Питер Джеймс - Убийства в стиле action
Прошла в зал «Бритиш эруэйз», выпила бокал белого вина, чтобы успокоить нервы, мечтая закурить. Но с этим придется обождать. Съела пару сандвичей, села перед телевизором, где шли новости, принялась мысленно проверять свои действия. Хорошо, ничего не забыла. Но на всякий случай снова удостоверилась, что определитель на телефоне не покажет ее номер, куда бы она ни звонила.
Точно в 14:40 загорелся экран, извещающий о начале посадки, однако номера рейса на нем еще не было. Эбби прошла в тихий уголок, где никто не мог ее услышать, набрала номер службы приема сообщений, куда велел звонить сержант Брэнсон, если она не сумеет связаться с ним по мобильнику.
Когда пошли гудки, заткнула уши, чтобы не слышать звоночки, предшествующие объявлению о посадке.
– Констебль Бутвуд слушает, – проговорил молодой женский голос.
Эбби, как могла, изменила голос, имитируя австралийский акцент.
– У меня есть для вас информация насчет Ронни Уилсона, – сообщила она. – Он будет встречать в аэропорту Кох-Самуи кого-то, прибывающего из Бангкока рейсом двести семьдесят один завтра в одиннадцать по местному времени. Ясно?
– Аэропорт Кох-Самуи, рейс двести семьдесят один из Бангкока завтра в одиннадцать по местному. Кто говорит?
Эбби разъединилась. У нее так дрожали руки, что она с трудом набирала ответ на полученное раньше сообщение, вынужденная без конца исправлять опечатки. Перечитала, прежде чем отправлять:
«У настоящей любви не бывает счастливого конца, потому что настоящая любовь никогда не кончается. Пусть это еще раз скажет, как я тебя люблю, хх».
И правда. Она его очень любит. Но не на четыре миллиона долларов.
И не с его дурной привычкой убивать женщин, которые доставляют ему деньги.
Вскоре после взлета она, раскинувшись в кресле и потягивая «Кровавую Мэри» с добавочной рюмочкой водки, открыла пакет в пузырчатой пленке. Заднее кресло пустует, нечего беспокоиться насчет любопытных глаз. Оглянулась через плечо, убеждаясь, что рядом нет никого из членов экипажа, и легонечко вытянула целлофановый пакетик.
В нем лежал блок Черных пенни. Она смотрела на строгий профиль королевы Виктории. На слово «почта», отпечатанное не слишком ровными буквами. На выцветшую краску. Замечательно, но вовсе не идеально. Как однажды объяснил Дэйв, порой именно недостатки придают им особую ценность.
Это точно так же относится и ко многим другим вещам в жизни, рассуждала она в приятном тумане легкого опьянения. Кроме того, кому хочется быть идеальным?
Снова взглянула на марки, вдруг осознав, что впервые их видит как следует. Действительно особенные. Волшебные. Она улыбнулась им и прошептала:
– Пока, мои красавицы. До встречи.
125
Ноябрь 2007 года
– Хорошо отдохнул? – спросил Рой Грейс.
– Очень смешно. Пляж видел только из иллюминатора, – проворчал Гленн Брэнсон.
– Я слышал, в Кох-Самуи красиво.
– Сырость адская, и все время лил дождь. И меня что-то за ногу укусило – комар-мутант или тарантул. Здорово распухла. Хочешь посмотреть?
– Нет. Но все равно спасибо.
Сержант, сидя в кресле перед столом Грейса в костюме и рубашке, в которых спал, судя по виду, с ухмылкой покачал головой:
– Ну и гад же ты, Рой, скажешь, нет?
– А я не могу поверить, что ты опять трогал мою драгоценную коллекцию записей. Я тебе разрешил переночевать одну ночь. Не просил вытаскивать каждый диск из футляра и разбрасывать по всему полу.
Брэнсону хватило совести смутиться.
– Хотел тебе помочь, разобрать… Черт возьми… извини. – Он хлебнул кофе, подавил зевок.
– Ну, как там заключенный? Когда ты прилетел?
Брэнсон взглянул на часы:
– Где-то без четверти семь. – Он все-таки зевнул. – По-моему, за последние две недели мы истратили годовой бюджет суссекской уголовной полиции на заграничные поездки.
Грейс улыбнулся:
– Уилсон что-нибудь сказал?
Брэнсон с наслаждением пил кофе.
– Знаешь, насколько я могу судить, он действительно кажется славным малым.
– Ну, еще бы. Милее ты никогда не встречал, правда? Одна маленькая проблема – вместо того, чтобы честно трудиться, предпочитает жен убивать. – Грейс бросил на друга притворно-укоризненный взгляд. – Это ты славный парень, Гленн. Если б не моя дерьмовая жизнь, может, я тоже был бы славный. А Ронни Уилсон не славный. Просто умеет внушать людям подобное впечатление.
Брэнсон кивнул:
– Угу. Я имел в виду не совсем то.
– Отправляйся домой, поспи, прими душ, потом приходи.
– Сейчас. На самом деле он много чего сказал. Был в философском расположении духа, хотел выговориться. Мне показалось, что устал скрываться. Шесть лет в бегах. Поэтому согласился с нами вернуться. Только все беспокоился о какой-то тайской птичке. Просил разрешения послать ей сообщение.
– Ты ему права зачитал, прежде чем он заговорил?
– Зачитал.
– Молодец.
Значит, все сказанное Ронни Уилсоном в самолете может использоваться в суде.
– Знаешь, он жутко злится на Скеггса. Если пойдет ко дну, обязательно утащит его за собой.
– Да?
– Насколько я понял, Скеггс помог ему по приезде в Австралию.
– Как мы и думали, – кивнул Грейс.
– Угу. В какой-то момент Ронни Уилсон завладел марками.
– От жены получил?
– Увильнул от ответа.
– Ничего удивительного.
– Так или иначе, отдал их Скеггсу на продажу, а тот попытался на него наехать. Потребовал девяносто процентов от вырученной суммы, иначе пригрозил засадить за решетку. Но у Скеггса было одно слабое место – он с ума сходил по цыпочке, с которой путался Ронни после того, как жена слиняла, по его выражению.
– В автомобильном багажнике.
– Именно.
– А цыпочка – Эбби Доусон?
– Какой вы нынче утром догадливый, суперинтендент!
– У меня преимущество – ночью выспался. Значит, Ронни Уилсон ею воспользовался, как горшком с медом? Велел окрутить Скеггса и вернуть марки? Я на верном пути?
– На монорельсовом.
– Думаешь, убил бы Эбби, получив их обратно?
– По старому правилу? Несомненно. Он хищник.
– По-моему, ты минуту назад назвал его славным малым.
Брэнсон виновато улыбнулся и круто сменил тему:
– Машину новую купил?
– Нет. Хреновы страховые компании хотят опротестовать мой полис, потому что я вел преследование. Сволочи. Пытаюсь уладить дела. Управление помогает, так как это была полицейская операция. – Грейс снова вернулся к делу: – Думаешь, марки по-прежнему у Эбби?
– Наверняка.
– Хегарти на сто процентов уверен, что марки, с которых ты снял фотокопии, – дрянная подделка.
– Нисколько не сомневаюсь.
– Я много об этом думал, – сказал Грейс. – Поэтому она и вмазала Скеггсу по яйцам.
Брэнсон нахмурился:
– Не понял?
– Она его пнула, передав марки, чтоб выиграть время. Знала, что отдает липу и что он через пару секунд разберется. Набросилась на него, чтобы мы появились на сцене. Все время водила его за нос.
Брэнсон уставился на приятеля и кивнул, когда до него дошло.
– Умная сучка.
– Действительно. И никто фактически не заявлял о краже этих марок, правда?
– Правда, – задумчиво подтвердил Брэнсон. – А страховые компании? Те, что выплатили компенсацию и страховку? Не могут заявить права на марки, купленные на их деньги?
– Та же проблема – последовательная передача правового титула. Как доказать без свидетельства Хегарти?
Детективы посидели в молчании.
– Я слышал от Стива Макки, что, по слухам, Пью подал прошение о переводе, – сказал Брэнсон.
Грейс улыбнулся:
– Обратно в Столичную. Им крупно повезло.
После очередной паузы Брэнсон спросил:
– Как думаешь, где сейчас эта женщина?
– Что я думаю? Думаю, лежит где-нибудь на тропическом пляже, попивает коктейль «Маргарита» и ухмыляется до ушей.
Так оно и было.
126
Ноябрь 2007 года
Никогда еще она не пила такой замечательной «Маргариты». Жгучая, крепкая, бармен добавил ликер «Куантро» в самый раз, нанес на ободок бокала идеальное количество соли. За неделю досконально изучил ее вкусы.
Она любовалась видом, лежа на толстой мягкой подстилке в шезлонге на белом песчаном пляже, глядя на залив. Любимое время дня, ближе к вечеру, когда жара уже не так печет и не надо открывать зонтик. На минуту опустила книгу на колени, сделала очередной глоток, наблюдая за желтой лодкой, уходившей от деревянной пристани по тихим водам в залив. Оранжево-красный парашют парил высоко в воздухе.
Можно еще поплавать. Только что выбрать – море или огромный бассейн в отеле, где вода немного прохладней? Трудное решение.
Она постоянно думает о матери, о Ронни и о Рики. Хотя злится на Рики и потрясена историей Ронни, все равно обоих немножечко жалко, каждого по-своему.
