Лоран Ботти - Проклятый город. Однажды случится ужасное...
С трудом преодолевая отвращение и почти физическую тошноту, Бертеги тщательно осмотрел все закоулки часовни. Никаких следов человеческого присутствия.
Бертеги обошел каменный алтарь, с ужасом заметив вделанную в него ржавую цепь с массивным наручником, и увидел небольшую дверь, закрытую занавесками, сейчас напоминавшими нищенские лохмотья; дверь вела в смежную комнату, вероятно, служившую ризницей. Там было абсолютно пусто и черно, как в угольной шахте, — очевидно, именно в этом месте и вспыхнул пожар. Но наверняка где-то есть и другие ходы. Жертв не должны были приводить через главный вход.
Комиссар медленно посветил фонариком вдоль стен и действительно обнаружил еще одну, совсем узкую дверь, тоже обугленную и едва заметную. Однако на ней висел замок — совершенно новый, блестящий.
Сердце Бертеги встрепенулось. Он лихорадочно размышлял. Дверь заперта с этой стороны — значит, за ней никого не должно быть. То есть никто не оказался бы там добровольно… Нужно попытаться открыть дверь — в багажнике у него все еще оставались кусачки, с помощью которых он разделил надвое цепь на двери подвала Одиль Ле Гаррек.
Бертеги вернулся к машине и открыл багажник. Поскольку комиссар уделял гораздо больше внимания своей одежде, чем уходу за автомобилем, ему пришлось довольно долго рыться среди набросанных как попало всевозможных инструментов, грязных тряпок, предметов различного назначения, среди которых был и портативный холодильник, прежде чем он нашел нужную вещь.
Затем он снова направился к часовне, и в это время ему послышался какой-то шорох за спиной. Он обернулся и прислушался, задержав дыхание. Деревья оставались неподвижными, и сквозь их густые ветви, несмотря даже на отсутствие листвы, трудно было что-либо разглядеть. Внизу туман медленно колыхался над Лавиллем, полностью его поглотив. Бертеги снова включил фонарик — здесь, снаружи, уже начинало смеркаться. Луч света скользнул вдоль зарослей деревьев и кустов и пропал где-то вдали. Ничего.
Бертеги вернулся в ризницу, снова ощутив леденящий ужас, когда проходил через главный зал. После нескольких неудачных попыток комиссару удалось справиться с замком. За дверью оказалась витая лестница с неровными выщербленными ступенями, уходившая наверх, в темноту. На стене Бертеги заметил выключатель и щелкнул им — над лестницей зажглась тусклая голая лампочка. Теперь он понял, что гул шел от электрогенератора.
* * *Комиссар снова вытащил револьвер, который убрал в кобуру, возясь с замком, и начал подниматься. Лестница была узкой и крутой — невозможно было понять, где она заканчивается и не ждет ли его кто-нибудь в конце пути. Бертеги понимал: если это так, он мало что сможет сделать; по правде говоря, такой опасности, как сейчас, он не подвергался уже много лет — находясь всего в нескольких шагах от того страшного места, где Талько убивали детей, в дьявольском храме, каждый камень которого еще хранил воспоминания о творившихся здесь ужасах. Ему казалось, что он преодолел добрую сотню ступенек, поминутно оглядываясь и прислушиваясь, чтобы не оказаться захваченным врасплох. Наконец перед ним оказалась небольшая лестничная площадка. Бертеги различил смутные очертания находящегося здесь генератора и новую дверь — точнее, темный прямоугольный проем. Войдя в комнату, он обнаружил матрас на полу, стол и… ряд плоских мониторов, очевидно, подключенных к одному и тому же устройству. Убедившись, что в помещении никого нет, Бертеги поискал выключатель; он нашелся и оказался исправным. Комната была обшита деревянными панелями и совершенно не повреждена — это подтвердило его догадку о том, что пожар начался внизу, может быть, даже в подвале, и остановился на полпути.
При свете комиссар лучше разглядел то, что уже увидел в темноте: наспех заправленную постель на полу, стол и длинную консоль, на которой выстроился ряд мониторов (он насчитал восемь). От них действительно тянулись провода к какому-то массивному прибору, издававшему мерный электрический шум.
Бертеги натянул латексные перчатки и продолжил осмотр. Подойдя к матрасу, он откинул покрывало. Да, от простыней шел легкий человеческий запах, испарения сна… Кто-то спал здесь еще прошлой ночью — комната носила все приметы жизни, совсем недавнего присутствия… Андреми? Комиссар вздрогнул.
Затем подошел к мониторам и включил первый попавшийся. Появилось изображение: жилая комната, скорее всего гостиная, пустая, со слегка деформированными, скругленными углами: очевидно, камера слежения была установлена под самым потолком. За кем же он наблюдал? Судя по качеству изображения, это была не простая веб-камера, а гораздо более хитроумное устройство. Можно было даже различить картины на стенах и мелкие детали убранства, вроде диванных подушечек. Чувствовалось некоторое несоответствие между размерами роскошного помещения и довольно скромной обстановкой.
Второй монитор. Женщина, стоящая перед мольбертом в художественной мастерской, — о назначении комнаты можно было судить по картинам, развешанным тут и там на стенах. Кажется, она собиралась рисовать… нет, просто смотрела на картину (свою?). Бертеги подумал, что где-то наверняка есть кнопка для увеличения изображения, но не смог ее найти. Невозможно было в подробностях разглядеть внешность женщины — видно было лишь ее овальное лицо с правильными чертами и длинные гладкие черные волосы. Но в поведении ее было что-то неуловимо странное: например, она слишком долго неотрывно смотрела на картину, стоя совершенно неподвижно.
Но тут, кажется, ее кто-то окликнул или позвонил в дверь: она повернула голову и, немного помедлив, сняла рабочую блузу и вышла из комнаты.
Бертеги включил третий монитор. Холл, пол, покрытый черно-белыми плитками в шахматном порядке. Снова появилась та же самая женщина, и Бертеги понял, что это другая камера в том же самом доме. Она располагалась прямо напротив двери, чтобы можно было следить за всеми, кто приходил и уходил. Сейчас Бертеги видел только спину женщины и ее длинные черные волосы.
Она открыла дверь и пару минут с кем-то разговаривала. Затем посторонилась, впуская гостей. Появилась еще одна женщина — комиссару показалось, что он ее уже где-то видел, и почти сразу он вспомнил где: это была та самая женщина, которая сидела за ноутбуком в кафетерии лицея. Следом за ней вошел…
Николя Ле Гаррек!
Господи боже, да что происходит?! Почему опять Ле Гаррек?! Что он делает в доме этой женщины? И кто она такая? Почему за ней шпионят из Талькотьера?
Бертеги снова переключил внимание на монитор. Ле Гаррек и его спутница прошли в гостиную и, даже не садясь, несколько минут проговорили о чем-то с хозяйкой дома — точнее, говорили только они, а она не произнесла ни слова. Затем она проводила их к выходу. Они вышли, художница пересекла коридор и скрылась из виду. Конец фильма.
Бертеги включил следующий монитор. Еще одна комната, судя по всему, детская: игрушки, небольшой письменный стол… Весь дом был нашпигован камерами!
Следующий монитор… Взглянув на изображение, Бертеги окаменел: часовня в Талькотьере! Точнее, вид, открывающийся изнутри нее: он даже заметил капот своей машины. Очевидно, это была камера не слежения, а обычного видеонаблюдения, из тех, что есть во многих домах. Бертеги судорожно сглотнул: у него нарастало иррациональное ощущение, что он угодил прямо волку в пасть.
Оставался последний монитор. Не совсем уверенным жестом комиссар нажал кнопку. На экране была та самая комната, в которой он сейчас находился, с выстроенными в ряд мониторами. Он увидел самого себя, стоящего перед одним из них. И силуэт приближающегося человека — прямо у себя за спиной.
Бертеги резко обернулся в тот самый момент, когда человек уже занес над головой дубинку. Ни секунды не размышляя, комиссар выстрелил — за мгновение до того, как дубинка обрушилась бы на его голову.
Глаза человека удивленно расширились, потом он схватился рукой за грудь и выронил дубинку. И в конце концов, пошатнувшись, рухнул на пол.
— Твою мать!.. — выдохнул Бертеги.
Он еще несколько раз шепотом повторил ругательство, не в силах оправиться от шока. Прежде чем выяснить, в каком состоянии находится его жертва, он быстро подошел к окну, отдернул одну из темных занавесок и осмотрел окрестности, чтобы убедиться в отсутствии сообщников. Затем подошел к двери и выглянул на лестницу. Никого.
Значит, этот человек пришел один — по крайней мере, в непосредственной близи больше никого не было. Бертеги присел на корточки рядом с телом, пощупал пульс. Мертв. Мать-перемать! Конечно, это была законная самозащита, но все же…
Камера!
Внезапно Бертеги осознал, что у обитателя этой комнаты не было никаких причин шпионить за самим собой. Что в камере, расположенной где-то здесь, под потолком, нет надобности, если только…
