Дмитрий Сафонов - Радио Судьбы
Капитан будто пришпоривал его, и Соловьев, кажется, стал понимать, как можно загнать лошадь. Раньше это было для него загадкой: в самом деле, ведь лошадь – живое разумное существо, неужели она боится шпор и хлыста больше, чем смерти?
Теперь до него помаленьку доходило. Конечно, боится, но не настолько сильно. Есть что-то еще. Лошадь чувствует всадника хозяином, повелителем и больше, чем смерти, боится не выполнить его приказ. Его волю. Это даже и не страх, а что-то из области высоких материй, что-то, напоминающее смысл жизни.
«Ну хорошо, для бестолковой лошади, может быть, это и является смыслом жизни. А для меня? Какой в этом смысл – нестись, очертя голову, за проклятым душегубом?»
Эти мысли были легкими и витали где-то под самыми волосами, а чуть глубже сидела твердая уверенность, что он продолжал бы бежать даже в том случае, если бы спецназовцу вздумалось сесть на него верхом.
Взгляд – и Соловьев посылал тщедушное тело вперед, испытывая при этом нечто вроде экстаза.
Фотоаппарат бешено колотил в ребра, и Соловьев удивлялся, почему он до сих пор не пробил там огромную дыру? Может, ему стало бы легче дышать?
Во рту был неприятный привкус, словно он сосал медную монету, губы запеклись и, сколько он их не облизывал, начали трескаться.
Деревня была уже близко. Через пару минут они поравнялись с крайними домами и продолжали взбираться на подъем– к счастью, не очень крутой.
У Соловьева не было сил смотреть по сторонам: мышцы шеи задеревенели, словно их свело судорогой, он уперся взгля дом в широкую спину капитана и больше ничего не видел.
Лопатки спецназовца размеренно поднимались и опускались, как маленькие крылья, и... что казалось самым странным– футболка на спине капитана высохла!
Соловьев точно помнил, что, когда они встретились у разбитой машины, спецназовец (Дмитрий, кажется. Дмитрий Не красов – так его зовут?) был мокрый, как мышь. А сейчас – высох. На оливковой ткани белели разводы соли, выходящие из подмышек двумя аккуратными полукружьями.
Соловьев смотрел на футболку и не мог оторвать от нее глаз. Сам-то он потерял черт знает сколько жидкости. Наверное, он не сможет пописать раньше, чем через двое суток, даже если и выпьет цистерну воды.
Капитан внезапно застыл как вкопанный, и Соловьев, с размаху уткнувшись в его спину, остановился и медленно сполз на асфальт.
– Шшштооо... – с трудом выдавили свистящие легкие. Дмитрий присел на корточки и потрепал журналиста по плечу:
– Все нормально. Все в порядке, парень. Ты знаешь... – он задумчиво посмотрел на груду металла, лежавшую у дороги метрах в ста перед ними, – покури пока.
Соловьев слабо улыбнулся:
– Я не курю.
– Некому было научить? Это просто. Я тебе покажу. Как-нибудь потом.
– Спасибо... – Больше всего Соловьеву сейчас хотелось прилечь и проспать минут шестьсот, не меньше.
– Отдохни, а я скоро вернусь.
Капитан упруго встал и пошел вперед, а Соловьев отполз в сторонку и повалился в траву. С него наконец-то сняли седло. Журналист раскинул руки и ноги и стал похож на морскую звезду.
«Если я и открою глаза, то не раньше, чем через... через... чем он вернется, а на остальное мне – наплевать». Соловьев глубоко задышал и спустя минуту уже дремал.
Мезенцев (впрочем, его вполне устраивало быть Некрасовым) шел и крутил головой по сторонам, чувствуя, как в его душе постепенно поднимается нехорошая тревога.
Он увидел разрушенный дом и в ста метрах от него – другой, разрушенный наполовину.
Чутким ухом (все чувства обострились до предела) он уловил стук работающего неподалеку дизеля.
Мезенцев быстро связал все факты воедино. Косые следы на крыше раздавленной машины, разрушенные дома, поваленные заборы, стук дизеля...
Деревня выглядела пустой. Брошенной. Жители или убежали, спасаясь от спятившего тракториста, или попрятались. «Интересно, где? Дом, как оказалось, не такая уж и надежная защита».
Он пошел по траве, внимательно глядя под ноги. Всюду были следы огромных тракторных шин.
Мезенцев заметил узкую колею, косо уходящую в сторону дороги. Примятая трава еще не успела подняться – след был совсем свежим.
Одна узкая колея. Что это?
«Ну конечно, мотоцикл. ОНИ были здесь. Только что. И ОНИ уехали. Похоже, ИМ повезло».
Мезенцев заметил черную куртку невдалеке и рядом с ней – что-то еще, белевшее в траве. Он подошел и нагнулся. Что-то белое оказалось шарфом. Он брезгливо поморщился и вытер шарфом куртку, затем похлопал по карманам. В нагрудном что-то лежало. Мезенцев расстегнул молнию и достал оттуда мобильный телефон.
Мобильный тихо потрескивал, на дисплее светились слова «Поиск сети». Мезенцев подкинул его на ладони. «Довольно изящная, но совершенно бесполезная вещица».
Он поколебался немного, затем сунул мобильный в карман – вдруг пригодится? Сейчас его интересовало совсем другое.
Он отставал от байкера, увозящего Риту, всего лишь на несколько минут. Он понимал, почему ему почти удалось догнать их. Здесь, в деревне, случилось нечто непредвиденное. Нечто такое, чего ни байкер, ни Рита не ожидали.
Если его догадки верны и все дело в бешеном тракторе...
«Посмотри вокруг! Какие уж тут догадки? Это действительно так. Слышишь, как он молотит – где-то там, за домами? Знаешь, что будет, если он сейчас выскочит и увидит тебя?»
Да, это он знал. «А как бы на моем месте поступил капитан Некрасов?» – подумал Мезенцев и рассудил, что капитан Не красов попытался бы найти какой-нибудь транспорт.
Байкер ехал по шоссе, удаляясь с каждой минутой. Время работало на него.
«Транспорт?» Мезенцев задумался. Он решил пройти всю деревню из конца в конец – может, удастся найти что-нибудь, способное передвигаться. Может, заодно удастся найти и хозяина техники?
Шум дизеля доносился из-за домов, в той стороне, откуда они прибежали. Мезенцев пошел вперед.
Невдалеке он увидел ассенизаторскую машину с цистерной, выкрашенной в серый цвет. Она стояла так, что из-за забора Мезенцев видел только цистерну и задние колеса. В груди всколыхнулась слабая надежда, и Мезенцев прибавил шагу. Но, подойдя ближе, он разглядел проржавевший капот, задранный в небо, как челюсть аллигатора.
Под машиной выросла густая трава, дождь лился через открытый капот и пустоту в моторном отсеке прямо на землю. Завести машину, у которой нет двигателя, было не под силу даже капитану Некрасову.
Он снова огляделся и увидел на самом краю деревни, на другой стороне дороги, яркое пятно канареечного цвета, блестевшее рядом с домом. Мезенцев устремился туда, но, едва приблизившись к шоссе, понял, что его ожидает еще одно разочарование.
У «Москвича-2140», безусловно, когда-то был двигатель. И колеса были на месте. Наверное, и руль тоже. Вот только одна маленькая незадача – те же самые косые следы на крыше. Легковушка была вмята в землю.
«Знакомый почерк, – подумал Мезенцев, разглядывая чередующиеся „елочкой“ вмятины. – Выходит, все пути отрезаны?»
Можно было бежать дальше. Он бы выдержал, это точно. За парнишку, правда, он бы не поручился. Ну, что ж делать? «Пленных не берем. Оставлю его здесь».
Мезенцев посмотрел на изогнутую ленту шоссе, уходящую вдаль и скрывавшуюся за горизонтом. Над раскаленным асфальтом поднимались струи горячего воздуха. С обеих сторон к дороге подступали деревья, словно не она прокладывала путь между ними, а они ей указывали, где поворачивать и как идти.
«Бежать...» – вяло и как-то обреченно подумал Мезенцев. Его не страшили эти километры (да он, кстати, и не знал, сколько придется их преодолеть), но время... Время уходило.
У мотоцикла было два колеса, и у него – две ноги. Вроде все по-честному, поровну... Но почему-то эта железная тварь умудрялась двигаться быстрее.
Он чувствовал, что должен быть какой-то выход. Дмитрий уже понял, что в деревне он не найдет даже исправного велосипеда. Видимо, это было частью какого-то грандиозного замысла. Какого именно, он не знал, но чувствовал, что все происходит неслучайно.
Цепь событий и явлений, начиная со сгоревшего бензовоза, перегородившего путь машине спасателей, и все, что за этим последовало, выглядела абсурдной, но она никак не могла быть просто нагромождением случайностей. Во всем был смысл, но Мезенцев, как ни старался, не мог ухватить его.
«Так что же делать? Бежать вперед или... Возвращаться?»
Мезенцев постоял в задумчивости. Былая решимость куда-то испарялась. Он почувствовал, что его пробил пот, густой, вязкий, похожий на расплавленный воск, с резким неприятным запахом.
«Пожалуй, надо вернуться...» – Мезенцев не успел додумать эту мысль до конца. Он вздрогнул от резкого зуммера, что-то защекотало правое бедро. Он сунул руку в карман и достал телефон.
На дисплее творилось что-то непонятное. Цифры, буквы и смешные рожицы, входящие в стандартный набор анимации для каждого современного аппарата, сменяли друг друга, ухмылялись и подмигивали Мезенцеву. Он держал телефон в руке, и тот, подпрыгивая на ладони, заливался громким звонком.
