Замерзшее мгновение - Камилла Седер
В самом низу холодильника стояло шесть банок крепкого пива в упаковке. Он всерьез задумался, а не наплевать ли ему на кормление норок и не завалиться ли с пивом на диван — как раз учитывая, что ничто уже не имеет значения: все раскроется. И, в худшем случае, ему придется за это заплатить.
В тишине перезимовавшая муха раз за разом билась в грязное оконное стекло. Из-под шапки по лицу струился пот.
Невероятным усилием воли он поднял кормушки. Можно взглянуть на это и так: на грани катастрофы рутинные занятия были единственным, за что хочется зацепиться.
Громкий звук ударов выбивалки по ковру отдавался от стен, напоминая револьверные выстрелы. Он почувствовал, как по спине пробежал холодок. Звук прекратился, когда Ли опустила руку, и та неподвижно повисла вдоль тела. Она была такая маленькая, что выбивалка доставала до земли, напоминая клюку. Она вдруг показалась ему старой и больной, как та беззубая женщина, которую представила как свою бабушку. Свен ни разу не спросил Ли, думала ли она, что бабушка все еще жива.
С тех пор как он впервые за много месяцев поговорил с отцом по телефону, в нем постоянно жил страх: снедающее беспокойство, вгрызавшееся в нервную систему, временами становилось ледяным ужасом, чтобы потом сублимироваться в физическую активность и вновь зарождаться комком слабого беспокойства где-то в животе. При взгляде на Ли оно переместилось под адамово яблоко, и на мгновение ему показалось, что он сейчас заплачет.
Она стояла и смотрела на него, такая же растерянная.
«Господи, пусть с тобой ничего не случится», — подумал он, и горло сжало еще сильнее. И только тогда он принял решение. Назад пути нет. Нет, если ему дорога жизнь.
Удивительно, но сейчас он понял, что она ему дорога.
53
Кабинеты коллег опустели. Но хотя рабочий день уже закончился, все двери оказались распахнуты, а компьютеры включены. Телль быстрыми шагами пошел на звук голосов.
Пространство, прилегающее к кухонному уголку, служило в качестве кафе для не желающих идти в полицейскую столовую. Дверной проем закрывали широкие плечи Бернефлуда.
— Хорошо, что пришел, — сказала Бекман, сидевшая на мойке, помешивая в чашке горячий шоколад.
Кто-то бросил на стол пакет печенья. Телль вдруг почувствовал зверский голод — он не помнил, ел ли сегодня что-нибудь, кроме завтрака. Он потянулся через стол к пакету, чтобы взять горсть печенья. Карлберг закашлялся, когда Телль накрыл его своим пальто.
— Я пыталась тебе дозвониться.
Телль кивнул с набитым ртом.
— Наверное, мобильник разрядился.
«Или был выключен», — мог бы добавить он, но не стал рисковать своей репутацией еще раз за сегодняшний день и налил себе чашку кофе.
— Я и не думал, что мои старые товарищи засидятся тут до позднего вечера, — сказал Телль с нарочитой небрежностью, — очевидно, сильно недооценил ваше рвение. Что скажете, если мы прямо сейчас обсудим ситуацию, раз уж все равно собрались?
Он открыл окно, что требовало особого усилия после того, как все окна и двери заменили на шумоизолирующие и безопасные для детей — «защищенные от людей», как их обычно называл Бернефлуд.
— Вы осудили меня утром за то, что я не поделился с вами своими соображениями о нашем случае с джипом, и, наверное, в чем-то были правы. Я мог бы сделать это сейчас. То есть попытался бы более подробно разобраться в нераскрытом деле, о котором раньше говорил, и…
— Я только что доложила о разговоре с Сусанн Енсен, старшей сестрой Улофа Барта, — прервала его Бекман. — Поэтому мы пытались до тебя дозвониться. И до Гонсалеса, но он на Фредриксхамнском пароме, и если ему не удастся уговорить капитана развернуть посудину, он не сможет к нам присоединиться.
— Фредриксхамн?! — с наигранным ужасом воскликнул Телль. — Я разве не говорил, что хотел бы знать, когда кто-то собирается плыть на алкогольном пароме? Может, я сделал бы заказ…
— Тсс… этот номер больше не пройдет, — встрял Карлберг.
— Хватит болтать! И что?
Все, кроме Телля, уже выслушали доклад Бекман. Было поздно, он страшно проголодался, и у него не осталось других радостей.
— Ну, Сусанн Енсен сидела в приемной, — продолжила Бекман. — Я уже собиралась домой, но она пришла ко мне. Помнишь, я встречалась с ней на днях в «Клара»? Тогда она вообще ничего не сказала, но теперь, очевидно, решила заговорить. И рассказала, что несколько лет назад они с Улофом здорово напились и ближе к утру он раскололся и поведал ей о каком-то убийстве, в котором был замешан, убийстве молодой девушки в каком-то клубе — «Ангелы ада» или что-то типа того. В Буросе. По ошибке. Сусанн не знала, шла ли речь об изнасиловании или грабеже, закончившемся убийством, поскольку он говорил несвязно, а расспрашивать ей показалось отвратительным. Предполагаю, ты имел в виду именно это дело?
Телль оживленно кивнул.
— Продолжай.
— Да, но больше она особо ничего не сказала. Кроме того, что вспомнила об этом случае, когда я спросила, знает ли она кого-то, кто мог бы желать смерти ее брата. Она решила помочь и сочла, что теперь, когда он все равно уже мертв, это не сыграет роли. Что она сдаст его.
— Необычайная ясность мысли для наркоманки, — сказал Бернефлуд.
— Она не помнила, говорил ли Улоф, когда было совершено это преступление и когда именно рассказал ей об этом, но брат с сестрой не общались последние пять или шесть лет, так что прошло по меньшей мере столько времени. Она сказала, что с тех пор, как Улоф переехал в Чинну, она была у него только однажды. То есть именно тогда он излил перед ней душу.
Бекман задумчиво смахнула челку с глаз.
— Она говорит об Улофе то же, что и все остальные: с ним было трудно. Молчаливый, довольно замкнутый. Кстати, то же самое можно сказать и о Сусанн. Видно, что жизнь обошлась с ней жестоко. Но чем-то она мне нравится.
— Ну, Бекман, это мы уже поняли, — широко улыбнулся Бернефлуд, демонстрируя амальгамные пломбы. — Что тебе нравятся наркоманы, проститутки и всякое отребье. Их ведь просто жалко, правда?
— Заткнись.
Телль стоял, упираясь ладонями в столешницу, и не мог скрыть возбуждение.
— Тогда вопрос…
— Был ли он один? Нет, Барт был не один, — снова прервала его Бекман. — Насколько поняла Сусанн, их было трое. Сказал ли он сестре, как звали остальных злодеев, и точно ли она это помнит? Ответ, естественно, отрицательный. Но как только мы здесь закончим, я сяду за компьютер и просмотрю нераскрытые
