Николь Жамэ - Тайна острова Химер
Успокоившись, он закрыл багажник и направился к Ангусу, машина которого только что остановилась.
Сразу перейдя к главному, не вдаваясь в подробности, Пьер-Мари обрисовал жандарму ситуацию, и тот распорядился немедленно приступить к поискам.
Когда ПМ понял, что и его подключили к ним, было уже поздно идти на попятную.
Сразу сникнув, он вынужденно согласился показать место, где чуть было не погиб Райан.
Когда к Лукасу вернулось сознание, он обнаружил, что крепко привязан к стулу.
Бросив осторожный взгляд из-под ресниц, он в первую очередь увидел нацеленное на него дуло его «НК Марк 23» — свое табельное оружие.
Затем он увидел левую руку, указательный палец которой судорожно нажимал на спусковой крючок. Вот-вот прозвучит выстрел.
Аксель.
Жак сидел в двух метрах от него, связанный по рукам и ногам. Голова его склонилась набок, казалось, силы совсем покинули его. Смутное сожаление кольнуло Лукаса: он прожил жизнь, так и не зная, что у него есть отец и братья, но мысль об аде, который ожидал бы их, откройся секрет этих экспериментов, прогнал всплеск ностальгии. Аксель и Пьер превратились бы в подопытных кроликов в руках ученых, а отец окончил бы свои дни в тюрьме. И как Элен и он сам вынесли бы все это?
Его близнец начал говорить, смакуя слова:
— Я не уничтожил образец крови, папочка. Я всего лишь поместил его в глаза куколки, которая когда-то принадлежала твоей любимице Эмили и которую забрал этот кретин Пьер и всюду таскал с собой. Не знаю, что с ней стало.
Тряпичная кукла.
В мозгу Лукаса образ Пьеррика вдруг слился с образом Пьера. Он теперь знал, как кукла покинула Ирландию и остров Химер и очутилась на песчаном берегу другого острова — Лендсена.
— Во время заточения в монастыре он не мог помешать себе громко говорить, и Мэри Салливан, должно быть, привязалась к малышу Пьеру — ведь ее мать так жестоко обошлась с ней, лишив ее любви. Думаю, он подарил ей эту куклу в обмен на прядь ее волос, которую хранил на себе до самой смерти.
Пока Лукас размышлял о странном хранилище образца его крови — в стеклянных глазах! — Аксель продолжал изливать свою ненависть на Жака Рейно, этого отца, которого он никогда не любил, и на Лукаса, обыкновенной копией которого он был. Он разразился демоническим смехом.
— Самая заурядная копия! До чего вы жалки! Приговорив меня к заключению, вы тем самым помогли мне развить мои способности. Вы сделали из меня нечто исключительное, по сравнению со мной Ферсен лишь черновой набросок. Да, я единственный! Я вершитель судеб! Благодаря записной книжке Марешаля с описанием ваших исследований завтра я стану хозяином мира.
Послышался слабый хрип.
Голова старого ученого упала на грудь.
Аксель подскочил к нему, рукой схватил голову за взлохмаченную седую шевелюру, приподнял ее, всмотрелся в пергаментное лицо, которое, казалось, уже не оживляло дыхание жизни.
Он поднес ухо к его губам, затем, будто ненужную вещь, резко отпустил голову, опять мягко упавшую на грудь.
— Мне очень хотелось убить тебя на его глазах, прежде чем покончить с ним.
Разочарование Акселя лишь усилило его злобу. Лицо его исказилось, превратившись в маску ненависти. В ореховых глазах, так похожих на его собственные, Лукас прочитал свой приговор.
Он собрал в кулак всю волю, чтобы не показать ему свой страх.
— Все мы рано или поздно умрем.
— Ты мертв, Бреа устранен, а я останусь с Мари. У меня есть на что жить… Сначала она будет сопротивляться, отказываться признавать очевидное, но все кончится тем, что она вернется ко мне, умоляя меня ее любить. Умоляя не как копию Лукаса Ферсена, но как Акселя!
Вопреки его ожиданиям на губах Лукаса заиграла слабая улыбка. Слова этого монстра только что сняли с него непомерную тяжесть.
Он, конечно, умрет, но унесет с собой память о безупречной любви.
— Никогда. Никогда она тебя не полюбит.
Выстрелы последовали один за другим.
Однако ожидаемая боль не пришла.
В наступившей тишине Лукас открыл глаза.
Нацеленный на него пистолет со вспышками и громом выпустил в него остаток обоймы, но ни одна пуля не причинила ни малейшего вреда.
Холостые патроны.
Он спрашивал себя, каким чудом это стало возможным, когда с яростным воплем Аксель швырнул пистолет на пол и бросился на него.
Обеими руками он сжал горло Лукаса и начал душить. Раскрыв рот, Лукас тщетно пытался вдохнуть воздух.
Черная пелена застилала глаза, по мере того как Аксель все сильнее сжимал горло.
Звук выстрела одинаково поразил обоих близнецов. Выражение крайнего изумления появилось на лице клона, руки его отпустили свою жертву. Аксель покачнулся, в последний раз протянул руку к брату, затем упал навзничь.
На пороге лаборатории вырисовался силуэт мужчины, из дула пистолета, который он держал в руке, еще вился дымок, фонарь он направил на Лукаса.
Несмотря на то что свет бил ему в глаза, он сразу узнал своего спасителя. И понял, кто зарядил его оружие холостыми патронами.
Райан.
Отец Мари перенес взгляд своих голубых глаз на неподвижное тело Жака Рейно. Потом он подошел к Лукасу и, не сделав ни единого движения, чтобы развязать его, подтвердил, что заменил патроны, когда начал сильно сомневаться в нем.
— И когда же это было? — проворчал Лукас.
— Раньше, чем Мари о чем-то догадалась.
Лукас был благодарен ему за такой ответ, который еще раз свидетельствовал о любви Райана к своей дочери.
Он покачал головой:
— Я ваш вечный должник, но это не помешает мне, как только представится случай, вас арестовать.
Легкая улыбка осветила лицо Райана.
— Ну а я постараюсь не предоставить тебе такого шанса… — Он сделал несколько шагов к выходу.
— Полагаю, что развязать меня, — не ваша очередная задача, — проскрипел Лукас.
— Как только я буду в безопасности, пришлю кого-нибудь освободить тебя… Думаю, ты сделаешь мою дочь счастливой.
Сказав это, он исчез, поглощенный мраком галереи.
Мари в гроте не оказалось.
Ее следы вели в сторону от водоема.
Райан внимательно их рассмотрел.
По расстоянию между шагами он понял, что она бежала.
Но от кого? Или от чего?
Охваченный тревогой, он прошел по следам, оставленным в пыли, затем побежал, когда они привели в одну из галерей.
Пьер-Мари еле тащился, Ангусу все время приходилось его подгонять. Метров пятьдесят отделяло от монастыря строй жандармов, идущих к нему гимнастическим шагом.
ПМ едко возражал, что растянул сухожилие на лодыжке, когда оказывал Райану помощь, поэтому и так идет с трудом. Он попытался улизнуть, сказав Ангусу, чтобы тот шел вперед, а он, мол, нагонит их, но тут ирландец грубо выругался. Застыв на месте, Ангус смотрел на море. ПМ тоже посмотрел туда.
Ярким светом светилась башня Даны.
Рифы, окружавшие ее, казалось, воспламенились, окружив каменную массу пылающим кольцом.
Горело море!
Когда вертолет завис над башней, прижавший нос к иллюминатору Ангус увидел рисунок, образованный огнем на водной поверхности.
Башня оказалась центром, вокруг которого вращались влево три огненных спирали с заостренными концами. Трискел. Печать Алой Королевы.
Райан добежал до щели в башне. Никого.
Чрезвычайно обеспокоенный, он пролез в нее и очутился в центре башни Даны.
Его поразила сила ветра в ней, и, лишь услышав шум вращающихся лопастей вертолета, он догадался о причине.
Он поднял голову и увидел Мари, тридцатью метрами выше.
Она стояла на бывшей сторожевой дорожке и махала руками в сторону висевшего над башней вертолета.
Широко улыбнувшись, Райан достал мобильник и набрал номер.
От вибрации сотового на боку она вздрогнула.
На дисплее обозначилось имя Эдварда Салливана.
Задержав дыхание, она прижала мобильник к уху и прикрыла ладонью другое, чтобы ослабить шум вертолета.
Райан сказал ей, что все закончилось, что чудовища больше нет. Аксель мертв. Лукас жив.
Он не дал вылиться потоку вопросов, рвавшихся с губ Мари, и стал объяснять ей, где находится Лукас.
— Вы оба действительно заслуживаете счастья.
За его словами Мари почувствовала неизбежность прощания, и все в ней взбунтовалось. Он не мог еще раз исчезнуть из ее жизни. Не теперь. Не так.
— Я всегда буду рядом, как только очень понадоблюсь тебе.
Она интуитивно нагнулась и внизу башни заметила отца, машущего ей рукой, прежде чем исчезнуть.
35
Вертолет опять опустился на утес вблизи монастыря. Лукас заметил Мари на долю секунды раньше, чем она увидела его. Взгляды их встретились, вцепились друг в друга — напряженные, возбужденные, преисполненные любовью, окрепшей после перенесенных испытаний.
