Николь Жамэ - Тайна острова Химер
Аксель… Лукас… ПМ ничего не понимал из того, что говорил его брат. Он или бредил, или…
— Хватит темнить!
Пришлось Райану в двух словах рассказать ему о подмене, произошедшей под озером. Он подумал при этом, что такое краткое изложение может превратно истолковать смысл сказанного. Но у него не было времени вдаваться в детали.
Он положил конец протестам ПМ, который отказывался в это поверить.
— Тебе надо уйти и предупредить жандармерию. Найди Ангуса, расскажи ему все, и пусть он пришлет подмогу.
— А за это время ты отыщешь клад и смоешься с ним. Ты и впрямь за дурака меня принимаешь!
— Сколько раз тебе повторять, что мне наплевать на деньги?
— Тогда скажи, где последний надгробный камень?
— Понятия не имею.
Изумление, исказившее черты ПМ, быстро сменилось яростью, когда до него дошло, что это полнейший провал и он так и останется банкротом. Проклятие, он опять остался в дураках… Лицо его налилось кровью, и Райану подумалось, что с ним сейчас случится удар.
— Значит, тебе на все наплевать! Тебе нужно было только, чтобы я пришел сюда? А я уж готовился нырнуть вслед за ними! А теперь карманы набивают они! Из-под носа увели у меня сокровище! Из-под самого носа! В который раз! Я убью тебя! Я…
Слова застряли в горле, потому что Райан схватил его за воротник и глухим голосом потребовал сказать, кто именно нырнул и кто собирался набивать карманы.
Поняв из невнятного лепета, что речь идет о Мари и Кристиане, он побледнел и отпустил воротник.
ПМ просунул под воротник рубашки палец, помассировал шею и подло вонзил нож:
— Это было как раз перед первым взрывом. Боюсь, им каюк…
На поверхность всплыли воздушные пузырьки, и неопреновая рука уцепилась за край водоема. Затем показалась голова в неопреновом капюшоне с прорезями для глаз.
Голубые глаза Кристиана под маской выражали досаду.
Он вылез из воды и с глухой яростью избавился от своего снаряжения.
— Там не пройти. Все разрушено и завалено. — Он обежал взглядом грот и удивился, не увидев Мари. — Где она?
Сидевший на полу Лукас кипел от злости. Он неопределенно махнул рукой в сторону жилой части. Шкипер отметил мрачную мину, сжатые челюсти, вялый взгляд и понял, что объяснение между супругами не увенчалось примирением.
Внутренне он удивился, что это его почему-то не радует, и решил промолчать.
Он показал на заплечный мешок:
— Зато я нашел свой водонепроницаемый мешок. Мобильники, правда, не работают, но по крайней мере у нас теперь есть планы шахты и два мотка веревок.
Насмешливый голос Лукаса ударил ему по нервам.
— Думаешь воспользоваться ими как нитью Ариадны, чтобы выйти отсюда?
— Нет, чтобы спуститься с башни.
— А потом утонуть в открытом море? Гениально…
— О’кей, сверхрискованно, конечно, но попробовать стоит.
— Для того, кто пересек Северную Атлантику вплавь, может быть…
Намек на одиночный «Трансат» прошлым летом и мнимое кораблекрушение шкипера был более чем прозрачен. Этот коп явно начинает наглеть.
— Чем просто так подыхать, лучше уж рискнуть, нет?
— Ладно, желаю удачи…
Моряк затянул ремень на джинсах, влез в свитер, перекинул через плечо водонепроницаемый мешок и почти презрительно посмотрел на Лукаса.
— Не думал я, что ты от этого откажешься.
И ушел.
— Я умею проигрывать в честной игре.
Слова Лукаса долетели до ушей шкипера, вынудив его вернуться. Он знал, что главным призом в этой партии была Мари. Если только не единственным.
— Если это так, ее бы здесь не было.
Ответом ему было пожатие плечами. Закатив кверху глаза, моряк сел рядом с Лукасом и, сам не зная почему — возможно, потому, что хорошо понимал, что тот пережил, — он неожиданно для себя дружески положил руку ему на плечо.
— Не могу опомниться от всего этого, — честно признался он. — А ведь я совсем не испытываю к тебе симпатии…
Лукас ухмыльнулся:
— Почему все кажется возможным, когда все становится невозможным? — Он тряхнул головой, увидев, что Бреа озабоченно нахмурился. — Не старайся, моряк. Тебе этого не понять.
— Зато я понимаю, что ты не способен победить ради любви к ней.
— Пошел к черту…
— Трудно вообразить, что это может другой, не правда ли? Но даже если это так, я предпочел бы тысячу раз быть на твоем месте, чем на своем.
Его слова были встречены молчанием. Тогда он встал.
— Пойду за ней, и любым способом мы выберемся отсюда. С тобой или без тебя. Лучше было бы с тобой.
— Зачем заботиться обо мне, когда ты только и мечтаешь, как бы ее вернуть?
— Мари способна хранить верность мертвому. Но никак не трусу.
И он ушел.
33
День клонился к вечеру, когда в порту Киллмора с парома выгрузился дополнительный отряд жандармов, затребованных Ангусом на подмогу.
После посещения морга нервы его были на пределе.
Описание примет Лукаса через радио и газеты, наблюдение за аэродромом и причалами не принесли результатов.
Атмосфера в жандармерии накалилась, царило лихорадочное возбуждение.
Ангус собрал весь наличный состав, объяснил обстановку, раздал фотографии Лукаса.
— Это человек не майор Ферсен, это его близнец, который выдает себя за него, он вооружен и очень опасен. В последний раз его видели в больнице больше трех часов назад. Не исключено, что ему удалось покинуть остров, но ничто не доказывает, что он еще не здесь. Так что шевелитесь! Патрулировать по двое. Докладывать каждые полчаса! За дело!
Он прикуривал неизвестно какую по счету сигарету, когда зазвонил мобильник.
Прокурор.
Ангус согнул спину, чтобы самортизировать град упреков, который обрушит на него представитель судебной власти. Не справляетесь… количество трупов растет… и так далее и тому подобное.
Пообещав сделать все возможное, он отключился.
Раздражение его возросло при виде двух жандармов, которые, вместо того чтобы стоять на посту в монастыре, спокойно направлялись к кафе. Он резко и со злостью окликнул их.
— А вы что здесь шляетесь?
Оба жандарма согласно пожали плечами, не обескураженные его тоном. Как и их коллег, их сняли с караула…
Охваченный недобрым предчувствием, Ангус вскричал:
— Кто вас снял?
— Майор Ферсен. Симпатичный парень… Не в первый раз он…
Они сразу заткнулись, когда Ангус потряс перед их носом постановлением о розыске с приложенной фотографией Лукаса.
Жандармы нерешительно повернули назад. Если уж теперь не доверять начальникам…
Ища выход раздражению, Ангус пнул ногой металлический стеллаж, который опасно закачался.
Он удерживал его рукой, когда кукла Пьеррика, лежавшая на самом верху в ожидании возвращения к своему хозяину, тяжело свалилась на пол с характерным звуком разбиваемого стекла.
Глаза куклы раскололись от удара.
Из них закапали кровавые слезы…
Действуя ручкой половой щетки как рычагом, Мари отчаянно пыталась сдвинуть каменные глыбы, закупорившие проход в шлюзовую камеру.
Ручка сломалась, когда вошел Кристиан.
— Это ничего не даст! — с яростью сказала она, размахивая деревянным обломком. — Все кончено!
Зеленые глаза заволокло слезами. Ему невыносимо было видеть ее страдающей.
— Он решит, что ты здесь ни при чем.
— Ты его не знаешь. У него возвышенное понятие о любви и верности. С его точки зрения, я его предала, хотя и не могла этого знать. А потом… Мне трудно смотреть на него, не думая о его двойнике… Даже если я знаю, что это он… это сильнее меня, оно — как яд, который медленно выделяется и…
Ругательство, выскочившее из Кристиана, оборвало ее. Она проследила за его взглядом и тоже выругалась.
Акселя не было!
На ножке кушетки, к которой его недавно привязали, болтались обрывки скотча, который он ухитрился разорвать связанными запястьями.
Мари вынула свой пистолет, но тщательный обыск помещения ничего не дал, Аксель как в воду канул.
Мари первая заметила следы крови на краях вентиляционной трубы, идущей из комнаты.
Слова Кристиана наконец-то дошли до затуманенного сознания Лукаса. Как и до этого, он не был уверен, что не способен ее забыть, но твердо знал, что не хочет потерять Мари.
Он шел к апартаментам, когда его внимание привлекли отдающиеся эхом глухие и ритмичные постукивания.
Заинтригованный, он свернул к галерее, откуда доносился стук.
Точка. Тире. Точка. Тире.
Азбука Морзе. Призыв о помощи!
Не зная, что чудовище опять бродило по лабиринту, он поспешил на этот зов.
Метров через двести он наткнулся на тупик.
В результате взрыва осыпался большой кусок стены, перегородивший проход.
Постукивания теперь слышались совсем рядом, но ритм их замедлился, словно силы подававшего сигналы уже были на исходе.
