил всё своё внимание на четыре семьи, рассевшиеся по ветвям. Его грудь надулась, когда он сделал глубокий вдох.
— Рукокрылы сотни лет принимали участие в выполнении Договора. Когда я был моложе, я также исполнял свой долг по охоте на яйца ящеров.
Едва слыша возбуждённое чириканье, которое пронеслось по всей колонии, эхом повторяя его собственное удивление, ошеломлённый Сумрак взглянул на Сильфиду. Ему внушали, что ящеры погибли сотни лет назад. Но они вообще не были существами древних времён — они населяли мир, в котором жил его собственный отец! И он охотился на них!
— Я всё больше и больше ощущал, — говорил Икарон, — опасения насчёт того, что я делал. И я был не одинок. Сол и Барат ощущали то же самое — и то же самое было и с твоим отцом, Нова.
— Мнение моего отца — не моё собственное, — парировала она.
— Всего нас было двадцать шесть — тех, кто решил, что мы не могли больше охотиться на яйца ящеров и уничтожать их, — продолжал Икарон. — И так мы расторгли Договор. Сделать это было довольно трудно. Это означало не просто порвать с нашей колонией. В некоторых случаях это предполагало разрыв связи с нашими собственными родителями, братьями и сёстрами, и даже с детьми. Это было очень болезненным для всех нас. Мы навлекли на себя презрение других зверей. Мы были дезертирами. Трусами. Нас изгнала собственная колония. Мы должны были найти новый дом. Мы хотели найти какое-то отдалённое место, где могли бы жить в гармонии с другими существами и растить наши семьи в безопасности. Нам сильно повезло найти этот остров. Он стал местом рождения практически для всех вас.
— Всё, что мы сделали — просто игнорировали проблему, — сказала Нова всем собравшимся. — Мы не решали ничего. Мы просто позволили делать эту работу другим. На этом острове не было никаких ящеров, но на материке их оставалось ещё много, и они пожирали наших сородичей-рукокрылов, пока мы наслаждались нашей великолепной изоляцией. Это был эгоистичный поступок.
Сумрак обеспокоенно взглянул на своего отца, спрашивая себя, как тот ответит на это. Слова Новы звучали очень убедительно, и он хотел, чтобы его отец сказал что-нибудь такое, что показало бы её неправоту и беспочвенность брошенного вызова.
— Это был просто вопрос совести, — ответил Икарон. — Мы хотели избежать резни.
— Это был неправильный выбор! — прокричала Нова.
— Замолчи, Нова! — гневно произнёс Сол.
— Только предводитель заставит меня замолчать! — фыркнула Нова. — Если бы мы исполнили свою часть обязанностей по Договору, к настоящему времени мы могли бы жить в мире, совершенно свободном от ящеров. А при таком раскладе они могут появиться даже на нашем любимом острове.
Сумрак подвинулся поближе к матери — он жаждал ощутить надёжность тепла её тела. Мир внезапно превратился в гораздо более обширное и пугающее место, чем был всего лишь несколько часов назад.
— У тебя просто паранойя, Нова, — строго сказал Икарон. Он навис над ней, а его паруса развернулись и туго натянулись.
— Этот ящер должен быть предупреждением для всех нас, — сказала Нова, расправляя собственные паруса, словно в ответ на вызов. — Мы больше не можем жить в изоляции. Настало время вновь вспомнить о выполнении наших обязательств по Договору. Если это была ящериха, найдётся и гнездо. Гнездо означает яйца. Я предлагаю всем послать группу на материк для совещания с другими колониями.
— Что происходит на материке — это не наша печаль, — сказал Икарон. — Переправа может быть крайне опасной. Вы что, уже забыли? — он сделал паузу, и Сумрак подумал, что его глаза обращены на него и на Сильфиду. — Тем не менее, чтобы быть уверенными в том, что и мы сами, и наши дети в безопасности, завтра я организую экспедицию, чтобы посмотреть, есть ли на острове другой ящер или гнездо.
— Это крайне маловероятно, — сказал Сол колонии.
— По крайней мере, хоть какая-то подвижка, — заметила Нова. — А как насчёт визита на материк?
— Нет, — ответил Икарон. — Это не нужно.
Барат и Сол кивнули в знак согласия.
— А если мы вдруг обнаружим яйца здесь, на острове, — спросила Нова, — каковы будут ваши действия?
— Не будет никаких яиц. Но если мы обнаружим хоть одно, вы знаете мой ответ. Яйца ящеров не должны быть повреждены.
— И вы позволите, чтобы эти яйца проклюнулись в нашем собственном доме, в нашем собственном лесу?
— Мы живём здесь, потому что дали клятву воздерживаться от уничтожения яиц, — сказал Икарон. — Сейчас уничтожение яиц было бы ужасным лицемерием. Я не допущу этого.
— Это решение недостойно предводителя.
Глаза Сумрака широко раскрылись от удивления, когда его отец отступил, откинулся грудью назад и начал бить по воздуху своими парусами; поднявшийся ветер сбил Нову с места и заставил её упасть, принимая позу подчинения.
— Нова, я разрешил тебе высказать своё мнение, — закричал он. — Не заблуждайся, думая, что твои слова имеют какой-то вес! Я решаю, что лучше для колонии, и буду это делать до своего последнего дня.
