Джон Катценбах - Особый склад ума
Эти слова удивили Сьюзен.
— Вот как? — спросила она, однако тут же кивнула. — Ну ладно. Если ты уверена…
Мать махнула рукой, словно отпуская ее.
— Ну, так что я должна сделать? — спросила Сьюзен, теперь уже у брата.
— Утром поезжай обратно в аэропорт и садись на первый самолет, вылетающий в Техас, в аэропорт Далласа. Затем пересядешь на самолет какой-нибудь местной авиалинии, следующий в Хантсвилль. Такие полеты совершаются каждый час. Там я тебя встречу. Компьютерный пароль, который дал тебе агент Мартин, позволит тебе оплатить билеты и все остальное. Не бери с собой много вещей. И никакого оружия.
— Ладно. А что там в Техасе, в этом Хантсвилле?
— Человек, которого я однажды помог арестовать.
— Он в тюрьме?
— В камере смертников.
— Что ж, — сказала она, немного помолчав, — я думаю, его-то участь ясна.
В своем офисе в Главном управлении Службы безопасности агент Мартин прослушивал запись телефонной беседы, только что состоявшейся между братом и сестрой. Он пристально всматривался в лицо Джеффри на экране своего компьютера, пытаясь определить по его выражению лица, удалось ли профессору получить какую-нибудь информацию, которая помогла бы им найти того, кого они ищут. Прослушав разговор между ними, детектив пришел к выводу, что Джеффри удалось-таки кое-что разузнать. Но Мартину не хотелось сразу принуждать своего напарника выкладывать все карты на стол. Нет, он не станет действовать слишком нахраписто. То, что ему требуется узнать, само придет к нему в руки. Нужно только глядеть во все глаза и слушать во все уши.
Он остановил запись разговора и ввел в компьютер команду записывать все, что происходит на компьютерах в доме, куда вселились Диана и Сьюзен Клейтон. Через несколько минут, как он и ожидал, пришло известие о заказе билета на самолет. Спустя несколько секунд последовало сообщение о заказанном на раннее утро такси. Встроенные микрофоны зафиксировали ведущийся разговор между матерью и дочерью, но Мартин решил, что тот едва ли для него интересен.
Детектив откинулся на спинку кресла.
«Невероятный Халк, ничего себе…» — подумал он с раздражением и вдруг заметил, что машинально ощупывает шрамы на шее. Они все еще болели. Болели всегда. Один психолог когда-то рассказал ему про фантомные боли. Так, человек с ампутированной конечностью может ощущать боль в отсутствующей ноге. Психолог предположил, что чувство жжения у Мартина может иметь ту же природу. Теперь уже не физическую, а психическую. Он это понимал, но все равно было больно. Детектив думал, что боль от ожога пройдет, когда его брат — а это он в пылу яростного спора швырнул в будущего полицейского через весь стол сковороду с кипящим в ней свиным жиром, — умер, однако этого, увы, не произошло. Уже десять лет минуло с того дня, как его брата пырнули ножом в тюремном дворе, а шрамы всё ныли. С течением времени он успел привыкнуть к этому ощущению, равно как и к мысли о том, что память о той ссоре с братом навсегда осталась запечатлена на его коже, к мысли, наполнявшей его в равной степени ненавистью и душевной болью. Он взглянул на экран компьютера, и в его воображении опять всплыло лицо Джеффри Клейтона.
«Ты почти прав, профессор, — мысленно обратился к нему детектив, — я действительно самый опасный человек, с которым тебе доводилось встречаться. И отнюдь не после твоего отца или кого-то еще. Меня тебе следовало бы поставить во главе своего списка. И день, когда ты и твой папаша это поймете, приближается очень быстро».
Роберт Мартин улыбнулся. Единственное различие между ним и его покойным братом заключалось в том, что у него имелся значок полицейского, а у брата нет. И это переводило его склонность к насилию в совершенно иную плоскость.
Мартин отодвинулся от компьютера. Он записал время, когда такси должно быть подано к дому, в котором поселились дамы семейства Клейтон, и подумал, что ему следовало бы лично пронаблюдать за отъездом Сьюзен.
Посмотрев на пустой экран компьютера, он подумал о том, что совсем недавно послал по электронной почте поручение властям штата оплачивать все счета, поступающие от 2ПРИМА. При этом он особо указал, что этим паролем пользуются Диана и Сьюзен Клейтон из Тавернье, штат Флорида. Об этом говорилось в посланной детективом служебной записке. Копии этой записки он отправил по электронной почте своим боссам в Службе безопасности, равно как и в иммиграционную и паспортную службы. Это должно было обеспечить указанным в ней женщинам свободу передвижения по территории Пятьдесят первого штата, а также свободу пересечения его границ в ту и другую сторону.
Он улыбался. Эта служебная записка, конечно, являлась как раз тем, что Клейтон велел ему не делать.
Агент Мартин не знал, как много времени понадобится человеку, на которого он охотился, чтобы обнаружить, что его жена и дочь живут в таунхаусе, являющемся собственностью штата. Возможно, он об этом уже знает, однако Мартину все-таки не верилось, чтобы даже такой ушлый убийца, как отец Джеффри, мог оказаться настолько проворным. Это произойдет где-то через сутки или двое, предположил он. После того как старый пройдоха об этом пронюхает, решил Мартин, он сунет нос в их компьютерный трафик и будет осторожен, очень осторожен и более чем осторожен. Однако любопытство потихоньку станет брать верх. Медленно, но верно. Ведь одного чтения их переписки ему со временем станет мало, разве не так? Нет, ему захочется на них взглянуть. Поэтому он пойдет к их таунхаусу и станет шпионить. Но все-таки и этого ему станет мало. Нет, ему захочется с ними поговорить. Лицом к лицу. А затем, пожалуй, ему может потребоваться прикоснуться к ним.
«А вот когда он это сделает, я буду его поджидать. Главное — набраться терпения».
Агент Мартин поднялся на ноги. 2ПРИМА. Две приманки.
Не самая остроумная словесная игра. Но уж какая есть.
Интересно, подумалось ему, а козочка, привязанная к колышку посреди леса, начинает блеять от страха, чуя приближение тигра, или от разочарования, что ее коротенькая жизнь принесена в жертву просто ради того, чтобы охотник, спрятавшийся поблизости среди растущих в джунглях деревьев, сумел сделать удачный выстрел?
И агент Мартин вышел из кабинета, ощущая, пожалуй впервые за много недель, что ему удалось получить преимущество в этой игре.
Когда детектив вышел из своего дома и направился к таунхаусу, в котором спали мать с дочерью, еще стояла темная ночь и не было видно ни зги. В эти предрассветные часы автомобилей на улицах почти не было: жизнь в Пятьдесят первом штате преимущественно шла размеренным шагом и время работы банков и прочих офисов подбиралось так, чтобы создать максимальные удобства для жителей. Поэтому Мартин быстро мчался мимо затихших жилых кварталов. Это ему нравилось. Он едва удостаивал взглядом машины, случайно попадавшиеся ему на пути, равно как и те, фары которых отражались в его зеркале заднего вида. Пожалуй, оставалось еще часа полтора до рассвета, а он уже неторопливо свернул в тупичок, в котором поселил Клейтонов.
Этот таунхаус он выбрал неспроста. Штату принадлежало довольно много домов в разных частях города, но не все они были настолько хорошо снабжены подслушивающими устройствами, как этот. И особенности прилегающей местности ему здесь очень уж нравились. Глубокий овраг за домами, высокая ограда невдалеке от его края — все мешало подойти с той стороны. И он сильно сомневался, чтобы человек, которого он разыскивал, предпочел данный маршрут. Тут нужна хорошая физическая подготовка, а этого ожидать от пожилого человека не приходилось. Кроме того, стиль убийцы казался ему совершенно другим. Отец Джеффри явно был не из тех, кто применяет к своим жертвам грубую физическую силу. Он, скорее, стремился их перехитрить, победить силой мысли, завлечь — так, чтобы, когда они наконец поняли бы, что человек, в глаза которого они только что так жадно вглядывались, собирается причинить им самое большое зло, какое только возможно, сопротивляться было бы уже слишком поздно.
Мартин уже с минуту ехал по тупичку. Дорога шла в гору. Он едва не пропустил уходящую в сторону грунтовую дорогу, которую искал, и, чтобы на нее попасть, ему пришлось ударить по тормозам и резко повернуть руль. Под колесами захрустел гравий, и за темной машиной потянулся длинный шлейф бурой пыли, медленно исчезающий в ночи.
Дорога оказалась усеянной рытвинами и небольшими канавками, пробитыми в ней потоками дождевой воды, так что все время приходилось замедлять ход и чертыхаться, когда машину начинало трясти особенно сильно. Вот перед ним метнулся заяц и скрылся в придорожных кустах. Двое оленей на какой-то миг застыли в лучах фар его автомобиля, глаза сверкнули красным светом, после чего олени поспешили укрыться в зарослях.
