Дин Кунц - Скованный ночью
Но все же это был ангар: ни красного неба, ни черных деревьев, ни ползучих лиан, подобных гнезду коралловых змей.
Люк над головой пронзительно заверещал. Окружавшая его рамка разлетелась на куски.
Лифт запрыгал еще сильнее. Пол кабины поднимался и опускался в такт с полом ангара, как двигаются плавучая пристань и корабельная палуба при порывистом ветре.
Я отдал Доги «узи», схватил ружье и вслед за Сассманом вышел в ангар, перепрыгнув через ныряющий порог. Бобби и Орсон последовали за мной.
Саша и Рузвельт быстро выводили детей из лифта. Последней вышла Мангоджерри, бросив любопытный взгляд на потолок.
Когда Саша навела на кабину ружье, которое она так и не успела вернуть Бобби, аварийный люк вылетел из потолка, и химера провалилась внутрь. В момент падения ее кожаные крылья были сложены, но затем они распрямились, заполнив весь лифт. Мускулы на лоснящихся чешуйчатых лапах напряглись, словно она собиралась прыгнуть вперед. Хвост захлестал по стенкам кабины. Серебряные глаза вспыхнули. Ее пасть казалась выстланной алым бархатом, но длинный раздвоенный язык был черным.
Вспомнив о косточкоподобных метательных снарядах, поразивших Ламли и Ходжсона, я криком предупредил Сашу. И тут химера издала вопль. Выстрел из ружья заставил ее попятиться. Ответить она уже не успела. Лифт развалился на части, и кабина рухнула вниз вместе с вопящей тварью, приводными кабелями, противовесами, шкивами и стальными балками.
Так как у чудовища были крылья, я ждал, что оно выберется из-под обломков и прилетит к нам, но затем понял, что шахты больше не существует. Я смотрел в звездную бездну, которую видел раньше там, где следовало быть лестнице.
Как ни дико, но в эту минуту я подумал о магическом платяном шкафе Льюиса, служившем дверью в таинственную страну Нарния, о зеркалах и кроличьих норах Кэрролла, которые вели в удивительное королевство игральных карт. Однако это безумие оказалось временным.
Оправившись, я последовал примеру Винни-Пуха и стойко перенес все, что видел и продолжал видеть. Я вел наш неустрашимый отряд через ангар, где происходили сверхъестественные и чрезвычайно опасные события, через невозможную страну прошлого, настоящего, будущего и бокового времени, поздоровался со случайным призраком рабочего в каске, навел ружье на трех призраков, показавшихся мне опасными, в то же время изо всех сил пытаясь не завести остальных в пространство, которое было занято предметами, материализовавшимися из другого времени, и если вы думаете, что все это было легко, то вы как.
Временами мы оказывались на темном и заброшенном складе, затем в мутно-красном свете сдвинутого времени, но через десять шагов выходили в хорошо освещенное шумное пространство, населенное призраками, такими же твердыми, как и мы сами. Худшее наступило тогда, когда мы вышли из красного тумана и увидели черные грибы, похожие на деревья и вздымавшиеся в красное небо, на котором тускло горели два солнца, висевшие над самым горизонтом. Но спустя мгновение мы снова очутились среди призраков рабочих, затем в темноте и в конце концов у выхода.
Ничто и никто не преследовал нас в ночи, но мы бежали со всех ног, пока не остановились у «Хаммера». Там мы обернулись и посмотрели на ангар, попавший в бурю времени. Бетонный фундамент, гофрированные стены и изогнутая крыша в стиле «Куонсет» горели пульсирующим красным светом. Из высоких стрельчатых окон вырывались белые лучи, не уступавшие яркостью лучу маяка, и метались по небу, чертя на нем яркие дуги. Судя по звукам, внутри здания тысяча слонов орудовала в тысяче посудных лавок, происходило танковое сражение и рыскали толпы пьяных погромщиков, жаждавших крови. Почва под нашими ногами дрожала, как во время землетрясения, и я сомневался, что мы находимся на безопасном расстоянии от ангара.
Я ждал, что здание взорвется или загорится, но вместо этого оно начало исчезать. Красное свечение ослабело; лучи, вырывавшиеся из высоких окон, погасли, и мы стали следить за тем, как огромное строение то вспыхивает, то гаснет. Две тысячи дней и ночей пролетели за две минуты; лунный свет сменялся солнечным, а затем темнотой, и гофрированные стены казались освещенными стробоскопом. Внезапно ангар начал разбираться, как будто время потекло вспять. На его поверхности кишели рабочие, двигавшиеся спинами вперед; вокруг возникли леса и строительная техника; крыша исчезла, стены поползли вниз, машины начали высасывать бетон из фундамента обратно в смесители, а кран выдернул из земли стальные сваи, как кости динозавра из палеонтологического раскопа, затем исчезли все шесть подземных этажей; экскаваторы яростно забросали землей некогда вырытые ими ямы; затем над стройплощадкой пронесся последний луч красного света, и все стихло.
Ангар и то, что было под ним, перестали существовать.
Это зрелище привело ребятишек в такой восторг, словно они за один вечер познакомились с Элизабет Тейлор, покатались на спине бронтозавра и совершили короткое путешествие на Луну.
— Все закончилось? — спросил Доги.
— Или никогда не бывало, — предположил я.
— Но это было, — сказала Саша.
— Остаточный эффект. Побочный остаточный эффект. Я думаю, все это место всосалось… в прошлое.
— Но если оно никогда не существовало, — спросил Бобби, — почему я помню, что был внутри его?
— Кончай, — предупредил я.
Мы залезли в «Хаммер» — пять взрослых, четыре возбужденных ребенка, один сбитый с толку пес и одна невозмутимая кошка, — и Доги повез нас к бунгало Мертвого Города, где мы нашли гниющий труп Делакруа и где на потолках висели коконы, напоминавшие сосиски. Надо было закончить работу по изгнанию бесов.
По дороге возмутитель спокойствия Аарон Стюарт сделал мрачный вывод:
— Наверно, мистер Хэллоуэй умер.
— Мы это уже проходили! — нетерпеливо ответил я. — Он не умер.
— Умер, — согласился с братом Энсон.
— Я могу быть мертвым, — сказал Бобби, — но штаны у меня сухие.
— Умер, — подтвердил Джимми Уинг.
— Может быть, действительно умер, — задумчиво пробормотала Венди.
— Какого черта? — взорвался я, поворачиваясь к ним лицом. — Он не умер! Это парадокс, но он не умер! Все, что от вас требуется, — это поверить в сказки, хлопнуть в ладоши, и фея Динь-Динь оживет! Неужели это так трудно понять?
— Успокойся, Снеговик, — посоветовала мне Саша.
— Я и так спокоен!
Я все еще гневно смотрел на ребятишек, сидевших на третьей, последней лавке. Орсон находился в грузовом отсеке за их спинами. Он поднял лохматую башку и посмотрел на меня поверх голов детей, словно тоже хотел сказать: «Остынь».
— Я в полном порядке, — успокоил я пса.
Он недоверчиво фыркнул.
Бобби был мертв. Как пень. Мертвее не бывает. Ладно. И хватит об этом. Здесь, в Уиверне, жизнь продолжается, и иногда даже для мертвых. Кроме того, мы находились больше чем в полумиле от берега, поэтому ничего важного здесь происходить не могло.
— Сынок, пожалуй, с Динь-Динь ты попал в точку, — сказал Рузвельт, то ли стремясь успокоить меня, то ли сам начиная сходить с ума.
— Ага, — сказал Джимми Уинг. — Динь-Динь.
— Динь-Динь, — дружно кивнули двойняшки.
— Да, — сказала Венди. — Как я сама не догадалась?
Мангоджерри мяукнула. Я не понял, что это значит.
Доги свернул на тротуар, проехал по тропинке и остановился на газоне у бунгало.
Дети остались в машине с Орсоном и Мангоджерри.
Саша, Рузвельт и Доги заняли оборонительную позицию вокруг «Хаммера».
По совету Саши Доги включил в перечень две канистры бензина. Питая преступное намерение причинить еще больший ущерб собственности правительства, мы с Бобби понесли к бунгало пятьдесят литров вполне прилично горящей жидкости.
Возвращаться в этот миленький домик было так же приятно, как идти к зубному врачу, однако мы были ребята бравые и поднялись на крыльцо быстро, но тихо.
В гостиной мы бережно поставили канистры на пол, словно боялись разбудить чутко спящего человека.
Коконы на потолке исчезли.
Сначала я подумал, что обитатели этих шелковых трубочек вышли на свободу и теперь бродят по бунгало, приобретя форму, которая могла бы доставить нам неприятности. Но потом до меня дошло, что ни в углах, ни на полу нет ни одной паутинки.
Одинокий красный носок, который когда-то мог принадлежать одному из детей Делакруа, лежал там же, где и прежде, и был все еще покрыт пылью. В основном бунгало осталось таким, каким я его запомнил.
В столовой тоже не было никаких коконов. Как и на кухне.
Труп Лиланда Делакруа исчез. Так же, как фотографии его родных, стеклянный подсвечник, обручальные кольца и револьвер, из которого он застрелился. Старый линолеум все еще скрипел и потрескивал, но я не заметил на нем никаких пятен биологического происхождения, которые говорили бы о том, что недавно здесь лежало разложившееся тело.
