Андрей Троицкий - Черный Бумер
Элвис сунул фотографии в карман и больше их никому не показывал.
***Тишину можно было бы назвать мертвой, если бы не странный ни на что не похожий звук. Это Миша Блохин от страха клацал зубами. Увидав на дворе кавказца с помповым ружьем, Миша вбежал в дом, задвинул щеколду, осмотревшись по сторонам, не нашел места, где можно было бы спрятаться. Сейчас он, стоял на карачках под столом, обливаясь потом, тяжело дышал и стучал зубами. Со стороны Миша напоминал бездомного одичавшего пса.
— Господи, я тут ни при чем, — прошептал он, облизывая губы. — Эти бандиты… Мало я на их морды насмотрелся в своей жизни. Господи. Сейчас нас будут мочить.
Бобрик и Логинов, не обращая внимания на Мишу, сидели на полу у стены и тихо переговаривались. Все, что оставил им Элвис, поместилось на куске газеты, расстеленном на досках. Два заряженных пистолета «Астра»девятого калибра, еще две обоймы по пятнадцать патронов в каждой. Отдельно лежал ключ от мотоцикла, бумажник с фотографиями, сделанными в Чечне, и два мотоциклетных шлема из углепластика. Логинов поднялся, скинул с себя разорванный пиджак, по локоть закатал рукава рубашки. Засунул пистолеты под брючный ремень, снаряженные обоймы опустил в правый карман.
— Хорошее оружие Элвис выгреб у чекистов, — сказал Логинов. — Не табельное. Такие стволы на службе не выдают.
— У тебя есть план?
— Ну, что-то вроде того, — ответил Костя. — Я поднимаюсь на чердак. И выбираюсь из дома через слуховое окно. То самое, которое выходит в сторону леса. Если с другой стороны дома есть люди, меня замочат так быстро, что я не успею спрыгнуть с крыши на землю. Если не убьют сразу, значит, там никого нет.
— Пойдем вместе, — сказал Бобрик. — Я не могу тут сидеть, ждать хрен поймешь чего. И у нас два пистолета. Не один.
— Валяй, пристегивайся, — усмехнулся Логинов. — Но докажи, что ты приличный стрелок.
Прислонившись плечом к стене, он глянул в окно и отступил в сторону.
— Возле бетонных плит стоит мужик с ружьем, — сказал Костя. — Стоит неподвижно, ни от кого не прячется. До него примерно пятьдесят метров. Я распахну створки окна. Ты срежешь его с первого выстрела. Тогда я беру тебя с собой и еще выдаю премию за меткость. Сто рублей. Впрочем, чего мелочиться. Сто пятьдесят. Принимается?
Но в эту минуту Бобрик не понимал юмора.
— Из пистолета я попадаю в цель только с близкого расстояния.
— Тогда сиди и не чирикай. Или у тебя есть какой-то свой план? Ты ведь служил в армии, знаком с основами тактики и стратегии. Может быть, окружим их, возьмем в кольцо? И предложим сдаться и помахать белой портянкой?
Отсмеявшись, Костя посмотрел на часы и почесал разбитую переносицу.
— Скажи только одну вещь. Тот мотоцикл, на котором приехал Элвис, это хорошая штука?
— Одна из лучших в своем классе, — кивнул Бобрик. — Итальянская Априлиа, спортивный байк, круче японских аппаратов.
— Он быстрый?
— Это ракета, а не мотоцикл. Кроме того, он немного переделан. Сняты все ограничители скорости. Прикинь, при весе двести кило мощность движка сто шестьдесят лошадей. Ты хочешь узнать: догоним ли мы на шоссе бумер?
— Догонять не надо. Что мы будем делать, когда догоним? На полном ходу обстреляем машину? И угробим всех, кто в ней сидит. Мы сможем приехать на место раньше, чем приедут они?
— Если очень поторопимся, — кивнул Бобрик.
— Что ж… Тогда надо снимать сливки, пока они не скисли.
Логинов шагнул к приставной лестнице, перекрестился и стал подниматься по ступенькам на чердак. Его фигура исчезла в темноте люка, наверху послышалась тихая возня, и все стихло. Через минуту едва слышно звякнули стекла. И снова тишина. Бобрик, не отрываясь, наблюдал за секундной стрелкой наручных часов. Один круг, второй, третий… Сейчас он решал про себя и не мог решить, что страшнее: сама смерть или ее ожидание.
— Он всех нас угробит, — прошептал Миша Блохин.
Он больше не мог стоять на карачках, сел на пол и неожиданно заплакал, размазывая кулаками.
— Всех угрохает, — Блохин шмыгал носом и всхлипывал. — Они ведь не стреляли. Авось, пронесло бы. Надо было тихо сидеть. А он, гад такой… Сейчас я выйду из дома. Скажу им…
Бобрик не дослушал. Протянув руку, поднял с пола кухонный нож.
— Только пошевелись, — прошептал он. — И вместо горла у тебя останется большая дырка.
Миша боязливо глянул на нож, вытер последнюю слезинку и сказал:
— Что ж, раз так судьбой дадено, чтобы сегодня подохнуть… Значит, так тому и быть.
Сидя под столом, Блохин вздыхал и тер ладонью подбородок, заросший щетиной. Звук получался приятный, будто лодка шла камышами. Мише казалось, что сейчас входную дверь выбьют прикладами, бандиты ворвутся в дом и все кончится. Он вспомнил свою прежнюю сытую и благополучную жизнь, в той жизни он любил читать последние страницы местной газеты, где печатали некрологи: «Трагически погиб…», «Безвременно ушел». Эти слова убаюкивали, как тихая музыка, напоминая о том, что все равны перед лицом вечности, а человеческая жизнь — всего лишь плевок на асфальте. И теперь, за минуту до гибели, Блохин всеми силами стремился настроиться на спокойную философскую волну. Но не получалось. Животный страх съедал душу, руки колотила дрожь, сердце билось не на своем месте, а где-то в желудке. А ценность человеческой жизни взлетела до астрономических высот.
Снова встав на карачки, он подполз к Бобрику.
— Слышь, давай вместе выйдем. Мол, этот Костя не с нами. Он сам по себе. Если ты не захочешь, я сам пойду. Хоть режь меня, пойду один. И не боюсь я твоего ножа.
Бобрик, ухватив Мишу за ворот рубахи, притянул к себе и со всего маху врезал кулаком по морде. Блохин, раскинув в стороны руки, распластался на полу. Выстрелы послышались, когда Бобрик мысленно уже успел похоронить Логинова. Сначала два пистолетных хлопка. За ними короткая автоматная очередь, снова пистолетные выстрелы. Один, другой, третий… Пальнуло ружье. Наступила тишина. И снова пистолетные выстрелы.
Прошла минута, наполненная стонами Миши. Блохин тяжело дышал и плевался кровью. Пальба за окном стихла. Бобрик, привстав, выглянул в окно. Никого не видно. Он снова, присел на корточки у стены.
Зажмурив глаза, Бобрик старался отвлечься от страшных мыслей, вспомнить о чем-то хорошем или о чем-то смешном, но ничего такого на ум не приходило. Ни к селу, ни к городу всплыл из памяти рассказ Леки Черных об одной девчонке из публичного дома, которая сама себя называла Ракетой и просила, чтобы все окружающие звали ее не Валей, а именно Ракетой. Она была уверена, что мужикам нравятся всякие такие штуки: самолеты, ракеты и прочая муть. Дело кончилось тем, что Ракету заразили дурной болезнью и вышвырнули из дома терпимости с космической скоростью.
Бобрик вздрогнул, когда в дверь постучали.
— Кто? — крикнул он хриплым голосом.
— Свои, — Логинов стукнул в дверь носком ботинка.
Вскочив на ноги, Бобрик отодвинул щеколду. Костя стоял на пороге, будто вернулся с приятной прогулки по окрестностям.
— Ну, чего?
— Два трупа вот там, за плитам, — ответил Логинов. — И еще один с другой стороны забора. Был и четвертый. Но тот в лес убежал. Он ранет в бок. Заводи мотоцикл, гонщик.
***Чем меньше оставалось времени до окончания поездки, тем выше поднимался градус настроения Краснопольского. Не действовала на нервы до тупости осторожная манера езды Ландау, никогда не превышавшего скорость, не вылезавшего в левый ряд. Наверняка любимые поговорки этого придурка: «тише едешь — дальше будешь»и «быстро поедешь — тихо понесут». Дважды Элвис показывал не тот поворот, то ли по забывчивости, то ли по незнанию, то ли нарочно. Возможно, ему просто хотелось прожить лишние десять минут, выкурить еще одну сигарету, посмотреть на унылый придорожный пейзаж.
На последнем повороте на грунтовку бумер притормозил, мигнув стоп-сигналами, мимо проехал и погнал дальше грузовик с дырявым глушителем. Он ревел, как авиалайнер, идущий на взлет. Ленка проводила машину долгим печальным взглядом. Проехали лесопосадки, пустое поле с одиноким дубом у обочины. С ветки взлетела откормленная ворона и, тяжело взмахнув крыльями, исчезла. Когда въехали на территорию бывшей стройки, солнце уже заслонили облака, они быстро затянули небо, по капоту и крыше бумера забарабанили первые, еще мелкие капли дождя.
Приподнятое настроение Краснопольского ничто не могло омрачить. Он молчал, улыбаясь каким-то своим мыслям. Оборачиваясь назад, смотрел на Элвиса, меланхолично глядевшего на дорожную обочину. Из подплечной кобуры Краснопольский вытащил пистолет «таурас», передернул затвор. Территория незнакомая, мало ли что. Кроме того, он не какой-то хрен моржовый, он русский бизнесмен, во всяком случае, считает себя таковым. Бизнесмен может забыть дома бумажник с деньгами, кредитку или деловые бумаги. Но ни при каких обстоятельствах не выйдет на улицу без полуавтоматической пушки девятого калибра. Иначе какой же он бизнесмен.
