Джеффри Линдсей - Деликатесы Декстера

Я заказал кое-какие расходные материалы, заполнил несколько отчетов, наведя таким образом в своей профессиональной жизни почти полный порядок. Конечно, это не могло восполнить утрату пончиков, но я был доволен собой — Декстер считает порядок своим Долгом.

Когда около десяти на моем столе зазвонил телефон, мои глаза все еще застилала розовая пелена удовлетворения.

— Морган слушает! — радостно сообщил я в трубку и был вознагражден угрюмым голосом моей сестры Деборы.

— Где ты? — поинтересовалась она, не особенно вдаваясь в подробности. Если я говорил с ней по служебному телефону, длинным шнуром прикрепленному к моему рабочему столу, где я мог быть? Вероятно, сотовые телефоны действительно разрушают ткани мозга.

— Я тут, на другом конце провода, — ответил я.

— Встретимся на стоянке, — отрезала она и бросила трубку, прежде чем я успел возразить.

Я нашел Дебору возле ее служебной машины. Она раздраженно опиралась на капот и так злобно смотрела на меня, что я, по подсказке своего стратегического таланта, решил атаковать первым:

— С какой стати тебе пришло в голову встречаться здесь? У тебя есть прекрасный офис со стульями и кондиционером.

Она выпрямилась и полезла за ключами.

— В моем офисе завелись паразиты, — сказала она.

— Какие?

— Дик, — ответила она. — Этот сладенький сукин сын без капли мозгов не оставляет меня в покое.

— Он не может оставить тебя в покое. Он твой напарник.

— У меня крыша едет от этого, — заявила она. — Он притаскивает свою задницу на мой стол и сидит там, ожидая, что я втрескаюсь в него по уши.

Мое воображение нарисовало потрясающую картину: Дебора с треском врезается в своего напарника и оказывается по уши в нем. Но насколько бы яркой ни была картина, особого смысла в ней я не увидел.

— А с чего это тебе втрескиваться по уши в твоего напарника?

Она покачала головой:

— Может быть, ты не заметил, но он хорош собой до идиотизма. Если действительно не заметил, то ты единственный в этом здании. Включая самого Дика.

Конечно, я обратил на это внимание, но не понял, какое отношение его до неприличия смазливая физиономия имеет к предмету дискуссии.

— Ладно, — сказал я, — заметил. И что с того?

— Он уверен, что я наброшусь на него, как любая другая девица, — ответила она. — А меня тошнит от этого. Он тупее бревна, только и может, что сидеть на краю моего стола, ковыряться нитью в своих идеальных зубах и ждать моих указаний. Если бы мне пришлось терпеть это хотя бы на две секунды дольше, я бы вышибла ему мозги. Садись в машину.

Дебора никогда не умела скрывать своих истинных чувств, но это было слишком даже для нее, и некоторое время я просто стоял и смотрел, как она забирается в машину и заводит мотор. Она прибавила оборотов, а потом, чтобы до меня наконец дошло, что она торопится, включила сирену. Вой сигнала вырвал меня из раздумий и переместил в пассажирское кресло. Не успел я закрыть дверь, как она тронулась с места и мы выехали со стоянки на улицу.

— Не думаю, что он нас преследует, — сказал я, когда она вдавила педаль газа в пол.

Дебора не ответила, а лишь проскользнула мимо набитого арбузами грузовика и на большой скорости поехала прочь от участка и своего напарника.

— Куда мы едем? — поинтересовался я, вцепившись в подлокотник.

— В школу.

— В какую? — спросил я, пытаясь понять, не заглушил ли рев мотора большую часть сказанного.

— Школа для богатых детишек, в которую ходила Саманта Альдовар, — ответила она. — Как ее… «Рэнсом Эверглейдс».

Я моргнул. Мне не казалось, что этот пункт назначения из тех, куда следует так торопиться: правда, может быть, Дебора боялась опоздать на урок, — но тем не менее мы продолжали на опасной скорости нестись сквозь поток. В любом случае было приятно осознавать: если мы не перевернемся по дороге, то самое опасное, что может меня ждать, — это комок жеваной бумаги. А принимая во внимание экономическое положение подавляющего большинства учеников, это будет комок жеваной бумаги самого высокого качества, что не может не утешить.

Поэтому я лишь сжал зубы и крепко вцепился в подлокотники, пока Дебора пролетала по городу: свернула на Лежен-роуд и въехала в Коконат-Гроув. Налево — на шоссе номер один, направо — на Дуглас-роуд, налево — на Пойнсиана-авеню, и, переехав Мейн-хайвей, мы оказались у ворот школы за время, которое вполне тянуло на рекордное, если бы кто-нибудь следил за такими вещами.

Мы въехали в ворота из коралловых булыжников, и нас остановил охранник. Дебора показала ему свой значок, и он тщательно изучил его, прежде чем пропустить нас. Мы миновали ряд зданий и припарковались под огромной старой индийской смоковницей, на месте, которое, согласно надписи, было зарезервировано для М. Стоукс. Дебора выбралась из машины, я последовал за ней. По тенистой тропинке мы вышли на освещенное солнцем место и увидели перед собой то, что детьми считали школой для мажоров. Строения выглядели новыми и аккуратными, территория — чистенькой и ухоженной. Солнце светило здесь чуть ярче, чем снаружи, листья пальм покачивались более плавно, и казалось, сама природа благоволила богатеньким деткам.

Сбоку от площадки в центре кампуса стояло здание с галереей, где располагалась администрация школы. Мы вошли в холл и были вынуждены ждать заместителя директора по каким-то вопросам. Я вспомнил завуча из средней школы, в которой я учился: очень крупный мужчина, с выступающим, как у кроманьонца, лбом, напоминающим кулак, — и, надо сказать, оказался несколько удивлен, когда нас поприветствовала невысокая элегантная женщина.

— Офицеры, — сказала она приятным тоном, — меня зовут мисс Стейн. Чем могу помочь?

Дебора покачала головой:

— Мне необходимо задать вам несколько вопросов об одной из ваших учениц.

Мисс Стейн подняла бровь, давая нам понять, насколько необычной оказалась наша просьба. Полиция не имела обыкновения задавать вопросы, касающиеся ее учеников.

— Давайте пройдем в мой кабинет, — пригласила она и провела нас через холл в комнату с письменным столом, креслом и несколькими дюжинами грамот и фотографий на стенах.

— Садитесь, пожалуйста, — предложила мисс Стейн, и Дебора, даже не взглянув на меня, заняла единственный пластмассовый стул, стоявший напротив письменного стола, вынудив меня поискать на стене участок, свободный от памяти в рамочках, к которому я мог бы прислониться.

— Итак, — сказала мисс Стейн. Она устроилась в кресле за своим столом и вежливо, но холодно взглянула на нас. — Что произошло?

— Пропала Саманта Альдовар, — ответила Дебора.

— Да. Разумеется, мы слышали об этом.

— Что вы можете о ней сказать?

Мисс Стейн нахмурилась:

— Я не могу дать вам информацию о ее оценках или о чем-либо подобном. Но она была хорошей ученицей. Пожалуй, выше среднего уровня.

— Она получала стипендию? — спросила Дебора.

— Это конфиденциальная информация, разумеется, — отрезала мисс Стейн. Дебора бросила на нее тяжелый взгляд, но он не возымел никакого действия. Вероятно, завуч привыкла к угрожающим взглядам богатых родителей. Определенно, это был тупик, и я решил вмешаться.

— Ее много дразнили? — спросил я. — Ну, вы понимаете, по поводу денег и прочего.

Мисс Стейн посмотрела на меня и улыбнулась снисходительной полуулыбкой.

— Судя по всему, вы предполагаете, что ее исчезновение вызвано финансовыми причинами, — сказала она.

— Вы не знаете, у нее был парень? — опять спросила Дебора.

— Не знаю, — ответила мисс Стейн, — и даже если бы знала, не уверена, что сказала бы вам.

— Мисс Стерн.

— Стейн.

Дебора отмахнулась:

— Нас не интересует поведение Саманты Альдовар. Нас интересует ее исчезновение. И если вы отказываетесь сотрудничать, то лишаете нас возможности найти ее.

— Не вижу, каким образом…

— Мы бы хотели найти ее живой, — предупредила Дебора, и я мог гордиться ее холодным и твердым тоном.

Мисс Стейн побледнела.

— Не знаю… — начала она. — Это личные данные, я действительно не знаю, как быть. Пожалуй, я смогу найти кого-нибудь из ее друзей.

— Это нам очень поможет, — одобрила Дебора.

— Думаю, ближе всего она дружит с Тайлер Спанос, — сказала мисс Стейн. — Но я должна буду присутствовать.

— Приведите Тайлер Спанос, мисс Стейн.

Мисс Стейн прикусила губу и направилась к выходу, растеряв большую часть уверенности, с которой она вошла сюда. Дебора откинулась назад на своем стуле и немного поерзала, пытаясь устроиться поудобнее. Это оказалось невозможным, и через некоторое время она сдалась, сев прямо и перекладывая ноги с одной на другую.

У меня затекло одно плечо, и я попробовал прислониться другим. Прошло несколько минут. Дебора пару раз взглянула на меня, но нам обоим было не о чем говорить.