Арсен Ревазов - Одиночество-12
У Моти расширились глаза. Не то от злости, не то от удивления. Антон потянулся к телефону, и неожиданно замер с телефоном в руке.
– Что еще Антоша?
Антон в изумлении качал головой.
– У меня около сотни неотвеченных звонков.
– Сотни? За эти два часа? А кто звонил?
– Не понимаю. Какие-то люди. Все они с именами. Но этих имен никогда не было в моей адресной книжке. Никогда. Они не просто позвонили. Они ухитрились внести свои имена и телефоны в мою адресную книжку. Да… У меня в ней уже новых имен… Боже мой… Сколько…
– Русские имена?
– Русские.
– Эсэмэсок нет?
– Эсэмэсок нет.
– Главное, не перезванивай. А то запеленгуешься.
Услышав мой вполне резонный совет, Мотя резко поднялся:
– По-моему, пацаны, пора сваливать. Здесь потекло такое говно, что мы из него не выплывем. Мне кстати, сегодня ночью на чердаке сон приснился. Я не хотел рассказывать. Я вообще в сны не верю. А мне они, главное, и не снятся. Но тут, блин, раз пошла такая тема… Короче… Приснились пирамиды. Подземные. Каменные.
– В Тоскане? – осторожно поинтересовался я.
– Ну да.
Мотя начал смотреть на меня как на фокусника.
– Ты беспокоился о сохранности фресок? Боялся грунтовых вод?
– Да!!! Откуда ты знаешь?
– Это из анекдота.
Мотя чуть не задохнулся от ярости.
– Из какого на хрен анекдота? Я не знаю такого анекдота. А если это, блин, анекдот, а не страшный сон, то откуда он такой взялся? Может, сам анекдот оттуда?
Антону эта мысль понравилась.
– Хм… Оттуда? Придуман специально…
– Ребята! Смотрите!!!
По ОРТ уже несколько минут шел рекламный блок и тут рекламу чипсов сменил очень странный ролик: каменная темная скульптура лица женщины с закрытыми глазами в фас на еще более темно коричневом каменном фоне. Музыка, сопровождавшая ролик не то, что завораживала, а просто сводила с ума. Справа и слева от женщины было написано по два слова. Точнее три слова и число. Калипсол был написан так: КА****ОЛ. Все остальные слова – как обычно. ДЕЙР-ЭЛЬ-БАХРИ, ОДИНОЧЕСТВО и, разумеется, 222 461 215. Голова не двигалась. Слова не двигались. Вообще ничего не происходило. Только играла сумасшедшая музыка. С завываниями, перезвонами, плачем и черт знает каким ритмом. После обычной рекламы этот ролик выглядел, как послание пришельцев.
Мы смотрели в телевизор, как зомби. Я рефлекторно по старой привычке прикидывал хронометраж ролика. 20 секунд. Нет изменений. 40 секунд. Все то же самое. Голова, три слова и число. Но где то на 50-ой секунде голова медленно открыла каменные глаза. Открыла и через несколько секунд закрыла.
Лучше бы она этого не делала. Лучше бы картинка висела как заставка. Глаза были настоящие. И глаза были страшные. На темно-коричневом фоне скульптуры – постепенно раскрывались абсолютно белые склеры, зеленая радужка и черные зрачки. Мне, например, стало конкретно плохо. Мотя схватил бутылку, стоявшую на столе и метнул ее в телевизор.
«Не попадет с такого расстояния», – почему то подумал я, но Мотя попал. Телевизор хрустнул, рассыпался в трещинках, но не погас. Совершенно озверевший Мотя направился к нему, но Антон взял у меня пульт и просто переключил программу. Мотя остановился и оглядел сауну совершенно звериным взглядом.
Я посмотрел на растрескавшийся экран. По РТР шли «Вести». Репортер докладывал об успешной встрече большой восьмерки. На экране знакомые фигуры президентов в рубашках и галстуках, без пиджаков пожимали друг другу руки на фоне какого-то дворца.
– Антон, – сказал я. – Кто-то из них точно хат. Я это чувствую. Я в этом уверен. А может, там он и не один. А может…
– Пошли, – ответил Антон. – Аня ждет.
К нам вошел банщик и начал смотреть на изуродованный телевизор. Я молча, ничего не объясняя, положил перед ним пятьсот долларов и, не дожидаясь его реакции, прошел мимо. Мотя и Антон, осторожно обходя его, чтобы не коснуться, прошли за мной.
Мы сидели в том же ресторане Новотеля, что и утром. Антон протянул Ане свой телефон.
– Аня, это что?
– Я знаю, – очень хмуро ответила Аня. – Мне уже сообщили.
– Так это не у одного меня высвечиваются имена людей, которые мне не звонили?
– Нет. У многих. Это такой вирус.
Телефон мне казался ерундой по сравнению с телевизором.
– А по ящику – что?
– Они готовятся к атаке.
– Готовятся? Да они атакуют. Ты знаешь, что сегодня будет у людей с неустойчивой психикой после такой рекламы?
– Иосиф! Поверь мне! Они пока не атакуют. Атаковать они будут по-другому.
С выходом на белый свет и появлением Ани мы стали чувствовать себя лучше. Уверенней. Вокруг нас кипела взлетно-посадочная жизнь аэропорта и я даже попытался найти самолет, на котором мы улетим через какой-то час, но большинство самолетов скрывалось за зданием аэропорта. В процессе прояснились некоторые темные места истории с освобождением Матвея.
Алмаз Моте отправила она. Через Олю. Он был частью плана «Б», который так и не пришлось задействовать. Несколько раз она проверяла наш почтовый сервер. Никто кроме нас в наши ящики не заходил. Ответ на вопрос, зачем ее организация с нами связалась и чего от нас хочет взамен за помощь, оказался расширенной версией теории Антона.
– Дело в том, что вам каким-то образом удалось несколько раз переиграть хатов. При нормальном развитии событий, вы все уже несколько месцев назад должны были бы стать покойниками. А вы еще живы. Иосифа, во время посвящения в братство зомбировали с применением самых передовых методик. А ему это как с гуся вода. Матвея тоже допрашивали первоклассные специалисты. И опять – ничего. Все это нам абсолютно не понятно. Возможно, вы сами того не зная, открыли способ побеждать хатов. По крайней мере, наше начальство сочло вас достойным самого пристального внимания и наблюдения. И помощи, разумеется. Что вы думаете, мы всем подряд помогаем получить фальшивые документы? Нет. Это происходит только в исключительных случаях.
– Аня, а надолго ли нам надо уезжать?
– На несколько месяцев. За это время, думаю, мы сможем решить вашу проблему.
– Как, интересно?
– Люди из Братства, которым поручено заниматься вами, будут нейтрализованы.
– Убиты?
– Нейтрализованы. Выведены из игры.
Аня сказала это немного поморщившись, как мама, которая оказалась вынужденной объяснить любопытному ребенку, что перед тем как съесть говядину надо убить корову.
Интересно… Вроде бы люди из спецслужб – сделаны из той же плоти и крови, что и мы. Только вот отношение к причинению смерти другим людям у них слишком спокойное. Как у мясников. А что мясники – не люди? Я откинулся на спинку кресла. Мотя расслабленно улыбался предвкушая пляж и дискотеки. Антон, как всегда, о чем-то думал.
– Ну, что, ребята, полетели?
Это так просто получилось у Ани, так легко, как будто мы летели на средиземноморский курорт. Хотя, собственно, именно туда мы и летели. Море, солнце, сосны.
Понт шумит за черной изгородью пиний.Чье-то судно с ветром борется у мыса.На рассохшейся скамейке – Старший Плиний.Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.
Мне было интересно сравнить северное японское небо с южным. Я был готов рассказывать Маше, как называются созвездия, тем более, что мы с ней вместе никогда на небо не смотрели. Поэтому слова Антона прозвучали таким выстрелом в спину, такой матерной руганью в церкви…
– Аня, к сожалению, я лететь не смогу.
Немая сцена. Три пары глаз смотрят на Антона. Антон молчит.
– Дорогой Антон! А почему бы тебе было не сказать нам об этом полчаса назад?
Матвей прав. Абсолютно. Такие вещи в присутствии посторонних людей не обсуждают. Я офигеваю и решаю не вмешиваться. Аня расстроена, но не удивлена. Похоже Антон это с ней предварительно обсуждал.
Через некоторое время выясняется, что Антон не хочет оставлять Дину в Москве. Аргументы, что хаты не тронули ее до сих пор – его не убеждают. Он засветился. Он снова в игре. И теперь отвечает за жизнь Дины. Он предлагает нам лететь. А сам присоединится к нам вместе с Диной через пару дней.
Я ничего не понимаю. В конце-концов в Москве остаются его родители. Не говоря про родителей Дины, которые по совместительству являются и моими. Не говоря про родителей Матвея. И что теперь? Устраивать семейную эмиграцию в рекордно сжатые сроки? Я не против, но почему бы об этом не договориться заранее?
– Антон, звать Дину, делать ей совершенно неожиданное предлождение – не просто опасно. Это еще и глупо. Представь себе, что она начнет с кем-то советоваться? А ваши телефоны – сам понимаешь – прослушиваются. А если она вообще откажется? Она же у тебя… ну как это… непредсказуемая!
– Аня! Я же сказал, что этот вопрос улажу сам. Вывози ребят.
– Ну ребята, допустим, без тебя не поедут. Уж раз у тебя такая любовь с интересом…
В словах Матвея звучала и растерянность, и досада, и гордость. Вот такая странная смесь. Я тихо офигевал, но Матвея, разумеется поддержал.
