Дин Кунц - Живущий в ночи
– Да, иногда и смерть благословенна, – проговорил Тор. – Она позволяет тебе уйти, когда настает твой час. И все же многим людям будет его не хватать. Он был хорошим человеком.
– Спасибо, мистер Хейссен.
– Так что же вы, ребятишки, затеяли? Объявили кому-то войну?
– Совершенно верно, – ответил я, а Саша тем временем повернула ключ в замке зажигания и запустила двигатель машины.
– Саша говорит, что вы собрались пострелять морских моллюсков, верно?
– Это, наверное, бесчеловечно, да?
Он засмеялся, и мы отъехали.
* * *Мы находились на заднем дворе моего дома. Саша провела лучом фонаря по лужайке, покрытой комьями вырванной травы и кратерами, вырытыми Орсоном прошлой ночью, прежде чем я забрал его с собой, отправляясь на встречу с Анджелой Ферриман.
– Что вы тут закопали? – спросила она. – Скелет тираннозавра?
– Это Орсон потрудился тут прошлой ночью, – пояснил я. – Поначалу мне показалось, что таким образом он демонстрирует свою грусть, пытается излить свою горечь.
– Излить свою горечь? – переспросила Саша, наморщив лоб.
Она уже стала свидетельницей того, как умен Орсон, но все еще не могла осознать, насколько сложна его внутренняя жизнь и насколько близка она к нашей. Какая бы ни использовалась технология для того, чтобы стимулировать умственное развитие животных, она наверняка предусматривала внедрение в их ДНК какого-то генетического материала, присущего человеку. Когда Саша наконец уразумеет это, ей придется сесть и как следует все обдумать, проведя в подобном положении не меньше недели.
– Теперь я понимаю: он искал что-то такое, что, по его мнению, предназначено мне.
Я опустился на колени на траву рядом с Орсоном.
– Слушай, братишка, я понимаю, что вчера ночью ты был опечален, растерян. Ты тосковал по нашему папе и не мог вспомнить точное место. С тех пор прошел целый день. Ты немного успокоился. Тебе уже легче. Верно?
Орсон тихонько заскулил.
– Так давай же! Попробуй еще разок!
Пес не заставил просить себя дважды. Без малейших колебаний он подошел к одной из ям и стал ожесточенно копать, углубляя ее. Через пять минут его когти заскребли о какую-то металлическую поверхность.
Саша направила луч света на показавшуюся в яме заляпанную землей коробку из-под печенья «Мэнсон», а я довершил работу Орсона и извлек ее наружу.
Внутри оказалась плотная трубка из свернутых и перетянутых резинкой желтых блокнотных листов. Стоило мне развернуть их и поднести первую страницу к свету, как я сразу же узнал почерк отца. Я прочитал только первый абзац:
«Дорогой Крис. Если ты читаешь эти строки, значит, я уже умер и Орсон показал тебе место, где спрятана коробка с моим письмом, поскольку лишь он один знает о его существовании. С этого, пожалуй, и нужно начать. Позволь рассказать тебе о твоей собаке…»
– Есть! – воскликнул я.
Свернув страницы в трубку и сунув их обратно в коробку, я взглянул в небо. Ни луны, ни звезд. Лишь ветер гонит низкие облака, подсвеченные горьковато-желтым мерцанием огней Мунлайт-Бей.
– Прочтем все это позже, – сказал я. – А сейчас надо пошевеливаться. Бобби там один.
33
Саша открыла заднюю дверцу «Эксплорера». Низко над мысом с тревожными криками носились чайки. Напуганные сильным ветром, который морщинил океанскую гладь и швырял на берег хлопья соленой пены, они пытались в глубине суши найти место поспокойнее.
Держа в руках тяжелую коробку с боеприпасами, я наблюдал за тем, как мечутся белые крылья на фоне темного грозового неба.
Туман давно рассеялся, и ночной воздух под низкими облаками был кристально прозрачен.
Вокруг нас колыхались стебли прибрежной травы. На вершинах дюн крутились высокие песчаные смерчи, словно призрачные духи, поднявшиеся из могил.
«Интересно, – подумал я, – только ли ветер выгнал чаек из их убежищ?»
– Они еще не появлялись, – успокоил меня Бобби, забирая из багажника две коробки с пиццей. – Для них еще рано.
– Да, – согласился я, – обезьяны в этот час обычно ужинают, а потом танцуют.
– А может, они не придут сегодня ночью? – с надеждой в голосе спросила Саша.
– Придут, – твердо сказал я.
– Да, придут, – согласился Бобби и ушел в дом, неся в руках наш ужин.
Орсон последовал за ним, но не из-за страха, что где-то поблизости могут прятаться злобные обезьяны, а исключительно в качестве жандарма, охраняющего пиццу и следящего за справедливой дележкой жратвы.
Саша вытащила из «Эксплорера» два полиэтиленовых пакета. В них находились огнетушители, которые она приобрела в скобяном магазине «Корона». Затем она захлопнула заднюю дверь машины и нажала на кнопку электронного брелока. Двери машины автоматически заперлись. Поскольку в одноместном гараже Бобби стоял его собственный джип, Сашин «Эксплорер» мы оставили прямо перед входом в коттедж.
Саша повернулась ко мне, и в этот момент налетевший порыв ветра взметнул ее прекрасные волосы цвета красного дерева, а пробившийся из-за туч лучик лунного света ласково погладил ее по щеке, заставив кожу засветиться. Она показалась мне олицетворением сил природы, богиней ветра, призывающей шторм.
– Что? – спросила Саша, не понимая, почему я так смотрю на нее.
– Ты так прекрасна! Ты похожа на богиню.
– Господи, сколько же ерунды у тебя в башке, – проронила она с улыбкой.
– В этом – секрет моего обаяния.
Песчаный смерч стал исполнять вокруг нас танец дервиша, бросая пыль в наши лица, и мы поспешили в дом.
Бобби ждал нас внутри. Он уже успел убавить свет, и сейчас здесь царил уютный полумрак. После того как мы вошли, он запер дверь.
Окинув взглядом широкие окна, Саша проговорила:
– Хорошо бы забить их фанерой или – еще лучше – досками.
– Это мой дом, – сказал Бобби. – Я не намерен заколачивать окна и жить как в тюрьме из-за нескольких поганых мартышек.
– Я знаю этого парня много лет, – сказал я, обращаясь к Саше, – и могу подтвердить, что он действительно никогда не боялся обезьян.
– Никогда, – поддакнул Бобби. – И не собираюсь бояться сейчас.
– Тогда давайте хотя бы закроем жалюзи, – предложила Саша.
Я отрицательно покачал головой:
– Неудачная мысль. Это лишь насторожит их. Если обезьяны смогут видеть нас, а мы станем вести себя так, будто ничего не подозреваем, они будут более беспечны.
Саша вынула из коробок оба огнетушителя и отстегнула от их рукояток пластиковые предохранительные скобы. Огнетушители весили килограммов по пять каждый. Такие обычно используются на судах и крайне просты в применении. Один из них Саша поставила в угол кухни, где его нельзя было увидеть из окна, а второй прислонила к дивану в гостиной.
Пока Саша занималась с огнетушителями, мы с Бобби сидели на кухне и заряжали оружие. Делали мы это, опустив руки ниже уровня стола – на тот случай, если обезьянья мафия незаметно подглядывает за нами через окна. Саша купила три запасные обоймы для «глока» и три скоростных патронозарядника для своего револьвера. Сейчас мы набивали их патронами.
– После того как вчера вечером я ушел от тебя, я посетил Рузвельта Фроста.
Бобби взглянул на меня исподлобья.
– И у них с Орсоном состоялась дружеская беседа?
– Рузвельт пытался разговорить Орсона, но тот не захотел. Но там еще была кошка, которую звали Мангоджерри.
– Ну конечно, – сухо ответил Бобби.
– Кошка сказала, что люди из Форт-Уиверна хотят, чтобы я бросил все это, не стоял у них на пути.
– Ты лично говорил с кошкой?
– Нет, ее слова передал мне Рузвельт.
– Тогда все ясно.
– По словам кошки, они собираются сделать мне серьезное предупреждение. Если я не перестану совать нос в их дела, они намерены убивать моих друзей – одного за другим, покуда я не перестану им мешать.
– Значит, они намерены убить меня только для того, чтобы сделать тебе предупреждение?
– Так решили они, а не я.
– А почему бы им не начать прямо с тебя? К чему весь этот символизм?
– Рузвельт говорит, что они меня почитают.
– Кто ж тебя не почитает!
Даже обезьяны не заставили его полностью отказаться от привычного скепсиса по поводу очеловечивания животных. Однако сарказм его явно поубавился.
– А сразу же после того, как я покинул «Ностромо», я получил именно то предупреждение, о котором говорила кошка.
Я рассказал Бобби про шефа полиции Стивенсона, и он спросил:
– Стивенсон собирался убить Орсона?
Орсон, находившийся на боевом посту возле коробок с пиццей, заскулил, подтверждая правдивость моих слов.
– Значит, ты застрелил шерифа.
– Он был шефом полиции.
– Ты убил шерифа, – настаивал Бобби.
В свое время он был горячим поклонником произведений Эрика Клэптона, так что я понимал, почему подобная формулировка была ему больше по душе.
– Ладно, пусть будет по-твоему. Я застрелил шерифа, но я не тронул его заместителя.
– Ты опасный тип. Теперь я с тебя глаз не спущу.
