Всеволод Данилов - Бизнес – класс
Лариса замечала эту апатию и страдала, не зная, что предпринять. В конце концов оба решили, что происходящее – естественный результат усталости Коломнина на фоне пережитой изнуряющей схватки, и месячное свадебное путешествие все вернет на прежние места. Приглашения на бракосочетание госпожи Шараевой и господина Коломнина были разосланы еще на прошлой неделе.
– Господа правление! – на ходу произнесла Лариса и нетерпеливым жестом отогнала помощников. Она подошла к своему креслу во главе стола, но не села. А напротив, придвинув его вплотную, встала сзади, облокотясь на высоченную спинку и как бы спрятавшись за нее. Сделала она это вроде непроизвольно, для удобства. Но именно теперь, глядя на соломенную шевелюру, не оттененную привычным деловым костюмом, сидящие мужчины заново увидели, как молода и чертовски привлекательна их руководительница.
Невольное оживление просквозило по залу. И Лариса сдержала довольную улыбку.
– Позвольте начать! Полагаю, сегодняшнее правление для всех нас имеет судьбоносное значение. Мы с вами приступаем к промышленной эксплуатации одного из самых перспективных месторождений России. Упущу цифры. В этой аудитории повторять их бессмысленно. Буду говорить о проблемах. Не так давно нами получена квота на вывоз нашего газоконденсата за границу и реализацию через собственного дистрибьютора – компанию «Руссойл». Таким образом, мы можем поздравить друг друга с вхождением в сонм российских энергетических экспортеров, – жестом оборвала хлопки. – Но увы! Выделенная квота ничтожно мала даже для наших сегодняшних возможностей. Чертовски мала! – послышался лопающийся звук, – Лариса в сердцах прихлопнула кожаную спинку кресла. – А ведь мы только начинаем расширяться. А стало быть, завтра попросту задохнемся без реализации. Потому для нас принципиально важно, чтобы в цепочке «добыча» – «реализация» появилось третье, срединное звено – «переработка». Получив это звено, мы сможем акцентироваться не на торговле сырьем, как поступает большинство, а на продаже собственных нефтепродуктов. То, о чем мечтал родоначальник компании Салман Курбадович Фархадов.
И Лариса, а вслед за ней и остальные, ностальгически посмотрела на огромный, полтора на два метра, парадный портрет Фархадова на стене.
– Короче, мною принято решение, – Лариса не удержалась от эффектной паузы, – купить Белогоцкий нефтеперерабатывающий завод!
– Это ж какие деньжищи! – среди озадаченной тишины прохрипел кто-то.
– Немалые. Причем деньги на покупку – далеко не все. У завода изношенные мощности. Глубина переработки ничтожна. Стало быть, потребуется реконструкция. Да, таких денег у нас сегодня нет! – подтвердила Лариса. – Но и ждать, пока они накопятся, мы не можем! Тех, кто в бизнесе ждет, безжалостно обгоняют. Стало быть, настала пора менять структуру собственности «Нафты».
Зал предвкушающе загудел.
– Как вы знаете, на сегодня сто процентов акций нашего открытого акционерного общества принадлежит моей дочери. Я как опекун принимаю решение: часть акций передать другим лицам. За собой мы оставляем пока пятьдесят процентов плюс одна акция. Десять процентов я передаю, – Лариса помолчала, – Сергею Викторовичу Коломнину!
Коломнин непритворно вскинулся, – ни о чем подобном разговора меж ними не было. И – начал пунцоветь.
– Это собственно не дар! А лишь ничтожная цена за оказанные услуги, – торопливо произнесла Лариса. – Всем вам известно, что само существование компании было спасено в огромной мере благодаря усилиям Сергея Викторовича.
Коломнин хотел возразить. Но его уже похлопывали по плечам ближайшие соседи, другие потянулись с рукопожатиями. И он понял, что всякое негодование будет выглядеть неудачливым жеманством, – для присутствующих Коломнин и Шараева давно означали единую семью, и каждый про себя просто прибавил эти десять к предыдущим.
Лариса кашлянула и тем тотчас восстановила тишину.
– Еще порядка десяти процентов будут со временем переданы ведущим менеджерам компании, – сидящие принялись переглядываться со скрытой ревностью: мысленно начался дележ. – А теперь главное: в Москве среди прочих у меня состоялась встреча с президентом крупнейшей российской нефтяной компании «Паркойл». Как вы помните, в свое время «Паркойл» предоставил «Нафте-М» товарный кредит на сумму сорок миллионов долларов. Мне был задан вопрос, готова ли компания вернуть долг. Я со своей стороны напомнила, что формально новая компания не является правопреемницей прежней «Нафты», а значит, не несет ответственности по ее обязательствам.
Правление одобрительно закивало: необходимость сбросить с себя тяжкое ярмо казалась очевидной.
– Но кредит этот давался под честное слово Салмана Курбадовича! И я подтвердила, что долг непременно будет возвращен.
Вздох разочарования был ей ответом. Лариса улыбнулась: ей нравилось раскачивать ситуацию.
– Однако предложила нашу схему расчета. Президент «Паркойла» взял тайм-аут и сегодня утром на повторной встрече принял наше предложение. Отныне долг перед «Паркойлом» конвертируется в двадцать пять процентов акций «Нафты», которые я ему передаю. Таким образом, у нас появилось то, чего так остро не хватало нашей молодой компании – мощный стратегический партнер. И более того! – теперь Ларисе приходилось кричать, чтоб перекрыть общее возбуждение. – «Паркойл» берет на себя авансовые платежи по покупке завода!
Кто-то в порыве захлопал в ладоши. Кто-то подхватил, от полноты чувств вскочив на ноги. И вот уже конференц-зал, стоя, загремел аплодисментами.
Лариса стояла раскрасневшаяся, радостная, торжествующая. Упоение успехом смыло усталость, и ее васильковые глаза заполыхали, как прежде, так что у восхищенного Коломнина защемило сердце.
– Но и этим наше сотрудничество с «Паркойлом» не исчерпывается! – выкрикнула Лариса. – Отныне все поставки буровых труб на месторождение будет осуществлять дочерняя компания «Паркойла».
Общий гул стих и раскололся на отдельные звуки.
– Как это? – послышался недоумевающий голос Коломнина. – У нас уже есть такой поставщик – господин Резуненко.
– Речь идет о крупнейшей специализированной российской фирме. Мы вступаем в новую эру, Сергей Викторович.
– Да причем тут?!.. Контракт на поставку труб у нас подписан с Резуненко.
– Если на то пошло, хочу напомнить: контракт подписан прежней фирмой.
– Прежней, – согласился Коломнин. – Но нами. Я не понял, Лариса?
Выкрики тотчас утихли. Теперь собравшиеся сладко вслушивались в первый в истории «Нафты» семейный производственный скандал. Общее настроение уловила и Лариса, – от нее ждали решительности.
– Это хорошо, когда первый вице-президент вникает в экономические вопросы, – принялась чеканить она, взглядом пытаясь осадить не к месту заупрямившегося жениха. – Но, может быть, мы организуем ликбез в другое время и в другой обстановке?
– В другой обстановке – пожалуйста. Но – немедленно, – Коломнин тоже закусил удила. Кожа на скулах его натянулась. Глаза недобро сузились.
– Что ж, – Лариса поколебалась. Но она слишком хорошо знала его таким, как сейчас, чтобы продолжить публичную пикировку. – В таком случае, господа, предлагаю прерваться минут на пятнадцать. У членов Правления будет время переварить новую информацию и подготовить вопросы.
– В чем дело, Сережа?! – она едва дождалась, пока последний из выходящих прикроет за собой дверь. – Не мог найти другого места?! Что о нас люди подумают?
– Почему я не знал?!
– Я не успела: ведь только прилетела. Ты же со мной летать брезгуешь. Гордыня замучила. И потом – на самом деле тут нечего обсуждать. Это было условием «Паркойла». Не ломать же договоренности из-за подобной?…
– Мелочи, да?! – закончил за нее Коломнин. – Резуненко – наш друг.
– Компаньон.
– Пусть так. Но тогда – вернейший из компаньонов. Все эти месяцы он был с нами плечом к плечу!
– Сережа! Ты-то знаешь, чей сын сидит на этой чертовой «дочке».
– Я знаю другое – и ты знаешь! – что такое для Резуненко разрыв этого договора. Он же на него все поставил! Вложился до копейки. Сделал предоплаты. Если мы теперь откажемся, для него это крах! Полный! Он разорен.
– Не мучь ты меня. Мне самой до боли жаль Витю. Но что я могу поделать? Я пыталась как могла торговаться. Но – предложение было практически безальтернативным.
– "Практически"! Значит, были и другие? – ухватился Коломнин.
– Не было! – огрызнулась Лариса. – Считай, не было. «Ойл» требовал тридцать три процента. Отступив здесь, я уронила их до двадцати пяти.
– Значит, альтернатива все-таки была?
– Соображай, что говоришь! – взбеленилась Лариса. – Восемь процентов ценнейшего месторождения!
– И какой-то друг.
– Лих ты судить, Коломнин! Думаешь, если тебе твои десять процентов за здорово живешь достались, так они уж ничего и не стоят?! – еще не договорив, она обомлела от невольно вырвавшихся слов. – Прости, Сереженька. Ради Бога, прости! Я не то хотела…
