Энди Макнаб - Все под контролем

— Сегодня же улетайте домой. Подтвердите, пожалуйста.

Я подумал, что ослышался. В гостинице проводилась конференция норвежской торговой ассоциации, и ее участники шумной толпой вышли в вестибюль на перекур.

— Не могли бы вы повторить?

— Вы должны сегодня же улететь домой. Подтвердите, пожалуйста.

— Да, понял. Я должен сегодня же вернуться домой.

Связь отключилась.

Я повесил трубку. Странно. Ранее неожиданное окончание «срочной работы» всегда предварялось запиской, написанной зелеными чернилами, в которой глава службы оповещал об этом. Не было ничего необычного в срочном отъезде, но не настолько же поспешном! Может, Симмондс таки решил, что эти люди не так уж важны?

«Ладно, — в конце концов подумал я. — Кто же все-таки облажался? Вы хотели, чтобы я выполнил работу как можно скорее, вот я и выполнил ее».

Я позвонил в агентство и заказал билет на обратный путь. Единственное, что у них было, — место в самолете компании «Бритиш эруэйз», вылетающем в 21.35, а до этого оставалась еще куча времени. Кев и Марша жили всего лишь в часе езды по дороге в аэропорт, так почему бы и нет?

Я набрал другой номер, и трубку снял Кев. Сначала его голос звучал настороженно, затем он узнал меня.

— Ник! Как дела?

Судя по всему, он был действительно рад меня слышать.

— Ничего, нормально. Я в Вашингтоне.

— Что ты тут делаешь? Впрочем, нет, не хочу знать! Заедешь повидаться?

— Если вы не заняты. Я уезжаю сегодня вечером, возвращаюсь в Англию. Так что загляну на минутку, ладно?

— Можешь оторвать задницу и приехать прямо сейчас? У меня тут кое-что наклевывается, но мне интересно было бы знать, что думаешь ты. Тебе правда понравится!

— Без проблем, дружище. Сейчас возьму у гостиницы машину и прямиком к тебе.

— Марша приготовит что-нибудь сногсшибательное. Я скажу ей, как только она вернется с детьми. Поешь с нами, а потом я отвезу тебя в аэропорт. Ты не представляешь, какие у меня тут дела. Твоим друзьям там, за океаном, придется попотеть.

— Я не могу ждать.

— Ник, еще кое-что.

— Что еще, дружище?

— За тобой должок — подарок крестнице к дню рождения. Опять ты забыл, дурья башка!

Руля на запад по автостраде, я не уставал гадать, о чем хочет поговорить со мной Кев. Друзья «за океаном»? У Кева не было никаких связей с ВИРА, о которых бы я знал. Он служил в Управлении по борьбе с наркотиками, а не в ЦРУ или каком-нибудь другом антитеррористическом заведении. Кроме того, я знал, что у него скорее административная, а не полевая работа. Я подозревал, что ему, возможно, просто нужна какая-нибудь дополнительная информация.

Я снова подумал о Слабаке Пате и дал себе внутреннее указание не забыть спросить Кева, нет ли у него адреса этого придурка.

Съехав с автострады, я попал в усаженное деревьями предместье. Большие дома окаймляли дорогу, и практически возле каждого стоял микроавтобус на семь человек, а стену гаража украшала баскетбольная корзина.

Дорога, ведущая к жилищу Кева, называлась Медвежьей тропой. Проехав еще примерно с четверть мили, я выкатил на площадь, где было много места для парковки и сомкнутым строем, как на параде, выстроились магазинчики — преимущественно с деликатесами, свечами и мылом. Я накупил сластей для Айды и Келли, которыми, я знал, Марша их не баловала, и еще кое-какие подарки.

Перед магазинчиками протянулся пустырь, словно специально выделенный под дальнейшую застройку. Там возвышались штабеля балок, лежали еще какие-то стройматериалы и стояли прицепы и два бульдозера.

Далеко справа, среди домов, я различил задний фасад особняка Кева и Марши, сооруженного в «роскошном» колониальном стиле. Подъехав ближе, я увидел их микроавтобус «даяцу», куда Марша запихивала ноющих детей, чтобы везти их в школу. Изнутри к заднему стеклу был прикреплен большой пушистый Гарфилд.[22] Я не увидел служебной машины Кева — «шевроле-каприс классик», — ощетинившейся антеннами; в таких монстрах ездят только правительственные чиновники. Обычно Кев держал ее в гараже, подальше от хищного взгляда угонщиков.

Я уже представлял себе, как снова увижусь с Браунами, даже хотя и знал, что к концу дня вымотаюсь больше, чем дети. И свернул на подъездную дорожку.

Похоже, меня никто не ждал. Дома́ стояли на достаточно большом расстоянии друг от друга, поэтому соседей я тоже не заметил, но это меня не удивило: «спальное» предместье Вашингтона словно вымирает по будням.

Я собрался с духом; раньше мне не раз случалось попадать здесь в засаду. Дети бросались на меня, а Кев с Маршей стояли сзади. Я всегда делал вид, что мне это не нравится, хотя, по правде говоря, мне нравилось. Дети, наверное, уже знают, что я везу подарки. Я купил Айде маленькие часы в форме героя мультиков птенца Твити Пая, а Келли — книжки детских страшилок «Гусиная кожа», с тридцать первого по сороковой выпуски. Я знал, что у нее уже есть первые тридцать. Я не скажу Айде, что забыл про ее день рождения; надеюсь, она и сама об этом забыла.

Я выбрался из машины и пошел к входной двери. Из засады никто не появлялся. Что ж, тем лучше.

Дверь была приоткрыта дюйма на два. Значит, они хотят, чтобы я зашел, как инспектор Клузо,[23] а они выскочат на меня, как Като[24] из куста. Я открыл дверь нараспашку и крикнул:

— Привет! Эй, есть кто-нибудь дома?

Теперь в любой момент дети должны были вцепиться мне в ноги.

Но ничего не случилось.

Может быть, у них новый план и они спрятались где-нибудь в доме, выжидая, стараясь не хихикать?

За входной дверью был коридорчик, а дальше — большая прямоугольная прихожая; двери из нее вели в различные комнаты внизу. Из кухни, справа, до меня донесся женский голос, напевающий позывные какой-то станции.

Детей по-прежнему нигде не было видно. Я на цыпочках двинулся в направлении звуков, доносящихся из кухни, и громким театральным шепотом произнес:

— Так, так, так… Я уезжаю… Посмотрим-ка, кто тут… Как не стыдно, ведь я привез два подарка двум маленьким девочкам…

Дверь слева от меня, ведущая в гостиную, была приоткрыта примерно на фут. Проходя мимо, я не заглянул внутрь, но боковым зрением увидел нечто, на что поначалу не обратил внимания. А может, и обратил; может, мое сознание, обрабатывая информацию, отвергло ее как слишком жуткую, чтобы оказаться правдой.

Потребовались доли секунды, чтобы она дошла до меня, а когда это произошло, я словно окаменел.

Я медленно повернул голову, пытаясь осмыслить открывшееся мне зрелище.

Это был Кев. Он лежал на боку. Его голова была размозжена бейсбольной битой. Я понял это, потому что она валялась на полу рядом с ним. Это была та самая бита, которую он показывал мне, когда я в последний раз приезжал к ним, — красивая, светлая, алюминиевая. Он со смехом сказал, что местные обыватели называют такие биты «алабамскими детекторами лжи».

Я по-прежнему не мог пошевелиться.

И подумал:

«Черт возьми, он мертв… или, по крайней мере, должен быть мертвым, учитывая то, что я вижу».

А как же Марша и дети?

Может, убийца все еще в доме?

Надо было взять оружие.

Сейчас я ничего не мог сделать для Кева. Я даже не стал думать о нем, настолько мне был нужен один из его пистолетов. Я знал, где спрятаны все пять: там, где было не достать детям, всегда готовые к стрельбе — со вставленными обоймами и патроном в патроннике. Все, что требовалось от Марши или Кева, — взять один из пистолетов и шлепнуть всякого, кто имел против Кева зуб, а таких в среде наркоманов и наркодилеров было немало.

«Вот они наконец его и достали, черт побери», — подумал я.

Очень медленно я положил подарки на пол. Мне хотелось услышать, как скрипнет половица, услышать хоть какой-нибудь звук во всем доме.

Гостиная была большая и прямоугольная. В одной из стен находился камин. По обе стороны от него были ниши с книжными полками, и я знал, что справа, на второй полке сверху, стоит самый большой в мире, самый откормленный словарь, а на нем, засунутый так, чтобы не было видно, выше человеческого роста, но с расчетом на то, чтобы его было легко достать, покоится столь же большой и «откормленный» пистолет. Он был положен таким образом, что, когда вы брали его в руку, он оказывался в правильной позиции для стрельбы.

Я бросился к полкам. Я даже не посмотрел, есть ли еще кто-нибудь в комнате. Для безоружного это было практически безразлично.

Добежав до полок, я схватил пистолет со словаря, развернулся и упал на колени, прицеливаясь. Это был девятимиллиметровый «Хеклер и Кох» — фантастическое оружие. У этой модели под стволом был даже лазерный прицел — куда падал луч, туда летела и пуля.

Я несколько раз глубоко вдохнул. Успокоившись, проверил оружие: патрон был в стволе.