Полудницы - Павел Владимирович Волчик
– Узел анаконды, – вдохновенно пропел долговязый. – А я думал, мне больше не выпадет шанса его применить.
Наемник обернулся, и доктор узнал в нем человека, которого меньше всего хотел бы встретить в темном лесу, – Каланча смотрел на него, злобно сверкая глазками. Нос его все еще казался непомерно большим, распухшим – памятный подарок Илия в день их встречи у барака.
– Вот и увиделись снова, – Каланча осклабился, его лицо смотрелось жутко в лунном свете. – Я сам вызвался, когда узнал, кого нужно закопать.
– Инициатива наказуема, – ответил Илий. – Но, если тебе хочется, можешь вместо меня поковырять землю.
По лицу наемника пробежала судорога. Он подошел, взял пистолет из рук своего напарника и направил прямо в грудь Илия.
– Вот ты говоришь, а вот тебя уже и нет.
Щелкнул предохранитель. Доктор услышал, как Гульшан нервно шевельнулась, связанная веревкой. Над головой зашелестели листья от легкого порыва ветра.
– Такие, как ты, – мрачно сказал Илий, – не убивают легко и быстро.
– Такие, как ты, – передразнил его Каланча. – И много ты встречал таких, как я?
– Больше, чем мне бы хотелось. В мирное время вы на стену лезете – некого помучить. Поэтому, как мухи на падаль, летите туда, где идет война. Уж там-то найдется возможность исполнить свои тайные желания. И больше всего вас, конечно, в тылу…
Каланча ткнул пистолетом ему в щеку, что-то прошипел. Ноздри его опухшего носа раздувались.
Молодой наемник, который никак не ожидал, что его напарник имеет личные счеты с пленником, решил вмешаться:
– Подожди! Граф велел сначала узнать про тайник…
– А мне плевать. Завтра истекает срок моего контракта. Меньше возни. Скажем, что пленные пытались бежать.
Боец сглотнул, растерянно оглянулся:
– Ну, пусть хотя бы выроет яму, не самим же нам ее рыть.
Каланча кивнул:
– Ты прав. Работа грязная. Не будем торопиться. Тем более он говорит, что не хочет умирать по-быстрому. Дадим ему время насладиться моментом. Сначала займемся вон той черноглазой, а потом посмотрим, как этот запоет.
Каланча подошел к Гульшан, сел рядом с ней на корточки и громко сказал Илию:
– Видишь, я подарил твоей жене новое ожерелье. Чем больше вырывается, тем сильнее узел сжимает шею. Меня научили делать такой узел на востоке, где я, этакая ты мразь, служил на передовой, а не в тылу. Что ты стоишь? Копай!
Он зацепил пальцем веревку, как будто гитарную струну, и Гульшан поморщилась. Доктор с силой вонзил лопату в землю, и черные комья с переплетенными корнями посыпались на траву.
– Я не его жена, идиоты, – услышал Илий за спиной звонкий и гневный голос Гульшан. – Сколько раз вам повторять?
– Закрой рот, – рявкнул Каланча.
– Я плохо знаю эту девчонку, – небрежно сказал доктор, продолжая копать. – Но даже если бы знал хорошо, не рассказал бы о тайнике.
– Значит, это все-таки ты спрятал лекарство, – выступил вперед молодой наемник. – Говори. Граф еще может сохранить тебе и ей жизнь.
Илий молча воткнул лопату в почву. Рядом уже появилась небольшая горка земли. Из кустов снова донесся неясный шорох.
– Ну? – не выдержал наемник.
– Сказать по правде, мне не нравится, что Граф только угрожает и ничего не предлагает мне за ценную информацию. Вы, ребята, получаете деньги за службу и так ничего и не нашли, а у меня есть препарат – так что же, отдавать его даром? Вот я и говорю: почему бы Графу не заплатить мне: я слышал, он богатый человек.
– Заплатить? – удивился молодой наемник. – Но лекарство-то его…
– Заткнись! – взревел Каланча. – Он тянет время, заговаривает зубы, не слушай его. Эй, мразь, смотри сюда.
С этими словами Каланча схватил Гульшан за волосы и, достав свой фирменный нож, которым он однажды перерезал канат на висячем мосту, приставил к ее щеке.
– Не знаешь ее? Думаешь, я идиот? У меня хорошая память на лица. Я помню, как вы вместе пытались перейти через мост. Такую красавицу сложно забыть. И мы знаем, что это твоя жена, потому что видели ее вместе с твоей дочерью. Местные сказали, что девочка нашлась. Обеих мы посадили в машину. Но девчонку в лес не потащили – парни немного перестарались, когда мучили ее. Хотя, возможно, она еще жива…
Илий перестал копать, он так сильно сжал черенок лопаты, что костяшки на пальцах побелели.
– Теперь я даю тебе последний шанс, – упиваясь властью, с придыханием произнес долговязый. – Говори, где тайник.
Илий замер, поглядел на лопату, измазанную землей, двумя пальцами, как червяка отлепил от лезвия тонкий корень.
– Хорошо, – тихо сказал он. – Просто убери нож от ее лица, и я скажу.
Каланча поднялся, довольный собой.
– Ну?
Илий сказал что-то совсем тихо.
– А? Я тебя не слышу, мразь…
Лицо Каланчи скривилось, он шагнул ближе. Второй наемник тоже сделал шаг вперед.
– Говори.
Долговязый прицелился ему в живот.
– Ты вроде как хирург. Знаешь, наверное, каким приятным может быть выстрел в кишки?
Илий не успел открыть рта – Гульшан крикнула:
– У них нет твоей дочери. Они врут.
– Стерва!
Каланча обернулся и выстрелил. Может быть, он нарочно метил в дерево, чтобы припугнуть девушку, или случайно промазал, но Гульшан дернулась, упала, и веревка на ее шее начала сжиматься.
Илий рванул вперед и тут же понял – это конец: он не успеет добежать до Каланчи. Наемник мгновенно развернулся к нему, поднял руку с оружием.
Шорох листвы. Невидимая тень. Ком бурой шерсти, облепленной сухими листьями, врезался в грудь долговязого. Лязгнули зубы. Бух! Справа от доктора что-то свистнуло. Правое ухо обожгло огнем, теплые брызги упали на шею.
Каланча заорал – дикий зверь повис у него на руке, вцепился пастью, разорвал куртку задними лапами. Пистолет шлепнулся в траву.
Зверь не рычал, лишь молча сжимал челюсти. Долговязый взвизгнул, упал на одно колено.
Илий мельком взглянул на Гульшан – она дергалась на земле, борясь с веревками, хрипела. Доктор машинально шагнул к ней, но тут же шорох слева заставил его повернуться. Молодой наемник, ошалевший от вида лесного зверя, терзавшего его напарника, пришел в себя и потянулся за винтовкой, оставленной Каланчой у дерева.
Илий остолбенел, тупо уставился на лопату в руках, и, не раздумывая,
