Свадьба вампира - Евгений Бугров
– Господи, вот что с ней делать. Ну, извини.
– В порядке информации, Серж. Рахит вчера стоял у дверей Карлуши. То ли вышел от него, то ли входить собирался, просто подслушивал. Вот что ему надо? Я не знаю, тайны у вас какие-то. Что с тобой?
Никакое другое сообщение не могло произвести на Ежова большее впечатление. Он перепугался.
– Ты видела, как Рахит стоял у дверей?..
Надо сказать, что Ежов никого близко не подпускал к своему несчастному брату. Сам кормил, сам ухаживал, даже вставил в дверь добавочный замок и оба ключа держал при себе днем и ночью. Пума женским чутьем угадывала какую-то страшную тайну. Ночью, когда Петр Тимофеевич улетел в Москву, Карлуша плакал. Тоскливый вой раздавался по дому, наводя страх на обитателей. Ежов, не смотря на боль в раненном плече, тогда поднялся с кровати, отверг постороннюю помощь и, держась за стены здоровой рукой, добрался до комнаты Карлуши. Вой прекратился. Ежов провел там всю ночь, а когда вышел, на него страшно было смотреть, он как будто поседел. Однако с той ночи взял за правило проводить с Карлушей не менее часа. Если кто-то проявлял к Карлуше даже поверхностный интерес, он терял самообладание и впадал в бешенство. Вот и сейчас побелел как стена. Пума хлопала ресницами, он повторил вопрос.
– Ты видела, как он стоял у дверей и слушал?
– Да.
Пума лгала. Она сама, когда Ежов работал в мастерской, подкрадывалась к запретной двери, но кроме ворчания и странного бряцанья, ничего важного услышать не смогла. Ни речи, ни разговоров, ни радио, словно там жил не инвалид, а какой-то дикий зверь.
– Значит, Рахит стоял у двери, – утвердительно повторил Ежов. Верхняя губа при этом вздернулась. Пума не выдержала злого взгляда, опустила глаза.
– Я же говорю.
– Или ты лжешь?
– Вот еще, с какой стати! Подумай лучше, кто Драму убил, – она благоразумно перевела разговор на более безопасную тему, интересовавшую обоих. – Рахит, наверно.
– Придется с ним поговорить. Слишком много он себе позволяет.
– Вот-вот. Это он Драму пришил!
– Причем здесь Драма. Они были не знакомы.
– Как будто убивают только знакомых, – Пума фыркнула. – Ты же видел, он профессионал. Всех тут перестрелял, а тут топором.
– С чего ты взяла? Это не он.
– А ты вспомни. Помнишь, я тебе рассказывала, как Драму навещала в больнице, насчет Краснова его спрашивала. Драма раскололся! А про бирку я умолчала. Вот и думай. Рахит рядом с тобой находился, когда я рассказывала, номер палаты назвала. Откуда мне было знать? Вечером рассказала, а ночью его убили. Тебе не кажется это странным?
Ежов задумался.
– Но зачем, не понимаю.
– Как не понимаешь. Подумай! Драма выдавал себя за Фауста, блефовал, однако до многого догадался. Настоящий Фауст жив, и точно связан с Рахитом. Кто убил Графа, Барина и Макса. Петра Тимофеевича. Мне кажется, ты нужен, пока деньги за границей, добраться не могут. Ты наследник, вот и все. Через полгода вступишь в права, тут тебя и возьмут в оборот. Соображать же надо, Серж! Это тебе деньги до лампочки, ты герой, за это люблю, а им миллионы нужны, они не отступятся. Драму убрали, чтобы хвосты оборвать. Он знает, кто такой Фауст…
– А ты?
– Что я, – Пума раскрыла глаза.
– Это ты письма печатала. Загадка. И когда-нибудь я ее разгадаю. Даже женюсь для этого.
– Вот как? – Пума рассмеялась. – Только для этого! Письма Краснов приказал написать, его спрашивай. Скушал? А меня ты не разгадаешь, потому что я женщина, это тайна природы, а вот почему я тебя полюбила, ума не приложу. Веришь? Сама не знаю. Ты самый-самый, а вот почему… Поцелуй меня!
Ежов наклонился к ней, раздалось вежливое покашливание. Оба вздрогнули и оглянулись одновременно. Перед ними стоял Рахит, он вошел бесшумно.
– Вообще-то стучать полагается! – заявила Пума. – От испуга чуть не умерла.
– Есть новости? – сухо спросил Ежов, указывая Рахиту на табурет.
– Две.
– Плохая и хорошая, – съязвила Пума.
Рахит сел на табурет. В руке он держал сложенную газету.
– Я слушаю, – сдержанно сказал Ежов.
– Здесь, – Рахит протянул газету. – Обе новости.
– А своими словами? – спросил Ежов, разворачивая прессу.
– Ему образования не хватает, – никак не унималась Пума. Тут из газеты выпал конверт, она наклонилась, но Рахит оказался проворней, хотя сидел дальше. Перехватив конверт, он подал его Ежову с комментарием:
– Не для нее.
– Я его жена! – взвилась Пума.
– Будущая жена, – заметил Ежов, разглядывая письмо.
– И личный секретарь, – она в шутку пыталась отобрать конверт, но он отвел руку.
– Ежову С.П. лично в руки… Та же машинка!? Это становится интересным. Невеста и секретарша! А где машинка, она должна быть в доме. Где она?
Пума фыркнула.
– Понятия не имею! Ее Макс забрал, когда на свалку поехали. И чемодан с героином.
– Там был не героин, – заметил Ежов. – Краснов куклу подсунул, обычный алебастр. Письмо потом… Ого! Интересно, – пробежал глазами статью. – Кандидат в народные депутаты!
– Дай пока письмо! – Пума протянула руку.
– Успеется, – Ежов убрал конверт в карман. – Вот, лучше статью почитай, вслух.
Она неохотно начала читать, комкая или пропуская куски фраз.
– Краткая биография… Родился в нашем городе. Это про тебя? Ого, ты в форме. Красавец! С золотой медалью окончил школу. А мне не дали, медалей не хватило. Я тоже отличница, Серж… Занимался парашютным спортом. А дети у нас умные будут… И красивые. Служил в ВДВ. Афганистан… Так ты воевал, с ума сойти, Серж, ты герой, награжден! Высшая школа КГБ… Серж, я влюблена. Проведение боевой операции по задержанию, контузия… Член Союза художников. Персональная выставка состоится… Серж, это круто. – Пума подняла глаза на китайца. – А ты молодец, – признала она. – Рахит. Что за кличка такая. Вот, значит, чем занимаешься. А мы гадаем, куда деньги наши идут.
– Дальше читай, – Ежов подмигнул Рахиту, тот невозмутимо смотрел на ерзающую от возбуждения Пуму. Она продолжила:
– Отец кандидата, ныне покойный… Ежов Петр Тимофеевич. Много лет занимал пост Председателя Горисполкома… Серж? Это скучно. А, вот. Объявил беспощадную войну городской мафии, коррупции, за что жестоко поплатился. Редакция готовит специальный очерк. Все уверены, что Сергей Ежов, кандидат в народные депутаты, оправдает доверие избирателей. Это круто, Серж! Еще бы знать, сколько это стоило.
