Томас Перри - Собака Метцгера
— Да, красный, в три часа ночи? — включился Иммельман.
В ответ Гордон пожал плечами.
— Сами понимаете, что здесь его оставлять нельзя и нельзя выехать в таком виде. Мы можем только максимально изменить внешний вид фургона и отправиться утром в час пик, когда на дорогах будет больше белых фургонов, чем копов.
С отверткой и гаечным ключом Иммельман и Кеплер удалились в глубину свалки. Когда глаза попривыкли к темноте, они начали различать интересные и ненужные детали на разбитых легковушках и грузовиках. Некоторую ценность представляли прицеп, стойка для запасной шины на задней дверце, нестандартные крышки и деревянные дверные ручки.
— Занятное дельце, — пробормотал Кеплер, снимая подкрылки с «фольксвагена». Фырканье Иммельмана он принял за обычную брань и подумал, что тот совершенно прав, но дальнейшее неразборчивое бормотание его насторожило. Кеплер выкатился из-под «фольксвагена» и увидел приятеля, который стоял в пустом коридоре между двумя рядами помятых автомобильных корпусов и бормотал сквозь зубы:
— Дерьмо, дерьмо, дерьмо!
Лежа на земле, Кеплер всмотрелся в безмолвные тени, окружавшие их, и уловил какой-то нарастающий звук, напоминавший мерное шлепанье. В конце коридора что-то промелькнуло.
Это был черный силуэт огромного пса, такого высокого, что, казалось, подпрыгивая, он доставал до украшений на кузове высоченного трейлера. Темень делала собаку еще кошмарней, она явно не собиралась подкрадываться к ним, а приготовилась атаковать с расстояния двухсот футов. Кеплер вспомнил, что у ворот не было ночного сторожа. И почему он все время слушается Китайчика с его теоретическими заскоками? Лежа на животе, Кеплер извлек свой «магнум» и сжал его обеими руками, прицеливаясь на лай зверя. Он видел пса только одно мгновение, буквально в десяти футах от Иммельмана. Наверняка это чудовище обучено хватать за глотку, небось хозяин бил и морил пса голодом до тех пор, пока тот не возненавидел человеческий запах. Кеплер представил, как, открывая по утрам ворота, хозяин заманивает его пищей в специальную клетку. Оставалась секунда на выстрел, и ее бы хватило, но… просвистев мимо пса, пуля вонзилась в разбитый автомобильный двигатель. Кеплер снова прицелился на звук лая, ожидая, что собака мелькнет хоть на мгновение.
Гигантская псина бухала «гав-гав-гав», словно товарняк, задыхаясь от быстрого бега. Казалось, что она разговаривала сама с собой, а может, даже посмеивалась. Кеплер почувствовал жалость: несчастная скотина всю жизнь проводит в надежде и ожидании — как бы побыстрей вонзить в кого-нибудь клыки…
— Не стреляй! — вдруг прошипел Иммельман.
— Что?
Иммельман стоял через проход от него около старого грузовика с крытым кузовом для доставки хлеба. Он широко раскрыл заднюю дверцу и влез внутрь, так что Кеплер потерял его из виду. Зато в поле зрения вновь появилась собака, передвигавшаяся огромными десятифутовыми скачками, с пастью в свирепом оскале и вывернутыми губами, с желтоватых клыков капала слюна. На жуткой скорости она пронеслась мимо грузовика и одним прыжком вскочила в открытую дверь с рыком, напоминавшим рыдание.
Кеплер тут же рванулся к грузовику, но его опередил Иммельман, который выбрался из кабины, обежал грузовик вокруг и захлопнул заднюю дверь. Сообразив, что оказалась в западне, собака прыгнула на дверь с такой силой, что грузовик затрясся.
— Бедненькая, — сказал Иммельман и заглянул в окошко. — Уж прости меня, ублюдок несчастный.
Собачья морда распласталась по стеклу, пасть раскрылась в попытке укусить гладкую поверхность. Псина снова и снова кидалась на дверь, производя страшный шум, и вновь возвращалась к окну, пробуя прокусить стекло. Вскоре ярость ее сменилась жестоким разочарованием.
— Ну что, собачка, все человечество покусать хочешь, а? — снова пожалел зверюгу Иммельман.
Кеплер с трудом подавил желание пальнуть через стекло и позвал Иммельмана, нехотя засовывая «магнум» в голенище:
— Пошли, друг животных.
— Да, может, если мы уйдем, она перестанет беситься и не поранит себя.
Китайчик Гордон вовсю трудился над покраской. Окна, лампы, внешние зеркальца были аккуратно заклеены, а он ровными выверенными движениями взад-вперед водил кистью.
Иммельман опустил на землю свою ношу и открыл следующую банку с краской. Втроем они безмолвно трудились, периодически прислушиваясь к шуму из грузовика, который находился через три прохода от них. Наконец фургон стал невозможно красным, и были выполнены все операции по привинчиванию новых деталей, сделавших его похожим на неполноценную пожарную машину.
Все это время Кеплер размышлял о собаке и ее хозяине, представляя, как он открывает дверцу крытого кузова… Этот тип придет в семь-восемь утра, положит на виду кусок, чтобы заманить животное в его клетку, посвистит, пошумит немного. Вскоре он решит, что собака либо сдохла, либо заболела и не может передвигаться. Он сразу подумает о новом щенке, которого опять придется морить голодом, бить, чтобы обучился ненавидеть людей. Затем он пойдет на поиски собаки — не очень приятно иметь на своей территории разлагающуюся тушу — и в какой-то момент обнаружит грузовик… Кеплер достал из холодильника банку пива, вскрыл с хлопком и вылил пенистую струю прямо себе в глотку.
Когда небо на востоке начало потихоньку светлеть, приобретая металлически-серый оттенок, Иммельман вдруг предложил:
— Китайчик, давай приделаем сзади вон тот прицеп для перевозки лошадей.
— Зачем?
— Для маскировки.
— Во-во, — кивнул Кеплер, — это совершенно изменит вид нашего фургона с воздуха. Пошли притащим его сюда!
Когда приделали к прицепу петлю, Иммельман поволок его к грузовику.
— Да нет, не туда! — возмутился Кеплер.
— Мне всегда хотелось иметь собаку, — пояснил Иммельман.
— Сдурел ты, это же чудовище! Оно загрызет тебя! Если, конечно, Китайчик Гордон не сделает это раньше.
Иммельман, сгибаясь от напряжения, тащил прицеп за собой.
— Кеплер, ей просто нужен друг.
Кеплер подошел к нему и тихо сказал:
— У тебя однокомнатная квартира, а животному нужно место, чтобы бегать. Как в Африке.
— Я уже все решил, — проворчал Иммельман. — Ты можешь побеседовать об этом с Гордоном, если сейчас, по-твоему, подходящее место и время. Лучше бы заткнулся и помог.
Кеплер подошел к задней части прицепа и прочитал на бампере при нарастающем утреннем свете надпись: «Ты сегодня обнимал свою лошадку?», в которой какой-то мерзавец заменил «обнимал» на «трахал». Он решил сорвать эту гадость еще до того, как прицеп вывезут на дорогу.
Прицеп поставили дверь в дверь с хлебным фургоном; собака заворчала и принялась наскакивать на заднюю дверь.
— Я открою прицеп, а ты сразу захлопнешь двери кузова, — предложил Кеплер.
— Ага. — И Иммельман положил руку на открытую дверцу грузовика.
Кеплер прислушивался к возне взбешенной собаки, бросающейся на дверь. Вот она заскребла когтями по полу, как будто готовилась к очередному прыжку. Кеплер резко распахнул дверцу и, когда мимо пронесся черный силуэт, даже не сразу сообразил, что просчитался. Резким скачком псина оказалась на крыше прицепа, где за что-то зацепилась лапами, и мгновенно сделала стойку, чтобы броситься на Кеплера. Вдруг раздался спокойный голос Иммельмана:
— Сидеть, парень! — И сильным ударом он пихнул собаку в бок, та поскользнулась на крыше и села, поджав хвост. В тусклом свете начинающегося утра она, казалось, внимательно изучала Иммельмана, проявившего силу и смекалку. Лапы ее заскользили по крыше, почувствовав, что падает, она перекувырнулась в воздухе и приземлилась на все четыре конечности, затем, едва коснувшись земли, стремительно метнулась в гостеприимно распахнутые дверцы прицепа, которые Иммельман тут же захлопнул.
Они вдвоем волокли по проходу прицеп с притихшей собакой. Иммельман сиял от удовольствия, перечисляя ее достоинства:
— Здоровенная, с человека, зубищи — как механическая пила. Ничего не боится!
— Да уж, — согласился Кеплер. — Потеря для хозяина, особенно когда его свалка наводнится копами!
Солнце уже осветило пики гор на востоке, когда Китайчик вывел фургон с прицепом на посыпанную гравием дорожку и ждал, пока Кеплер повесит замок. Доносившийся из прицепа жалобный вой постепенно сливался с гудением двигателя, порывами ветра и дребезжанием наспех прикрученных деталей. Китайчик вслушивался в непонятный звук, который временами казался рычанием. Да, этот прицеп нуждается в серьезном ремонте, смазке, возможно, смене подшипников. Не оставляло ощущение, что прицеп не пустой, как будто на всех поворотах в нем сдвигался живой груз, кем-то забытая несчастная лошадь. Это страшно мешало управлять фургоном, поэтому Китайчик возрадовался, когда, наконец, добрались до Ван-Ньюса, поскольку уже сделал вывод, что прицеп неправильно прикреплен к фургону.
