Евгений Сивков - Классика российского налогового консалтинга: Аудитор. Консультант. Советник. Аудитор (возвращение)
Глава 33. Миротворец
Нет такой крепости, которую не могли бы взять могучие большевики, большие деньги или искусные переговорщики. Стас, отправляясь в охваченную восстанием Бармалеевку, обладал всеми необходимыми предпосылками для успешного выполнения задания по умиротворению барсакельмесов. Власть не была расположена к силовому способу разрешения конфликта; бармалеевцы могли получить серьезные льготы финансового характера; Савельев имел за плечами богатейший опыт ведения переговоров с очень непростыми партнерами.
Дорога в Бармалеевку была перекрыта двумя кордонами. Ощетинившаяся карамультуками живописная баррикада с одной стороны и пост ОМОНовцев – с другой. Прессы ввиду раннего часа и отсутствия свежих известий не наблюдалось. Милицейский офицер, внимательно просмотрев документы, пропустил посланца губернатора через непризнанную международным сообществом границу. Стас прихватил из машины белую салфетку, прикрепил к авторучке, получился симпатичный флажок. Подходя к баррикаде, он чувствовал себя настоящим парламентером, в сознании почему-то всплывали образы из старого советского фильма: офицер под белым флагом идет к зданию Рейхстага.
– Чего хочешь, человек из России?
– Я принес вам вести от президента и губернатора. С кем я могу поговорить? Кто у вас главный?
Человеку из России было дозволено перебраться через баррикаду. Через двадцать минут Стас уже был в селении барсакельмесов. Улицы деревни опустели, по ним не бегали ребятишки, не бродили задумчивые козы, прохожих почти не видно. Сопровождающий парламентера парень, вооруженный неизменным карамультуком, молча указал на дверь сельсовета. Над входом в здание висел написанный от руки плакат: «Временное правительство республики Барса-Кельмес». Члены правительства дожидались Савельева в кабинете главы администрации. За прямоугольным столом располагались пять человек. По бокам сидели четверо старейшин барсакельмесского народа: поджарые старики с обветренными лицами и седыми бородками. Во главе стола пребывал бывший егерь, а ныне почтенный сапа-инка Вахрюшев. Рыжая клочковатая борода Дениса воинственно топорщилась, глаза его горели нездоровым блеском. На стене за спиной вождя барсакельмесов висел портрет Ленина в скромной рамочке. Чуть ниже располагался плакат, текст его представлял собой довольно странную трактовку одного из высказываний вождя революции: «Фабрики рабочим, жизнь медведям, землю крестьянами, свободу барсакельмесам». Гость уселся на колченогий табурет, на который ему царственным жестом указал Вахрюшев.
– Чего хотят от нас убийцы ведмедей?
– Я пришел к вам с миром. Меня уполномочил вести переговоры лично Президент Российской Федерации. Вам, барсакельмесы, предлагается наладить плодотворное взаимовыгодное сотрудничество. В рамках единого государства, конечно. Вот, можете посмотреть.
Парламентер протянул сидящему рядом с ним старейшине папку, тот передал ее своему вождю. Вахрюшев небрежно взял ее двумя пальцами, поднес к лицу и зачем-то понюхал. Затем экс-егерь передал папку одному из старейшин.
– Мои люди посмотрят. Вечером приходи говорить. Одно скажу сразу: ведмедям – жизнь, нам – свободу. На чем стою и не могу иначе. Иди.
Стас приподнялся с табуретки.
– Уважаемые, – обратился он к высокому собранию. – Не подскажите, где я могу найти господина Сарсадских? По моим сведениям он сейчас пребывает на территории Бармалеевского района?
– Спит он. У магазина как водится, – хором ответили седобородые.
Поиски колдуна не заняли у Савельева много времени. Туша многострадального золотоискателя бугрилась на деревянном крылечке деревенского магазина. Одна рука Зенона исполняла роль подушки, в другой он крепко сжимал бутылку с водочной этикеткой. Могучий храп колдуна оглашал окрестности, редкие посетители магазина осторожно переступали через тело, стараясь не потревожить сон господина Сарсадских. Стас проделал аналогичный маневр, вошел в магазин и попросил продавщицу налить ведро холодной воды. В сознание Зенон пришел только после того, как приятель в третий раз щедро плеснул на его макушку живительной влаги. Дотащив колдуна до гостиницы при сельсовете, в которой проживал запойный постоялец, Савельев занялся приготовлением кофе. Через полчаса Зенон стал относительно вменяемым.
Стас никогда не видел своего друга в таком состоянии: под глазами мешки, трехдневная щетина, всклокоченная шевелюра нуждается не только в стрижке, но и в многократном использовании шампуня.
– Что с тобой, старик? Ты на себя не похож. По какому поводу мировая скорбь обуяла столь могучий разум?
– Полный кирдык, Стас. Конец мечте моей жизни. Золото, золото, куда ж ты, мать твою, подевалось, – простонал Зенон.
Он поведал Савельеву о странных метаморфозах чудесного холма. В свою очередь консультант информировал колдуна о событиях, которые привели к серьезному политическому кризису федерального масштаба.
– Все вроде бы играет нам на руку. Москва дала согласие на открытие в районе игорной зоны, готовятся серьезные налоговые льготы, вопрос о создании заповедника для твоих шаманов-кудесников тоже решен. Так что ты в чем-то оказался прав. Бармалеевка – действительно золотоносный район. И не потому, что где-то под холмом залегает месторождение. А потому, что при умелом подходе можно получить доходы поистине золотые. Может, ты своих духов неправильно понял.
– Наверное, ты прав, дружище, – согласился Зенон.
– Но, понимаешь, возникла одна проблема. И ты должен в ней разобраться. Никому такая задачка не по зубам, только такому колдунищу, как ты – Стас знал, что грубая лесть в умеренных дозах представляет собой лучшую смазку для того, чтобы важное начинание заскользило по пути успеха.
– Что за проблема? – Зенон наконец-то выказал признаки интереса к разговору.
– Смотрю на местных старейшин. Вроде бы обычные деревенские мужики. Нормальный здравый смысл, хитринка такая здоровая. А как этот самый Вахрюшев рот раскроет, начнет нести пургу какую-то дикую – у них глаза стекленеют, и они начинают поддакивать самым безумным идеям. А парень – настоящий шизофреник. Я конечно, не психиатр, но такой взгляд, как у него, наблюдается у пациентов психушек. Я как-то был с посещением в одном дурдоме – на всю жизнь запомнил, ни с чем не спутаю. Через два часа у нас встреча. Я тебя прошу – сходи со мной. Диагноз поставишь, лечение предложишь. Сам я ничего сделать не смогу. По рукам?
– Побриться бы надо, – глядя в потолок, ответил колдун. Вечернее совещание в кабинете главы сельской администрации проводилось в том же составе за одним исключением. Для Зенона, которого хорошо знали в Бармалеевке, поставили дополнительный стул. Стасу предложили все тот же колченогий табурет.
– Мне сказали, чего хочет от барсакельмесов Россия. Ничего нового – нам деньги за ваш чмех. Вы пришли сюда, в наши края, с вами пришли деньги и чмех. Это зло! Мы этого не хотим, – глаза Вахрюешва мерцали янтарным светом.
Руки вождя барсакельмесов в начале его речи спокойно лежали на столе, но постепенно пальцы бывшего егеря пришли в движение, они начали отбивать по дереву столешницы странный ритм: раз-два-три-раз-два-три-раз-раз-два… Темп речи постепенно ускорялся, все быстрее становился и перестук заросших рыжим волосом пальцев Вахрюшева. Старейшины не сводили немигающих глаз с великого Сапа-инки. Их седые бороденки начали ритмично раскачиваться, зрачки неестественно расширились, губы бесшумно шевелились в такт нарастающей скороговорке предводителя.
Савельев заметил, что Зенон опустил веки и внимательно прислушивается к ритму вахрюшевского тамтама. Руки колдуна лежали на коленях, а пальцы он заплел в замысловатые фигуры – мудры. Стас знал, что мудры предназначены для отражения энергетических ударов, они препятствуют пробиванию ауры враждебными духовными эманациями.
– Кто ответит за то, что ведмедь-атай остался без жертвы? Ваш бешеный чмех не дает его духу успокоиться! – Вахрюшев сорвался на крик.
Кисти его рук уже начали жить своей собственной паучьей жизнью, мохнатые лапки-пальцы забегали по столешнице с умопомрачительной скоростью. Безымянные пальцы отбивали ритм костяшками верхних фаланг, их большие собратья ласкали дерево подушечками, а мизинцы, указательные и средние скребли поверхность стола ногтями.
Внезапно Зенон выпрямился, расправил плечи, сделал глубокий свистящий вдох через плотно сжатые зубы, его пронзительно-зеленые глаза метнули невидимую молнию в защитника прав угнетенных медведей. Ментальный выстрел свалил барсакельмесского Бонапарта наповал. Вахрюшев поперхнулся собственной тирадой, глаза его закатились, обмякшие ладони сползли со стола, а их владелец, откинувшись на спинку кресла, затих. Через пару секунд кабинет огласили звуки могучего храпа. Старейшины дружно повернули головы в сторону колдуна.
