Наследство - Ева Ми
Никита был уверен, что это все бред. Он все еще спит себе в дедовском доме на краю деревни Гором, в печке трещат дрова, ему тепло и спокойно. А такой бредовый сон – просто результат переутомления за два прошедших дня.
Александра смотрела на него в упор, потом встала с табурета, подошла к Никите вплотную и дотронулась до его макушки. Он вдруг ощутил исходящее от ее ладони тепло, будто она была печкой. Такое же тепло он почувствовал, когда впервые пришел к ней в магазин. Он прикрыл глаза, медленно и глубоко вдохнул и выдохнул, а потом посмотрел на женщину. Ему, наконец, стало спокойно: он теперь не один, она его не оставит.
Она взяла его лицо, точнее, то, что осталось от лица, в свои ладони и всмотрелась в него, будто искала там ответы на многочисленные вопросы. Никита как загипнотизированный глядела на нее, ловил каждое ее движение. Ему ужасно хотелось открыть ей душу, рассказать, что он к ней чувствует. Женщина, которую он видел третий раз в жизни уже однажды спасла его, приютив в своем доме, она не испугалась его нынешней сущности и пришла спасти его. Теперь она значила для Никиты больше, чем весь остальной мир.
Александра подошла к окну, куда попадал свет от солнца, и стала рыться в своей торбе.
– Слушай внимательно, это очень важно, – сказала она, – пока мы его из тебя не вытащим, в деревне находиться опасно. Не для тебя, а для остальных. Как только оно из тебя все до последней капли высосет, ему нужно будет искать свежую пищу. Значит, тебя надо изолировать. Еще тебе нужно восполнять свои силы, чтобы хватало и ему, и тебе. Ты как, обычную еду можешь есть? Консервы, например?
Никита покачал головой:
– Редкая гадость, едва проглатывается.
– И никакой пищевой ценности для тебя теперь в них нет, – продолжила она. – Ему нужен животный белок, а в консервах мяса-то почти нет. Вот дичью можно наесться, так что тебе придется научиться охотиться. Тайга – она всякая бывает. Иногда щедрая, а иной раз ничего тебе не дает. Так что, запасайся впрок, чтобы не голодовать. Так, что еще? А, точно. Теперь самое неприятное, – она повернулась к Никите, держа в руках пучок трав, – надо будет травки попить.
Никиту передернуло.
– Они же воняют, – но он тут же устыдился своих слов, ведь они могли задеть Александру. – Простите. Но я не смогу их пить, от одного запаха воротит.
– Знаю, у деда твоего так же было, – она с нескрываемой грустью опустила глаза. – Но он был старым, а в тебе силы еще много. Поборемся за тебя.
– Поэтому вы не хотели, чтобы я шел в этот дом? – догадался Никита. – Вы знали, что оно на меня нападет.
Александра, заваривавшая чай, вдруг замерла, плечи ее опустились.
– Да, все так.
– Но вы все равно дали мне пойти сюда.
– А что же я должна была делать? Привязать тебя? Под каким таким предлогом я бы тебе запретила приходить сюда? А, если сказала бы всю правду, ты бы поверил? Да ты бы принял меня за сумасшедшую.
Никита понял, что его упрек совсем несправедлив и замолчал. Александра поднесла ему кружку с чаем, но парень не сдержался и отвернулся, зажав нос пальцами.
– Ну по́лноте, – властным тоном сказала Александра, поднося ему кружку с чаем, – пей как лекарство. Не будешь пить сам, значит буду приходить. и сама тебе в глотку вливать, омолги.
Никита даже опешил немного от того, какой жесткой и непреклонной она стала. Но спорить с ней не стал. «Такая-то не только влить может», – подумал парень. Ему сразу вспомнился фонтан «Самсон» в Петергофе: только Самсоном была Александра, а львом – Никита. Он взял кружку и, стараясь не вдыхать запах, выпил все залпом. На него обрушилась страшная дурнота, он почувствовал, что его сейчас непременно вырвет. Прикрывая рот, он пополз к двери, чтобы не оконфузится прямо перед Александрой. Но она преградила ему путь и еще более жестко, чем до этого, велела:
– Терпи! Не вздумай все это наружу! Держи, держи в себе! Паразит твой сопротивляется, он такие травы не любит.
Никита упал на спину, все еще борясь с рвотными позывами, но через несколько минут ему стало легче. Он лежал, распластавшись, без сил, даже глаза трудно было держать открытыми. Его одолевала дремота. Александра подошла к нему, провела мягкой ладонью по лицу, и Никита отключился.
Глава 9. Ночь
Через пару часов Никита проснулся и решил выйти подышать воздухом. Вместо своей куртки он надел принесенный Александрой тулуп. Он был ему велик, но оказался действительно теплым. Или это потому, что его принесла именно Александра? Паразит, живущий в нем, очевидно, наелся зайчатиной и ненадолго притих. Никита чувствовал себя почти нормально. Он сперва помялся около двери, опасаясь открыть ее и выйти на улицу, но потом решился. И не пожалел.
Уже стемнело, все небо было усыпано звездами, а над лесом вставала почти полная луна. Звенящую тишину изредка нарушал далекий лай собак в деревне. Снег искрился как-то по-особенному, торжественно. Никита размел крыльцо рукавицей и сел, поджав колени к груди. Он сидел неподвижно, уставившись в одну точку. Ему было страшно. Хотя теперь он знал причину изменений, происходящих с ним, это не приблизило его к ответу на вопрос: «Как избавиться от паразита внутри него?».
Раньше, когда он сталкивался с чем-то непонятным, под рукой был телефон с безлимитным интернетом и ответами практически на все вопросы вселенной. Теперь здесь, в сибирской глуши, без связи и даже без электричества, Никите предстояло самому найти ответы на такие вопросы, которые вряд ли кто-то когда-то задавал в интернете. Что это за существо? Как его вытащить из себя? Как уничтожить? Как при этом не подвергнуть опасности других?
«Дед тоже столкнулся с ним, – рассуждал Никита, – возможно, поэтому он и жил здесь на отшибе, чтобы не передать эту заразу другим. Лес тут совсем рядом, можно охотиться, и от деревни на расстоянии, для людей безопасно. А что я знаю об этой твари? Во-первых, она боится холода, если она вне чужого тела, то впадает в анабиоз. Во-вторых, питается животными белками. В-третьих, сама передвигаться она не может, нуждается в другом организме, в котором будет ездить как в машине и искать еду».
Из размышлений Никиту выдернул хруст ветки поблизости. Он поднял глаза на лес и увидел выходящую из-за кустов лису. На пушистой
