Все Здесь Хорошие Люди (ЛП) - Флоуерс Эшли
"Спасибо за беседу со мной, миссис Джейкобс", — сказал детектив Таунсенд, когда они уселись напротив друг друга.
После того, как они закончили в комнате Януарии, детектив Таунсенд разделил Крисси и Билли, чтобы они могли провести свои интервью один на один. Билли все еще находился наверху, в комнате Януарии с детективом Лэкс, а Крисси и детектив Таунсенд вернулись в гостиную рядом с входом, и она была благодарна за смену обстановки. Пребывание в спальне дочери, в окружении всех вещей Януарии, вызывало у нее панику и клаустрофобию. Кроме того, к облегчению Крисси, детектив Таунсенд закрыл французские двери в гостиной, отрезав их от хаоса за ее пределами. Вся эта суета вокруг и выкрикивание приказов заставляли ее нервничать.
"Почему бы нам не начать с сегодняшнего утра, — продолжал детектив. "С того момента, как вы проснулись. Не могли бы вы рассказать мне об этом?"
Крисси глубоко вздохнула, внезапная волна усталости пробилась сквозь непрекращающийся поток адреналина, который она ощущала с тех пор, как обнаружила, что Януарии больше нет. День, казалось, проходил в приступах; иногда ей казалось, что время ускоряется, а иногда тянулось как патока. "Наша сигнализация сработала в пять, как всегда", — начала она, а затем рассказала ему все утро до того момента, когда они с Билли позвонили в полицию — как спустились по лестнице, увидели надпись на стене, крикнули Билли, чтобы он спускался, как Джейс бросился к ней в объятия, как обыскивали дом в поисках Януарии.
Таунсенд что-то писал в маленьком блокноте, лежавшем у него на коленях. Закончив, он пристально посмотрел на нее. "А что насчет вчерашнего? Давайте пройдемся и по этому. Особенно если вы можете вспомнить что-нибудь странное за последние двадцать четыре часа или около того".
"Хм…" Крисси попыталась вспомнить, что они делали вчера. Когда ей это не удавалось, она пыталась вспомнить любую случайную деталь — что она надела, какая была погода, что дети ели на завтрак, — но в ее голове возникали образы мертвой и выброшенной где-то дочери. Через мгновение она опустила лицо на руки и прижала пальцы к глазницам.
"Я знаю, что это трудно", — сказал Таунсенд, его тон был успокаивающим. Он смягчился после того, как нагрубил, найдя фотографию Януарии в танцевальном костюме, но Крисси подозревала, что это объясняется скорее целесообразностью, чем искренностью. "У вас голова идет кругом, но постарайтесь сосредоточиться. Вчера была суббота. Можете ли вы вспомнить, что вы делали вчера?"
Крисси вздохнула. "Да. Да. Это была обычная суббота. Билли работал. Утром дети занимались хозяйством. Они делают всякие мелочи на ферме — кормление кур, сбор яиц. Иногда Билли разрешал им помогать кормить коров и тому подобное. После обеда они играли в доме. Я готовила, и мы ужинали. Потом мы просто смотрели телевизор и ложились спать. С двумя маленькими детьми это занимает некоторое время".
Таунсенд сузил глаза. "Хорошо… Это было хорошо, но не могли бы вы повторить это еще раз для меня? На этот раз более подробно? Двадцать четыре часа до того, как кто-то пропадет, имеют решающее значение, а в таком расследовании никогда не знаешь, какая, казалось бы, неважная деталь поможет раскрыть дело".
"О", — сказала она, чувствуя себя наказанной. "Точно. Конечно". Она сделала глубокий вдох и снова начала с самого начала, на этот раз гораздо более подробно.
"А после того, как вы уложили детей спать?" спросил Таунсенд.
Крисси пожала плечами. "Я приняла ванну и легла в постель. Билли был внизу и смотрел телевизор. Я уже спала, когда он поднялся".
"Хм…" Он постучал кончиком ручки по странице, уставившись на нее, словно пытаясь решить особенно сложную математическую задачу. Но когда он заговорил снова, он уже пошел дальше. "А что насчет Януарии? Какая она? Возможно, это звучит неуместно, но я хочу получить представление о девочке, которую мы ищем".
"Точно, нет, я понимаю", — рефлекторно сказала Крисси. "Януария…"
Но ее голос застрял в горле, прежде чем она смогла закончить — произнесение имени ее дочери вслух окончательно прорвало эмоциональную плотину внутри нее. Последние несколько часов она как-то функционировала как нормальный человек: ходила на месте, сидела там, где ей говорили, говорила целыми, рациональными предложениями. Но она чувствовала себя марионеткой на ниточках, действующей по чьей-то указке.
Она тяжело вздохнула. Ее лицо дрожало от внезапно нахлынувших эмоций, словно черты искажались и таяли вместе с ними. Сквозь затуманенное слезами зрение Крисси увидела, что детектив Таунсенд наклонился к ней, держа в руке салфетку. Казалось, он всегда так поступал — появлялся и создавал вещи из ниоткуда, как фокусник. Она задалась вопросом, было ли это чем-то, что он освоил за годы работы, или ее мозг каким-то образом отключился, регистрируя время только в виде разрозненных снимков. Она взяла салфетку и вытерла глаза.
"Извините", — сказала она. "О чем я говорила?"
"Вы собиралась рассказать мне о Януарии. Какая она".
"Верно. Да. Януария… У нее большой характер, она любит быть в центре внимания, в свете прожекторов. Вы видели все ее танцевальные штучки. Она ходит на занятия каждый вторник и четверг и любит показывать нам все движения, которым научилась". Она пожала плечами. "Она похожа на меня. Я тоже была танцовщицей".
В тот момент, когда слова вырвались из ее рта, она пожалела, что не может вложить их обратно. Это была странная вещь — говорить в интервью о своей пропавшей дочери. Детектив Таунсенд, похоже, тоже так подумал, потому что перед тем, как изменить выражение лица на нейтральное, он поднял брови, что выглядело как удивление и презрение.
Крисси быстро продолжила. "Януария тоже очень близка с Джейсом". И снова в ее голосе прозвучал намек на фальшь, и она молилась, чтобы Таунсенд не услышал. "Они близнецы".
Он изучал ее мгновение, прежде чем сказать: "Близнецы, да? Похоже, это особая связь".
Крисси вздрогнула. Он так пристально смотрел на нее. "Так и есть".
"Ну, офицер Джонс будет с ним сегодня. Если он что-то скажет, она обязательно это запишет. Иногда братья и сестры — даже маленькие — знают больше, чем родители, и любая зацепка, которую мы обнаружим в данный момент, — это зацепка, за которую стоит взяться".
Крисси почувствовала, что ее грудная клетка сжалась. Ей была ненавистна мысль о том, чтобы втягивать Джейса во все это, но она полагала, что это неизбежно. "Конечно".
"Кстати, о зацепках", — сказал он. "Есть ли в вашей жизни кто-то, кого вы считаете врагом? Кто-нибудь, кто может иметь зуб на вашу дочь или вашу семью?"
Крисси почти насмехалась. "Враг? Нет. Это Вакаруса. Здесь все очень… близкие".
"Значит, вы не можете назвать никого, кто написал бы эти слова на вашей стене?"
Эти слова, подумала Крисси. Каким-то образом за время их разговора она забыла о них. Единственное логическое предположение, которое можно было сделать по поводу этих слов, заключалось в том, что они действительно были написаны каким-то "врагом". Крисси вдохнула покрепче — это была ее возможность направить детектива по верному пути. Все остальное было лишь отвлечением от этих слов.
"Никто конкретный на ум не приходит", — сказала она. "Но очевидно, что это написал какой-то псих, верно? Какой-то социопат? Я имею в виду, эти слова не из тех, что можно услышать каждый день в этом городе". Она перебирала в уме все возможные объяснения. "Что если это ревность? Семья Билли, ну, вы не местные, но они всегда были как королевская семья. В школе мы называли Билли королем Вакарусы. Что если кто-то позавидует и захочет… ну, не знаю, заставить нас заплатить? Семья Джейкобс всегда была такой… уважаемой в городе. Дедушка Билли пожертвовал кучу денег городу. Школьный спортзал назван в его честь. И он скупил большую часть окрестных земель, передал их отцу Билли, когда тот умер".
