Бентли Литтл, Глория - Бентли Литтл
Пола выглядела подозрительной, когда Глория придвинула стул для Дэна — это было не в духе их семьи, приглашать незнакомцев на праздничные обеды, — но Мика вдруг стала церковной и довольной и, как, несомненно, учил Иисус, начала относиться к новому гостю так, как будто он был членом семьи. Прекрасная возможность продемонстрировать всеобщую любовь Бога.
Дэн улыбнулся и чувствовал себя как свой, впрочем так оно и было. Хотя никто, кроме Глории, этого не знал.
Она уже проходила через это раньше, в другое время, в другом месте, и вместо того, чтобы радоваться тому, что ее умерший сын вернулся, Глория чувствовала беспокойство. Почему? Она не помнила. Почему это происходит и почему она боится этого?
Дэн был Дэном. Уверенный и самоуверенный, он потянулся через стол за картофельным пюре, не спрашивая ничьего разрешения. Он зачерпнул огромную порцию в свою тарелку, вилкой подцепил пару ломтиков грудки, а затем вылил на все это большое количество подливки. Глория поймала взгляд, которым Пола обменялась с отцом, но Мика была практически в восторге от возможности похвастаться своей вкуснятиной.
— Мы уже поблагодарили Бога за эту трапезу, — сказала она Дэну, — но если вы хотите сказать несколько слов благодарности...
Дэн покачал головой, поднося вилку с едой ко рту.
— Нет. Все в порядке, и так вкусно.
Пола рассмеялась, а Мика напряглась, отвернулась от Дэна и бросила на Глорию укоризненный взгляд, как бы говоря — кого ты пригласила на этот День благодарения?! Застолье было неловким, но они справились с ним, а после Глория сказала остальным членам семьи, что хотела бы поговорить наедине со своим бывшим учеником и наверстать упущенное. Взяв Дэна за руку, она вывела его из дома на задний дворик и закрыла раздвижную стеклянную дверь, чтобы их не было слышно.
Она отвела его в сторону от дома, к задней ограде.
— Почему ты здесь? — потребовала она. — Что тебе нужно? Зачем ты появился? За кем тебя прислали?
— Мама...
— Не называй меня так. Почему ты здесь?
— Я просто хотел всех увидеть. Папа. Пола. — Он улыбнулся. — Даже Мика.
— Но ты не скажешь им, кто ты?
— Они все равно меня не узнают и не поверят.
— Но почему?
Он пожал плечами.
Она понизила голос, хотя никто не мог услышать ее с такого расстояния.
— Как ты здесь оказался? — спросила она. — Как это случилось?
— Я не знаю. Я умер... а потом оказалась здесь перед твоим порогом.
Глория нахмурилась. Может ли кто—то другой приводить людей сюда так же, как она приводила их оттуда?
Миры внутри миров? Изменение реальности приведет к ошибкам...
Может быть, это происходило с самого начала. Все было возможно. Поскольку она сама не понимала, как делала то, что делала, могло даже случиться так, что она была ответственна за воскрешение своего сына. Глория так не думала, но ее чувства к Дэну стали более добрыми, и она спросила его:
— Где ты собираешься жить? Что ты собираешься делать? Будешь ли ты пытаться найти... работу?
Он пожал плечами.
— Я еще не знаю.
— У нас есть комната для гостей, но я не думаю...
— Все в порядке. — Он улыбнулся, и что-то в этой улыбке заставило ее вздрогнуть. Это была улыбка Дэна, но в то же время это была не улыбка Дэна, и она с внезапной уверенностью поняла, что не имеет к этому человеку никакого отношения.
Она хотела, чтобы он ушел отсюда, хотела, чтобы его никогда не было. Кем бы он ни был, он был неправ, и она оглянулась в сторону дома и сказала:
— Думаю, будет лучше, если ты уйдешь.
Какое-то время он молча смотрел в ее лицо, а затем кивнул.
Она собиралась проводить его обратно через дом, но, к ее удивлению, он повернулся, ухватился за горизонтальную доску на вершине деревянного забора, подтянулся и с невероятной грацией перепрыгнул через нее. Не было ни "спасибо", ни "до свидания". Она услышала, как он приземлился на изношенный и крошащийся асфальт переулка, а затем пошел прочь, его шаги хрустели по грязи и гравию.
Ошеломленная и растерянная, Глория пересекла небольшой участок газона и вернулась в дом, захлопнув за собой дверь.
— Где твой ученик? — спросил Бенджамин.
— А? О, он... ушел. Ему пришлось уйти.
— Куда он делся? — Бенджамин нахмурился. — Я не видел его.
— Этот парень был груб, — уверенно сказала Мика. — А чего ты ожидал? Он не сказал "спасибо" и ушел, не попрощавшись. — Она повернулась к матери. — Я не понимаю, почему ты вообще пригласила его поесть с нами.
— Это была ошибка, — призналась Глория. — Раньше он был другим.
Не желая отвечать на вопросы, но готовая делать это столько, сколько потребуется, она была рада, когда Мика сменила тему, сказав отцу:
— Я видела, что у тебя на бампере грузовика теперь есть наклейка "Я сердце Тусона".
Пола фыркнула.
— Ты не можешь быть сердцем чего-то. Один человек это не "Сердце".
Мика повернулась к сестре и собиралась возразить, но Бенджамин сказал:
— Она права.
Мика закрыла рот.
— Я знал одного из тех, кто работал над рекламной кампанией "Я люблю Нью-Йорк". Он вышел на пенсию здесь, в Тусоне. Так и началась вся эта история с сердцем, понимаете. Они пытались изменить представление людей о Нью-Йорке в лучшую сторону, привлечь туристов, продать сувениров, поэтому придумали слоган "Я люблю Нью-Йорк" и использовали сердце для обозначения слова "любовь". Надо отдать должное — чертовски хороший рекламный ход.
— Это все замечательно, папа, — сказала Мика, прервав его. — Но мне просто интересно, откуда у тебя наклейка на бампере.
— О, я не знаю, — сказал он неопределенно. — Взял где-то.
— Они вроде продают их в магазине "Сторе", "Вэл-Март", "Tаргет", в любом из этих мест, — предположила Глория. — В передней части маркета, где они хранят открытки и туристические вещи.
— Я бы хотела себе купить. "Я люблю Тусон" — звучит патриотично.
— Ты всегда можешь переехать сюда, — предложила Глория.
Мика покачала головой.
— О, мама, не начинай снова...
Пола жила у них до субботы, в комнате для гостей, которая была ее старой спальней. Они пригласили Мику и ее семью тоже остановиться
