Максим Шаттам - Душа зла
Ответ пришел вечером в среду, 13 октября. Бролен порадовался, что ему удалось получить результат так быстро, учитывая всю сложность функционирования административной системы в США.
Однако радость быстро сменилась разочарованием. Способ совершения преступных действий позволял вспомнить некоторые другие случаи, однако почерк оказался оригинальным: был еще только один преступник, действовавший аналогичным образом. Агент, обрабатывавший запрос Бролена, обратил внимание инспектора на поразительное сходство между нынешними преступлениями и жестокими убийствами, совершенными год назад Лиландом Бомонтом.
По крайней мере, у Бролена появилось доказательство, что убийца не совершал других преступлений на территории Соединенных Штатов, конечно, если он не изменял при этом почерк. Чисто теоретически это было возможно. Человеческое существо не создано для убийств, причинения страданий и насилия; когда оно переходит границы, то начинает по-своему агонизировать, и так день за днем. Чтобы человек превратился в монстра, он должен пройти через несколько этапов; но начинает он убивать только в тот момент, когда импульсы смерти у него внутри становятся слишком сильными, почти невыносимыми. Тогда он реализует схему, которую оттачивает до совершенства, очень долго вынашивает в голове и столько раз мысленно повторяет ее, что она становится его наваждением, толкающим на самое первое убийство. И возникает порочный круг. Отныне убийца не может отступить от своей схемы, превозмочь желание убивать: лишь воплощая свои фантазии, он может справиться с собственным страхом и в полной мере испытать наслаждение. Изменить своим фантазиям, сменить почерк означает изменить свое «я», разом зачеркнуть все, что заставляло убивать, а это попросту невозможно.
Поэтому убийца, как правило, не может сменить почерк. По крайней мере, если только все они были корректно описаны и правильно занесены в базу данных.
Ошибки все же случаются. Не все полицейские управления страны сотрудничают с ФБР и прибегают к помощи VICAP.
Но была и другая вероятность.
В нее Бролен отказывался верить, потому что она выглядела слишком нереальной. Почерк принадлежал одному и тому же человеку, и этот почерк был слишком узнаваемым.
Лиланд Бомонт.
Если сам Ворон являлся убийцей или был им когда-то, более идеальной кандидатуры подозреваемого, чем Лиланд Бомонт, не найти.
Ни одна другая версия не выглядела такой стройной. Расчетливый садист и умеющий манипулировать другими человек, Ворон великолепно знал почерк Палача потому, что он сам был им! Нет! Это невозможно. Мертвые не убивают.
Бролен повторил эту фразу несколько раз, словно заклиная свой собственный ужас.
Однако, когда в семь вечера Салиндро зашел к нему в кабинет, инспектор все еще дрожал.
* * *Ларри Салиндро открыл было дверь автомобиля, но снова захлопнул ее, спрятавшись в салоне.
— Улыбнись, нас снимают, — прокомментировал он, указывая на фотографа, нацелившего на них объектив из соседней машины.
Бролен не обратил на это внимания и сделал Салиндро знак опять открыть дверь.
Он хотел вернуться в дом Камелии именно сейчас, потому что ровно сорок восемь часов назад туда пришел убийца.
Все произошло недавно, и в воздухе почти ощущались флюиды ужаса.
Бролен вошел первым и сразу же стал подниматься на второй этаж, Салиндро шел за ним по пятам. Инспектор пересек спальню и, щелкнув выключателем, замер на пороге ванной комнаты. На полу мелом был нарисован силуэт, плитки частично покрывал черный слой копоти, в воздухе висел устойчивый запах горелой плоти.
— Ты действительно думаешь, что это сделал наш парень? — не смог удержаться от вопроса Салиндро. — Я хочу сказать, это совсем не похоже на него, обычно он не играет с огнем. Ему нравится, когда все видят то, что он сделал, ему надо шокировать публику; почему же теперь он решил с помощью огня убрать все следы учиненной им резни? Нельзя полностью отметать предположение, что это мог сделать какой-то другой чокнутый, как ты считаешь?
— Нет. Это он. Джульет рассказала, что Ворон звонил ей.
— Знаю, но он ведь не сказал ничего конкретного. Это вообще мог быть любой псих! Само собой, здесь ты — специалист по поведению преступников, но не кажется ли тебе, что тут слишком много несовпадений с его обычной манерой? Он не стал готовить сцену и, закончив, сжег тело. Ладно, на лбу действительно опять оказалась кислота, но на этом сходство заканчивается. Знаешь, о чем я думаю?
Бролен шагнул вперед.
— Меня просто ужас охватывает! Мне кажется, это какая-то секта. А почему бы и нет? Может, их несколько — группа сумасшедших во главе с гуру, у каждого свой способ действия… и каждый убивает… на свой манер.
Бролен обошел нарисованный мелом на полу силуэт и встал возле раковины. Большое зеркало, висевшее над ней, разбилось на несколько фрагментов, и то, что еще оставалось на стене, было настолько сильно замазано слоем средств по уходу за телом, что невозможно было ничего разглядеть.
— Ему не нравится видеть свое отражение. Если он разбил зеркало, прежде чем совершил убийство, могу поспорить, у него есть какой-то физический изъян, возможно, что-то с лицом. Если же он совершил это post mortem, значит, он испытывает угрызения совести, хотя бы минимальную вину, следовательно, моя теория, касающаяся манипулирования им, справедлива.
— Почему?
Бролен облокотился о край раковины и приблизил лицо к замазанной поверхности.
— Потому что он — слабое и впечатлительное существо. Он страдал и продолжает страдать, но кто-то другой, его хозяин, давит на него, каким-то образом управляет им, знает о фантазиях своей «марионетки» и умеет их использовать для достижения собственных целей и воплощения в жизнь своих желаний. Убийцу же раздирают противоречия: он должен выполнять приказы и убивать, чтобы наконец-то испытать наслаждение, но в глубине души он знает, что поступает плохо. Тем не менее он все равно продолжает действовать, и Ворон умело разжигает в нем пламя похоти.
Салиндро проворчал что-то невнятное.
— Это всего лишь предположение, — закончил Бролен, опускаясь на пол в том месте, где накануне вечером еще лежало тело.
Небо очистилось от туч, и на светлых плитках блестел лунный свет. Бролен выглянул в окно. У него была своя версия о том, насколько время совершения очередного убийства зависит от фаз луны, порой ему казалось, что в этом есть элемент мистики; правда, сейчас короткие промежутки между каждым следующим убийством делали его теорию безосновательной. К тому же в вечер убийства Камелии небо было затянуто тучами, полностью скрывавшими луну.
Бролен коснулся пальцем следов, оставленных пламенем на полу.
Что тебя заставило изменить способ действия? Наверняка в этом есть своя логика. Зачем в этот раз ты ее сжег?
Инспектор тщательно изучил два предыдущих убийства, проанализировал каждую деталь, выстроил хронологию смены эмоций у преступника, попытавшись представить себя на его месте. В случае с третьей жертвой появилось много дополнительных данных, и Бролен теперь мог снова ощутить себя преступником, прочувствовать то же самое.
Инспектор сосредоточился. Две недели подряд он собирал информацию, приводил ее в порядок в своей голове, анализировал. И вот теперь настой готов, самое время тщательно взболтать его.
— Ларри, пожалуйста, подожди меня в машине.
Салиндро ничем не выдал своего удивления: он знал коллегу и друга и не стал ничего говорить вслух. Бролен взял его с собой, не сомневаясь, что Ларри всегда поддержит его в трудную минуту. Салиндро был настоящим партнером, умевшим разделять чужие чувства и мысли, Менее чем через час они снова встретятся. А сейчас Бролену, потрясенному случившимся, необходимо было, оставшись наедине с собой, разложить «по полочкам» свои мысли, проверить некоторые предположения.
Когда Салиндро пошел вниз, Бролен начал вспоминать все детали, связанные с убийством Камелии Маккой. Он вновь представил себе сцену преступления такой, какой она была в момент обнаружения тела; прокрутил в голове комментарии парней из лаборатории, мысленно пробежал глазами результаты вскрытия. Сейчас он уже в общих чертах представлял, что именно произошло в тот вечер.
Правда, лишь на уровне фактов.
Теперь ему нужно было применить метод эмпатии, дабы понять, что произошло здесь на уровне эмоций.
В течение нескольких секунд инспектор стоял возле задней двери, ощущая ночной холод.
Он не оставил ни одного отпечатка, значит, он, как обычно, был в перчатках.
Бролен вытащил из кармана пару перчаток, которые взял взаймы у Терри Пеннондера, своего коллеги, всегда надевавшего их, собираясь сесть за руль.
