Хэрри Грей - Однажды в Америке

— Бери этот, а я возьму вон тот, — предложил я.

Он направился к оставшемуся сейфу, бормоча:

— Не надо мне твоих одолжений.

Я вскрыл конверт, привязанный ниткой к ручке сейфа, и достал оттуда напечатанный на машинке код. Потом совместил ручку с нужным числом. Раздался щелчок, и дверца распахнулась. Я открыл сумку и принялся перегружать деньги в сейф. Краем глаза я видел, что остальные делают то же самое.

Неожиданно зазвонил телефон. Макс недовольно выругался и взял трубку.

Остальные продолжали заниматься деньгами. Макс отошел от телефона и обратился к нам:

— Это из главного офиса. Нам приказано сегодня днем сопроводить крупную партию спиртного в Вест-честер.

«О Боже, — подумал я, — вот было бы здорово, если бы нас поймали за этим занятием». Через пять минут эта мысль полностью оформилась в моей голове. Это было спасением. Как ни крути, но лучше отсидеть восемнадцать месяцев за нарушение «сухого» закона, чем встретить смерть во время этого дурацкого налета на Федеральный резервный банк. Вот именно. И как это ни мерзко, я пойду на то, что заложу нас всех правительственным агентам. Да, заложу своих друзей и стану стукачом. Я пойду в федеральное управление и сообщу, где они смогут накрыть нас вместе с грузом.

И нам придется отсидеть каких-нибудь полтора года, а при примерном поведении срок могут сократить и до одного. А уж год мы как-нибудь перетерпим. Может быть, за год в голове у Макса немного прояснится, и он бросит носиться с идеей об этом чертовом ограблении. Это единственный выход. Если Общество узнает когда-нибудь, что я навел полицейских на их бесценный груз, мне крышка. Меня просто оденут в цементную рубашку. Но как они об этом узнают? Им и в голову не придет, что я мог настучать на самого себя. Попробую слинять при первом удобном случае, чтобы успеть поговорить с ребятами из управления. Оставалось выяснить, когда и куда отправятся на покой наши чемоданы. Я окликнул Макса:

— Эй, Макс, ты уже нашел местечко для наших капиталов?

Он поднял голову над своим чемоданом:

— Я еще не делал никаких конкретных распоряжений. У меня богатый выбор. Давайте вначале закончим, а потом все вместе это обсудим.

— Мы успеем отправить их в надежное место до того, как поедем в Вестчестер, да? — с тревогой спросил Косой.

— Конечно. Ты что, — проворчал Макс, — думаешь, мы оставим все эти «бабки» здесь на полу?

Их прервал резкий стук в дверь из бара. Некоторое время мы стояли на месте, прислушиваясь. Макс подошел к двери и спросил:

— Да? — Он прислонил ухо к щели и стал слушать. Затем повернулся ко мне: — Башка, Мои говорит, что к тебе пришел твой младший брат. Это очень важно, он хочет увидеть тебя немедленно.

Глава 46

Это известие меня встревожило. Если мой младший брат осчастливил меня своим посещением, значит, случилось что-то действительно серьезное.

— Попроси его подождать, — сказал я Максу. — Я выйду через несколько минут.

Я поспешно засунул в сейф оставшиеся деньги и долго не мог закрыть замок. У меня начали трястись руки.

Ну и в переделку я попал. Все как в тумане, полная неопределенность. С одной стороны, мне не хотелось покидать нашу комнату до тех пор, пока я не удостоверюсь, что мои деньги в безопасности. Но с другой стороны, я должен был связаться с правительственными агентами, чтобы спасти нас всех от бессмысленной гибели. А тут еще братишка с его неожиданным посещением. Какое, к черту, дело могло заставить его сюда притащиться? Могу поспорить, оно имеет отношение к нашей маме. Ну и ситуация! Чем дольше я обо всем этом размышлял, тем в большее замешательство приходил. Мне понадобилось еще пятнадцать минут, чтобы закрыть сейф и уложить его в чемодан. Я вышел в зал. Мой брат сидел в баре в компании наполовину опорожненной бутылки виски. Мне стало не по себе. Если братишка явился за мной прямо сюда, значит, произошло что-то ужасное. Да, наверное, что-то случилось с мамой.

— Ну как ты, братишка? — спросил я, положив руку ему на плечо. Он сердито стряхнул ее:

— Где ты, черт возьми, пропадал? Почему ты заставил меня ждать?

— А что? Что-то случилось?

Он свирепо уставился на меня.

— Что-то? — повторил он. В его голосе звучало презрение и бессильная ярость. — Тебе было всегда плевать на то, как мы живем, ублюдок.

— Подожди, что-то случилось? С мамой? — встревоженно спросил я.

Он сразу весь обмяк, в глазах заблестели слезы. Он отвернулся и, всхлипывая, произнес:

— Мама в больнице. Она умирает. Она хочет тебя видеть.

По моей спине пробежали мурашки, в груди похолодело.

— Подожди минутку, — сказал я. На ватных ногах я вернулся в комнату и сказал, пытаясь сдержать дрожь в голосе:

— Макс, мне надо уйти. Моя мать в больнице. Повернувшись, я направился к двери.

Макс догнал меня и обнял за плечи.

— Если тебе понадобится помощь, дай мне знать.

— Хорошо, Макс, — тихо произнес я. — Спасибо.

Мы с братом вышли на улицу. Он поймал такси. В одну минуту мир потерял для меня все свои краски, кроме черной. В моей груди бешено колотилось сердце, голова раскалывалась, тело стало липким от пота. Некоторое время брат молчал, а затем пробормотал:

— Ты мерзкий ублюдок. Ты не появлялся у нас годами. Ты разбил ее сердце.

— Но я посылал деньги, — промямлил я.

— Кому нужны твои вонючие деньги? Я сам забочусь о маме.

У меня не было сил возражать. Горькие слезы стояли у меня в глазах.

Я даже не заметил, как мы доехали до больницы. Брат расплатился с таксистом. В оцепенении я поднялся вслед за братом по больничной лестнице и вошел в палату.

Мама открыла глаза и улыбнулась мне своей чудесной нежной улыбкой.

— Сынок, — еле слышно позвала она и потянулась ко мне. Меня била дрожь. В глазах потемнело. Я прильнул к ее руке.

— Как… ты… живешь… мой сыночек? — с большим трудом проговорила она. — Ты нашел работу? Ты… хороший мальчик? — Ее шепот стал почти беззвучным. — Ты хорошо… ведешь себя? Сынок?

— Да, мама. У меня работа за городом.

Больше говорить она не могла и впала в беспамятство. В полном отчаянии я бросился искать врача. Я влетел в его кабинет и стал бессвязно молить его о помощи.

— Тут уже никто не в силах помочь, — сказал он и, печально покачав головой, добавил: — Ей осталось всего несколько часов.

Я больше не мог сдерживать себя и разрыдался. Брат взял меня под руку.

— Держи себя в руках, тупая скотина, — сказал он.

Он довел меня до ближайшей забегаловки. Мы сели за стол и выпили. Я остался, пытаясь с помощью виски заглушить терзающие меня адские муки. Брат вернулся в больницу. И вдруг я вспомнил, что должен связаться с парнями из управления. Я вышел на улицу, нашел какую-то аптеку и попросил дать мне телефонный справочник. Отыскав в нем номер нью-йоркского отделения, я позвонил и подробно рассказал о предстоящей поездке, о том, где удобней сделать засаду на пути транспорта, и услышал на том конце голос, который не скрывал своего скептицизма:

— А откуда мы знаем, что это не глупый розыгрыш, что ты просто не отнимаешь наше время? Что заставило тебя позвонить? Как твое имя?

Я был настолько сбит с толку, что проорал в трубку свое имя и сообщил, что сам буду участвовать в сопровождении транспорта. Я проклинал его минут пять, а затем повесил трубку и вернулся в бар. Пришел брат и тихо сказал:

— Мама все еще без сознания.

Я зарыдал, слезы закапали прямо в стоящий передо мной стакан с виски. С отвращением взглянув на меня, брат вышел. Через некоторое время я вернулся в больницу. Я сидел рядом с мамой и не отрываясь смотрел на ее лицо. Ее дыхание вырывалось из груди вместе с тяжелыми хриплыми стонами.

И вдруг мама открыла свои чудесные глаза и стала искать мою руку.

— Я умираю, сыночек.

Я взял ее за руку. Не желая смириться с надвигающимся на меня ужасом и не зная, как уберечь и защитить мою маму, я заплакал, как маленький ребенок:

— Мама, мамочка…

Ее лицо светилось печалью и нежностью.

— Мы встретимся с тобой на том свете, детка, — успокаивала она меня.

— Но меня не пустят туда, чтобы встретиться с тобой. — Я безудержно разрыдался. — Я очень, очень плохой.

— Я попрошу за тебя у Бога, сынок.

Ее дыхание постепенно угасло.

Я услышал рыдания моего младшего брата, стоявшего рядом:

— Это ты убил маму! Ты разбил ее сердце. Ты, мерзавец!

Еле держась на ногах, я выбрался из палаты и вернулся в бар. Я не помню, как долго там просидел, заливаясь слезами. Я вспомнил о времени только тогда, когда за окном наступили сумерки. У меня осталась масса невыполненных дел. Нужно было еще позаботиться о том, чтобы надежно спрятать чемодан с деньгами и закончить дело с поездкой в Вестчестер. Надеюсь, эти борцы с «сухим» законом отпустят меня на похороны моей матери. Да, они всегда так делают.

Я отправился на такси к Толстому Мои. Наша комната была пуста, все уже ушли. Я долго стоял и недоуменно озирался по сторонам.