Аки лев рыкающий - Бабицкий Стасс
Помолчали с минуту, потом вернулись к прерванной беседе.
– О той женитьбе сочинили немало фельетонов, – я листал перед мысленным взором газетные страницы с ехидными карикатурами. – Певица согласилась обвенчаться с куплетистом, поскольку была уже, прямо скажем, в преклонных годах. Хотела уйти из театра красиво, не дожидаясь, пока антрепренеры вышвырнут за порог. Ее молодого муженька, благодаря связям супруги, любезно приняли в высшем свете Москвы и Петербурга. Потому и обвиняли их в том, что сочетались для обоюдной выгоды.
Г-н Щербатов возмущенно засопел.
– Помилуйте, кого в России удивишь неравным или расчетливым браком?! Но я буду настаивать, что у этой пары любовь – настоящая, выстраданная. Не без красивых жестов, конечно. Напоказ. Актеры иначе не умеют. Зато живут тихо-мирно, детишек уже нарожали.
– Это в преклонные-то года? – я убеждал себя не спорить с князем, видя его растущее раздражение, но тут снова не сдержался. – Супруга юмориста давно уж не способна на подобные подвиги. В «Ведомостях» недавно прямым текстом писали: дочка у куплетиста от горничной, а сынок – от молоденькой приживалки. Автор фельетона, некий Осип Зденежный, оригинально пошутил: «На закате своей жизни оперная дива вляпалась в пошленькую оперетту». Впрочем, в той же заметке подчеркивалось, что старуха в малышах души не чает и воспитывает будто своих.
Николай Сергеевич побагровел лицом и я, признаться, корил себя за несдержанность, предвидя жесткую отповедь. Но, против ожидания, ответил мне Пузырев, причем ответил резко:
– Не читай фельетонов, Жорж. Особенно тех, что сочиняет этот зубоскал Зденежный. Была бы моя воля, свернул бы мерзавцу голову, как цыпленку.
Пальцы Ивана при этом скрючились, словно обхватывая шею жертвы. Всем стало неловко, и мы поспешно отвели глаза.
– А тебе чего, Ийезу? – спросил г-н Щербатов.
Шоффер-абиссинец давно вошел в трактир и топтался на пороге, но из стеснения не решался прервать наш разговор.
– Еду. Еду уж!
Князь посмотрел в окно.
– И верно. Двор опустел, мы опять уходим на дистанцию последними. Придется нагонять.
III
Пешки.
45 верст от Москвы.
Около полудня.
На втором этапе гонщики выжимали из своих автомобилей максимальные скорости и машины – они, хоть железные, но все же на удивление хрупкие, – одна за другой начали выходить из строя. Через пару верст мы увидели на обочине «Грэф». Австриец ковырялся в дымящемся моторе, поминутно отдергивая обожженные пальцы. Пузырев осмотрел двигатель и сочувственно покачал головой. Отъездился иностранец! Еще через три версты застрял злополучный «Вивинус» – он снова пробил колесо. Мы подкатили поближе и предложили помощь.
– Благодарю, господа, но с меня довольно! – отмахнулся шоффер. – Шесть автомобилей промчались здесь без задержки, а я умудрился наехать на гвоздь из лошадиной подковы. Два раза за утро ловлю эти чертовы гвозди! Судьба надо мной попросту издевается.
Он помолчал и угрюмо добавил:
– Эти ваши гонки – для безголовых авантюристов, а я человек, хоть и азартный, но умею вовремя остановиться. Поменяю покрышку и поеду потихоньку обратно, в Москву.
Мы отправились дальше. Темно-красный драндулет опережал «Бенц» на пару корпусов, в связи с этим вашему покорному слуге вновь доставлял неудобство изучающий взгляд г-на Мармеладова. Демонстративно отворачиваться мне не позволяло воспитание, пришлось судорожно придумать повод, чтобы обратиться к г-ну Щербатову.
– А вы заметили, Николай Сергеевич, что велосипедисты давно нас обогнали? – спросил я. – Выходит, на двух колесах разгоняться сподручнее, чем на четырех.
– Зря вы так думаете, Жорж, – засмеялся тот. – Пока у циклистов много сил, а усталость еще не накопилась. Но на длинной дистанции автомобили возьмут свое. Не пройдет и часа, как ваши друзья выдохнутся и начнут отставать.
– Зря вы так думаете, князь!
Я в точности скопировал интонацию и тут же испугался: вдруг его светлость решит, что я передразниваю? Дворяне такого не прощают. Но, по счастью, обошлось без скандала. Г-н Щербатов решил задавить меня логикой.
– Вы же не станете отрицать, что велосипед ограничен мощностью того, кто крутит педали? По сути это мотор в одну человеческую силу.
– Да. Но в том-то и дело, что любители велосипеда развивают силы сверхчеловеческие! – упрямо доказывал я. – Четыре года назад рекорд на этой трассе был 36 часов и 10 минут. За это время доехал от Москвы до Петербурга Михаил Дзевочко. Заметьте, он не спортсмен, а просто рассыльный на железной дороге. Два года назад Тыминский улучшил этот результат – 34 часа и 22 минуты. Я уверен, что сегодня проедут еще быстрее. Конструкция велосипедов становится все совершеннее. Люди укрепляют тела при помощи специальной гимнастики, тренировки помогают достигать огромных успехов. Тот же Тыминский отказался от выпивки в трактирах, во имя рекордов.
– Какой смысл ставить рекорды, если их потом нельзя спрыснуть шампанским в ближайшем к финишу ресторане? – князь не шутил, он пожал плечами в искреннем недоумении. – Неужели и вы, Жорж, тоже в гимнасты подались?
– Да и весьма высоко ценю систему Сандоффа[13]. В ней предусмотрены пробежки – короткие на скорость и долгие на выносливость, потом еще приседания и прыжки, а также жонглирование пудовыми гирями, – я не без гордости согнул руку в локте, предлагая собеседнику ущипнуть твердокаменные мышцы. – Покорение холмов на велосипеде весьма укрепляет ноги. Есть упражнения на развитие чувства равновесия – фигурная езда с препятствиями или, к примеру, сайкль-болл.
– Что за штука такая?
– Футбол на велосипедах. Не видали? Непременно приходите на состязания, получите удовольствие. Очень зрелищная игра! Но я не о том. Поверьте, у циклистов еще хватит силенок, чтобы потягаться с моторами.
Г-н Щербатов подергал бородку и улыбнулся:
– Даже сегодня у них крайне мало шансов, а через год, к следующей гонке, моторы станут еще мощнее. Эпоха велосипедов скоро закончится, а автомобильная только начинается. Никто не захочет потеть, крутя педали, когда можно прокатиться с ветерком.
– На тройке резвых лошадок и сейчас можно прокатиться с ветерком, однако мы же не бросаем велосипеды ради езды на тройке.
– Тройка? Пф-ф-ф-ф! Когда сделают двигатель в пятьдесят лошадиных сил, никто не вспомнит про эту жалкую упряжку. Один мотор заменит полсотни кляч!
– Вы еще скажите: сто лошадиных сил, – усмехнулся я. – Это же абсолютно нереально. Да и, положа руку на сердце, кому бы вдруг пригодилась такая мощная машина? Возможно, для гонок сей мотор и покажется привлекательным, но жизнь ведь – не сплошные гонки. По моему мнению, будущее принадлежит, скорее, десятисильным авто. Их будет вполне достаточно, чтобы заменить конную тягу и служить людям в домашнем обиходе.
– Ну, хотя бы в чем-то вы солидарны со мной, – раздраженно сказал князь.
И хотя у меня имелись некоторые аргументы, по холодному блеску глаз Николая Сергеевича я угадал, что сейчас ему лучше не оппонировать.
– Вы поймите, Жорж, этот спор уже порядком утомил. Он не утихает четыре года, с тех пор, как в Россию привезли первый автомобиль. Много утекло воды, да и бензину немало. Да-с… И все эти годы коннозаводчики обличают нас с пеной у рта, словно загнанные скакуны. Называют «государственными преступниками», ибо мы, по их мнению, грозим гибелью всей лошадиной расе, а кроме того лишаем казну доходов от продажи коней. Бред? Разумеется, дикий бред. Когда мы построим автомобильные заводы, а в каждом городе появятся гаражи для ремонта и продажи запасных деталей, казна только выиграет. Деньги утекут только из карманов лошадиных барышников, потому они и неистовствуют. А уж как нас клеймят и проклинают безграмотные «моторофобы»…
Г-н Щербатов поник и сгорбился, словно на него обрушилась вся многопудовая тяжесть людской глупости. Но, подобно мифическому герою, он сумел поднять голову и устремил свой пламенеющий взор в будущее.
