Копоть (СИ) - Виноградов Максим
— Хлипковат. И легенда никакая, — возразил второй.
— Да какая тут легенда? Взялся ниоткуда, документов нет, никого и ничего не знает. Зато владеет борьбой, возможно применяет магию. Чем не шпион? Втереться в доверие…
— К кому? К продавщице?
— Ну… для начала да. Потом найдет кого поприличней.
— Может быть…, но неправдоподобно. Шито белыми нитками.
— Ой, ну тебе лишь бы все усложнять!
— Господа, ну вернемся все же к фактам. Что мы имеем? Отсутствие регистрации — это раз.
— И документов вообще…
— И документов. Применение силы к гражданину города.
— Это два. Хоть и гражданин тот… такой себе.
— А вот это неважно! Давайте подойдем к делу формально.
— Отлично, что еще? Незарегистрированная магия?
— Причем магия подчинения, худшего пошиба. Тень раба, если не ошибаюсь?
— Ее разновидность.
— Ага, ну это три!
— Итого, три правонарушения. Каждое из них, отдельно — уже плохо.
— А все вместе, по совокупности, тянет на особо тяжкое.
— Да еще и предумышленное.
Они переглянулись с видом фокусников, доставших кролика из шляпы. Потом тот, что помоложе, наклонился к Джонсону.
— Рассказать ничего не хотите, молодой человек?
Даг оглядел собравшихся уставшим взглядом. Чего они ждут? Признания… в чем? Что он пришелец?
— Знаете что… господа… идите-ка вы все в жоп…
Хлоп! Пощечина прилетела слева и не позволила договорить.
— Ай-я-я-й, молодой человек! — разочарованно покачал головой высокий, потирая ушибленную руку, — Мы к вам со всей душой, а вы — ругаться. Плохое воспитание, бич нашего времени. Ну что же, господа, что решим?
— Каторга?
— Пожалуй, шахты.
— Да, на шахты запрос был совсем недавно.
— Исправительные работы на восьмом уровне…
— Скажем… на три года?
— Подходит!
— Великолепно!
Они снова переглянулись, весьма довольные проведенным «расследованием».
«Вы бы еще похлопали друг другу, — обреченно усмехнулся Даг, — Остолопы!»
Дознаватели шутили, спорили, смеялись. Вот так запросто решив судьбу человека. И чувствуя себя в полной безопасности. До тех пор, пока дверь допросной не открылась.
Вошел человек в простой белой рубашке, и брюках. Одежда сидела на нем, как вторая кожа. Высокий, статный, с открытым честным лицом. Его взгляд разом охватил всю комнату, дознавателей заставил вытянуться по струнку, а Джонсона — стряхнул не хуже оплеухи.
— Старший дознаватель Платон Устинов, — представился мужчина, пожирая Дага глазами, — А вы — Даг Джонсон, верно?
Не дожидаясь ответа, подошел, уселся за столом напротив.
— Доклад, кратко, — бросил притихшим подопечным.
Отчитывался толстый. По мрачному лицу Устинова определить отношение к делу совершенно не получалось. Слушал он внимательно, в нужных местах кивал, к сведению принимал. Но что по этому поводу думал — Даг отгадать не мог.
— Достаточно, э-э-э, Стив, — с небольшой запинкой, но начальник вспомнил имя подчиненного, — Вижу, глубоко в дело вы не вникали… Впрочем, у вас нет всей информации, так что это простительно. Господа, прошу, оставьте нас.
Он повернулся к Джонсону, пристально осматривая его с головы до ног, как забавный экземпляр на выставке. Подчиненные покинули допросную с похвальной прытью. С минуту старший дознаватель продолжал разглядывать Джонсона, потом заговорил.
— Даг, у меня есть чувство, что вы не из нашего мира, — на удивление мягко изрек Устинов, — Как будто свалились с неба на наши головы. Вот вас нет, а вот вы появились, из ниоткуда. Что на это скажете, Даг? Мне кажется, у вас есть весьма необычная история. Но давайте условимся: вы рассказываете все, а я всему верю. Как вам такое? Идет?
В этом была какая-то своя магия, хотя дознаватель не произносил никаких заклинаний. Опыт, игра на контрасте, прокачанная эмпатия или вербальные навыки? Джонсон просто ему поверил. Конечно, и выбора особо не было, не соглашаться же на неведомые «шахты на три года»…
Слово за слово, Даг выложил всю свою историю, начиная с лифта, двойника и «перемещения» между мирами и до того самого момента, как он оказался заперт в камере. По просьбе Устинова даже немного описал свои жизнь «до» злосчастного попадания. Впрочем, эта часть повествования дознавателя не слишком заинтересовала. О чужом мире он слушал невнимательно, для галочки. Зато приключения Джонсона в мире «Копоти» выспросил со всеми подробностями, да еще проявив при этом недюжинное понимание ситуации.
— Хорошо, Даг, кажется мы закончили, — Устинов подвел итог продолжительной беседы, — Я благодарю вас за откровенность. Думаю, мне есть, что обдумать. Вас сейчас проводят в камеру и обязательно накормят. И не беспокойтесь, Даг, ничего плохого с вами не случится! Я лично за этим прослежу.
Джонсон устало кивнул. Словам дознавателя хотелось верить. Но он уже привык, что все в этом мире так или иначе хотят его кинуть. Почти как и в прежнем. Только там Даг рисковал деньгами, максимум карьерой. А здесь — жизнью.
***
В кабинете Устинова собралось внеплановое совещание на «высшем» уровне.
За широким столом восседали трое, наделенные знаниями, средствами, а главное — властью.
Справа расположился Эдуард Бляхер, профессор, преподаватель, крупная шишка в академических кругах города. И, по совместительству — один из влиятельнейших членов правления гильдии теоретической инженерии. Он курил трубку, кутаясь в теплый китель. Дым клубами поднимался над кислой физиономией и скапливался под потоком комнаты бесформенными облаками.
Напротив сидел Жан Филипп Дюбуа — градоначальник и управленец, политик, советник, «новая волна» власти. Он был относительно молод, отлично воспитан и вышколен. В людях Дюбуа больше всего ценил два качества: высокое происхождение и беспрекословную исполнительность. По твердому убеждению Жана, человек либо имеет первое, либо просто обязан воспитать в себе второе. Сам он, без сомнения, принадлежал к «верхушке» городского бомонда. А по сути — являлся вторым лицом в городской иерархии. После мэра, конечно.
Хозяин кабинета, Платон Устинов, занимал привычное место — во главе стола. Как и всегда — собран, сосредоточен, погружен в дело на сто процентов. Одет с иголочки, властное лицо дышит силой. Взгляд пронизывающий, цепкий. Горделивая осанка и надменное выражение на физиономии просто обязывают воспринимать его серьезно. Он был далеко не молод — это выдавала проступающая седина. Но возраст еще не одержал победу над железным характером дознавателю. Попытался, сделал подход — и отступил, на время.
— Итак, объясните мне, каким образом этот… хм… Джонсон… сумел выбраться из академии? — с вызовом прошипел Дюбуа, — Он что, просто встал и вышел вон? А где же ваша хваленая охрана? Где предпринятые меры безопасности? Что, черт побери, за вакханалия у вас творится?
Тон советника заставил Бляхера поежиться, несмотря на то, что тепловоды работали на всю. Устинов не экономил на отоплении, также, кстати, как и на свете. Фонари освещали кабинет полностью, не оставляя ни единого темного уголка.
— Не все так просто, Филипп, — прокряхтел профессор, — Я даже не буду упоминать, что финансирование проекта явно недостаточно…
— Не надо! — Жан не постеснялся вставить реплику.
— …не буду говорить, что на охрану и прочую обслугу денег просто нет. Это всем и так ясно. Вопрос несколько глубже, чем кажется на первый взгляд.
— Ну так просветите нас, будьте добры!
Бляхер сморщился, про себя проклиная чертового политикана. Ни в чем не разбирается, ничего не соображает, зато лезет в каждую щель со своим очень важным мнением!
— Дело в том, что м-м-м… процедура ротации разработана и реализована весьма специфическим образом. Она, в числе прочего, подразумевает вполне определенное воздействие на ментальный слой реципиента.
— Да-да, это понятно! Они должны как можно быстрее забыть родной мир. Но как это связано с тем, что произошло?
Профессор тяжело вздохнул. Сохранять спокойствие становилось все трудней, так и хотелось приструнить зарвавшегося выскочку. На этот раз повезло — выручил хозяин кабинета.
