Андерс Рослунд - Три секунды
Он стоял посреди кабинета, глядя на плеер и распечатки на столе. Продолжая смеяться, комиссар вышел из участка и поехал в Аспсос, к стенам, высившимся над поселком. На центральной вахте он потребовал все записи с тюремных камер слежения, начиная с четырнадцати часов двадцати шести минут двадцать седьмого мая. Вернулся к себе, принес еще кофе из автомата и сел, чтобы отследить каждую секунду с момента смертельного выстрела с колокольни.
Гренс уже знал, что ищет.
Он выбрал видеокамеру номер четырнадцать, висевшую над окном центрального поста. Потом промотал запись вперед и остановил, чтобы изучить каждого выходящего. Надзиратели, посетители, заключенные, поставщики, лицо за лицом, проходили мимо камеры, волосы на уровне объектива, кто-то предъявлял удостоверение, кто-то расписывался в журнале посещений, большинство просто махали рукой знакомому дежурному.
Он успел просмотреть до записи, сделанной через четверо суток после выстрела.
И сразу понял, кто перед ним.
Очень коротко стриженный человек в форме надзирателя в двадцать часов ноль шесть минут заглянул в камеру, направляясь к выходу, немного задержал взгляд и пошел дальше.
Знакомое ощущение в животе и груди обычно бывало гневом, но сейчас было чем-то другим.
Он остановил запись и отмотал ее назад. Человек на экране недолго поговорил с дежурным, потом взглянул вверх, в камеру — совсем как три недели назад, стоя возле другого дежурного, сидевшего в другой стеклянной будке — в правительственной канцелярии. Гренс проследил за человеком в форме надзирателя до самой дуги безопасности, ворот и стены, до камер под номером пятнадцать и шестнадцать. Человеку на экране было трудно сохранять равновесие. Как же страшно грохнуло в тот день. От такого грохота рвутся барабанные перепонки.
Ты жив.
Вот почему комиссар потом три часа сидел на столе и смотрел на ширящуюся на полке дыру.
Я не принимал решения о смерти.
Вот почему ему нужно было понять, стоит ли вплотную заняться тем, что он видел, или увиденное только показалось ему важным, но потеряет свою важность, если поделиться им с кем-нибудь еще.
Хоффманн жив. Так что вы тоже не принимали решения о смерти.
Все еще смеясь, он достал из ящика стола вызов на слушания, где предстояло решить вопрос о продлении ареста. Гренсу предстояло скоро явиться туда. Слушания были началом пути к обвинительному приговору и долгому тюремному заключению для трех высоких начальников, злоупотребивших властью.
Комиссар громко рассмеялся, заплясал посреди безмолвного кабинета, а потом осторожно замурлыкал что-то себе под нос. Тот, кто прошел бы в эту минуту мимо его кабинета, разобрал бы мелодию, похожую на мелодию из шестидесятых — что-то вроде «Тонких пластинок» Сив Мальмквист.
И еще день спустя
Небо как будто медленно опускалось к земле.
Эрик Вильсон стоял на асфальтовой площадке. Тонкая ткань липла к телу, встревоженные мухи что-то искали среди капель пота. Девяносто девять градусов по Фаренгейту, выше температуры тела, а через пару часов, к обеду, будет еще жарче. К этому времени жара обычно разливалась повсюду.
Вильсон провел уже мокрым платком по лбу и так и не понял, что стало суше — лоб или ткань. В аудитории трудно было сосредоточиться, утром вышли из строя все кондиционеры, и занятий по курсу advanced infiltration[27] не выдержали даже полицейские начальники с запада Соединенных Штатов, которые при других обстоятельствах с удовольствием послушали бы собственные голоса.
Он, как обычно, смотрел через ограду, увенчанную колючей поволокой. За оградой была учебная площадка. Шестеро одетых в черное прикрывали седьмого, потом из двух невысоких зданий раздались выстрелы, двое «сопровождающих» бросились на сопровождаемый объект, машина резко рванула с места и умчалась. Вильсон улыбнулся. Он заранее знал, что этот президент тоже будет спасен, а злодеи, стрелявшие из домов, снова останутся ни с чем. Секретная служба всегда на высоте. Те же учения, что и три недели назад. Полицейские другие, но учения те же.
Вильсон поднял лицо к безоблачному небу, словно чтобы помучить себя самого. Пусть солнце разбудит его.
Сначала он винил во всем жару. Но дело было не в ней.
Он находился не здесь.
В последние дни он словно отсутствовал. Он выполнял задания, участвовал в обсуждениях, но в аудитории оставалось только его тело. Мысли и душевные силы покинули Вильсона.
Четыре дня назад Свен Сундквист попросил его проехать семь миль до границы штата, в Джэксонвилл, чтобы пообедать в ресторане, на белые скатерти которого можно ставить ноутбуки с кадрами с камер слежения. Он увидел лицо Паулы в тюремном окне, а потом — взрыв и черный дым. Выстрел из снайперской винтовки разорвал людей на куски.
Они работали вместе почти девять лет.
Паула был тем, за кого он отвечал. И его другом.
Вильсон подошел к гостинице, раскаленный воздух обтекал щеки и лоб. В просторном вестибюле было прохладно. Вильсон протолкался через людей, которые медлили здесь, лишь бы не выходить на улицу, добрался до лифта, поднялся на пятый этаж, в свой прежний номер.
Разделся, принял холодный душ и в халате лег на покрывало.
Они тебя спалили.
Пошептались, а потом отвернулись.
Вильсон поднялся; неясное беспокойство снова вернулось. Он полистал сегодняшнюю «Ю-Эс-Эй тудей» и вчерашнюю «Нью-Йорк таймс», утонул в телерекламе моющих средств и местных адвокатов. Он не был здесь, как ни старался. Побродил по номеру, задержался у мобильных телефонов, которые уже проверял утром. Цепочки, связывающие его каждая со своим агентом. Пять аппаратов лежали в ряд на письменном столе с того самого вечера, как он приехал. Достаточно проверять их пару раз в день, но это беспокойство и чувство неприсутствия… и он сделал это снова.
Вильсон стал один за другим брать телефоны в руки, проверять дисплей.
Когда у него в руках оказался четвертый телефон, он дрожа сел на кровать.
Пропущенный вызов.
На телефоне, который следовало ликвидировать, потому что агент мертв.
Тебя больше нет.
Но кто-то пользуется твоим телефоном.
Вильсон снова взмок, но не из-за жары. Чувство жара и рези пришло откуда-то изнутри, ему еще никогда не случалось переживать подобного.
Кто-то пользуется твоим телефоном. Кто-то нашел телефон и набрал тот единственный номер, который записан в памяти.
Кто?
Следователь? Сыщик?
В номере было прохладно, почти холодно, Вильсон начал замерзать, сорвал покрывало, залез под одеяло, от которого пахло ополаскивателем, и лежал неподвижно, пока снова не вспотел.
Кто-то, кто не знает о назначении этого телефона. Кто-то, кто звонит нигде не зарегистрированному абоненту.
Вильсон опять замерз, еще сильнее, толстое одеяло неприятно терлось о кожу.
Он сможет перезвонить. Он сможет услышать голос того, кто ответит, без риска быть опознанным.
Он набрал номер.
Радиоволна промчалась сквозь невесомый воздух, несколько секунд превратились в часы, годы, потом наконец гудок, долгий резкий писк.
Он вслушивался в звук, который трижды царапнул его ухо.
И знакомый голос:
— Задание выполнено.
Осторожное дыхание в трубке — во всяком случае, Вильсону оно показалось осторожным. Может, просто сигнал был очень слабым или вклинились атмосферные помехи.
— Корпорация «Войтек» в Аспсосской тюрьме ликвидирована.
Вильсон замер на кровати, боясь, что говорящий исчезнет из его руки.
— Увидимся в «тройке» через час.
Эрик улыбался голосу, к которому примешивался голос из громкоговорителя — видимо, агент находился в аэропорту.
Наверное, Вильсон в глубине души этого ждал. По крайней мере, надеялся.
Теперь он знает.
И он ответил:
— Или еще когда-нибудь где-нибудь.
От авторов
«Три секунды» — роман о современной преступности и о двух ведомствах — Главном полицейском управлении и Государственной пенитенциарной службе, — которые отвечают за борьбу с ней.
А жанр романа дает авторам известную свободу.
Сводить факты и вымысел вместе.
Главное полицейское управление. Факты. Полицейское управление много лет использует преступников в качестве агентов под прикрытием и информаторов. Сотрудничество это отрицается и скрывается. Ради того, чтобы расследовать особо тяжкие преступления, Управление закрывает глаза на другие преступления, поэтому иногда расследования и судебные процессы проводятся без должного обоснования.
Главное полицейское управление. Вымысел. Эверта Гренса не существует.
