Дункан Кайл - Милый муравей

— Согласен, но...

— О да, но!.. — засмеялся Стейнби. — Встретимся через пять дней.

И Стейнби улетел.

С первого взгляда было заметно, что Стринджер Стейшн в запущенном состоянии.

— Тут, по-видимому, давно никто не живет, — предположил я.

Джейн посмотрела на меня, на ее лице мелькнуло подобие улыбки.

— Вы думаете, я ожидала увидеть свежевыкрашенный забор?

— Посмотрите сюда. Должно быть, это здание не успели достроить.

— Или оно уже давно начало разрушаться, — добавила она.

— Позвольте мне, — сказал я и, повернув ручку, толкнул незапертую дверь, потопал пару раз ногами, на случаи, если внутри поселилось что-то ползающее или шевелящееся.

— Зачем вы это делаете?

— Единственно хорошее, что можно сказать относительно австралийских змей, — они очень нервные, поэтому всегда стараются скрыться. Не надо лишать их такого шанса.

— Они все так поступают?

— Кроме королевской коричневой. Эта очень опасна.

— Она может оказаться и здесь?

Я кивнул:

— Не удивляйтесь, если встретитесь с ней где-нибудь на ферме. Но надеюсь, в доме ее нет.

Я прислушался: характерного шелестящего звука и в самом деле не последовало, поэтому, оставив Джейн за дверью, шагнул внутрь.

Хаос! Эта просторная комната, очевидно, когда-то служила хозяевам кухней. Ставни закрыты, но даже при скудном свете, проникавшем в открытую дверь, видно, что чайники и кастрюли, разбитые, брошены на пол, опрокинуты стулья, снятые со стен картины как попало лежали на столе и на полу. Дверца старой плиты распахнута, подносы и сковороды вытащены, а обрывки двух разорванных картинных полотен разбросаны по полу. Совершенно выпотрошенный радиоприемник также валялся на полу.

Я посмотрел в дверной проем на то, что некогда служило спальней, — там грудились вспоротые матрасы. Разглядывая это варварское разорение, я вдруг услышал приглушенный вскрик Джейн, резко повернувшись, увидел, что она стоит в дверном проеме. А за ней, чуть поодаль, — человек с ружьем в руках, дуло которого направлено прямо на девушку.

Глава 4

Я повернулся, и ствол ружья тут же переместился и мою сторону. Мужчина был настоящим великаном, мне не доводилось видеть таких ни разу в жизни. Огромная широкополая шляпа прикрывала ею голову. Нас разделяло около двадцати футов. Я пошел навстречу, не совсем представляя себе, что делать дальше.

— Ты... выходи! — повелительно произнес человек, не отрывая от меня взгляда.

— Надо выйти, Джейн.

— Я новая хозяйка Стринджер Стейшн, — скачала Джейн и шагнула вперед.

Мизансцена изменилась мгновенно: великан бросил ружье, стащил шляпу с головы и стоял, смущенно потупясь, комкая ее в руках.

— Я извиняюсь, мисас, — снова и снова повторял он.

— Кто ты такой? — спросила Джейн в лучшем армейском стиле. — И что ты делаешь на моей земле?

— Билли, — пролепетал он.

— Повтори. Более отчетливо.

— Билли Одна Шляпа, — как можно яснее произнес он.

— Почему ты здесь?

— Я туг живу, мисас.

Джейн обернулась в мою сторону и кивнула: Стейнби, кажется, говорил про какого-то аборигена.

— Ты что-то вроде управляющего? — уже мягче задала вопрос Джейн.

— Да, мисас.

Джейн сделала шаг вперед и протянула ему руку:

— Вы хорошо помогали миссис Грин, я слышала. Надеюсь, будете так же помогать и мне?

Это был момент, достойный кисти великого художника: гордая белая девушка и абориген-великан пожимают друг другу руки.

— Здравствуйте, мисас, рад встретить вас на Стринджер Стейшн.

— Я чужеземка и совсем ничего не знаю о ферме.

— Добро пожаловать, мисас. Ваш муж тоже. — Он смотрел на нее, покачивая головой.

Я засмеялся, а Джейн улыбнулась и уточнила:

— Это не мой муж. Билли.

— Я что-то вроде полиции, — пояснил я.

— Что произошло в доме? — поинтересовалась Джейн.

— Расскажите, только не здесь, на солнцепеке. Давайте зайдем в дом и приготовим чай, — предложил я.

Металлический чайник был изрядно помят, но дырок в нем не обнаружили, баллон с газом, хранящийся в специальной кладке, тоже уцелел. Пока закипала вода, Джейн расспрашивала аборигена о его семье. Я отправился на поиски чашек и нашел лишь старые, покрытые пятнами металлические кружки, — от всего, что бьется, остались одни черепки.

— Кто это сделал и когда? — спросил я, приступая к чаепитию. Как и все люди его племени, Билли был застенчив и малоразговорчив. И не сразу нам удалось расшевелить его.

— Четверо на самолете, — он показал на небо, — оттуда. Сломали дверь, прошли через дом, все поломали.

Я подумал, что, может быть, и сам Билли с приятелями-аборигенами однажды забрались сюда в поисках спиртного и, ничего не найдя, пришли в ярость, все разгромив. Они любители заглянуть в бутылку. Но я ошибся.

— Били меня, жену, двух мальчиков, — продолжал Билли.

— Били тебя? Почему?

— Старался остановить их. Они сказали — прочь. Повалили на землю и били.

— Когда же это случилось?

— Три недели...

— Кто они? — спросила Джейн.

Билли пожал плечами:

— Ты их не знаешь?

— Незнакомцы, — лаконично ответил Билли.

Абориген оказался человеком спокойным, по-английски говорил только в случае крайней необходимости. Ныне в Австралии аборигены входят даже в состав правительства, есть они и в милиции и среди спортсменов, но это с недавнего времени. Попадаются и такие, которые выступают против белых, не принимая их в силу своих традиций.

Я начал задавать вопросы, будто полицейский: попросил описать мужчин, цвет самолета и т. д.

Джейн же интересовало, что им было нужно в Стринджер Стейшн.

Билли не знал.

— Может быть, все же спиртное? — предположил я.

— Нет, — покачал головой Билли.

Были ли они здесь когда-нибудь раньше? Нет. С тех пор, как учинили разгром, — тоже нет.

Отложив беседу, мы решили заняться делами, в данный момент более необходимыми.

— Генератор, Билли?

Тот показал мне на одно из стоящих рядом сооружений. Обнаружился в нем и древний американский дизель с пустым баком, следовательно, бесполезный. По счастью, в сарае оказался запас топлива, и после того, как я влил в дизель несколько галлонов горючего, он сразу же с готовностью заработал, к моей великой радости, — крутить вручную старый дизель при такой жаре не слишком-то весело. Ветряной насос, лопасти которого свободно вращались, обещал набрать большую емкость воды.

Казалось, все оставалось в рабочем состоянии. Я пошел доложить об этом хозяйке, которая пыталась навести хоть какой-то порядок в доме.

— Загадочно, — сказала Джейн. И наморщила лоб.

— Загадочно?

— Вы так не думаете?

— Вы имеете в виду место, или страну, или дом, или что-то еще?

— Все в порядке, сказали вы? — Джейн посмотрела на меня, — Все в порядке, за исключением дома. Генератор работает, вода есть, а здесь все разрушено.

— Есть и нечто более загадочное.

— Что именно?

Я предложил Джейн выйти из дома.

— Посмотрите вокруг.

Джейн послушно огляделась.

— Что видите?

— Вы прекрасно знаете что. Старые, облупленные строения, сломанные заборы, дикие стада скота.

— Стада всегда бегают свободно, Джейн.

— Ну, ладно; — Джейн сложила руки на груди. — В чем же проблема?

— Эта ферма может приносить очень большой доход, — пояснил я. — Две тысячи долларов, по меньшей мере.

Возможно, такие деньги и можно было выручить, если бы за фермой был соответствующий уход. Может быть. Позже мы это проверим. А пока я отправился осматривать постройки. В обитом жестью сарае, где было жарче, чем в духовке, я обнаружил грузовик, включил мотор, и старая «тойота», заурчав, завелась.

Выключив его, я пошел дальше и обнаружил кладовую для продуктов, но сейчас там хранилось лишь немного маиса. Вполне возможно, Мэри Эллен держала кур, которые, как я полагаю, разбежались, поскольку в металлической сетке было больше дыр, чем самой сетки. Ни ограды, ни кур и, естественно, ни яиц.

В четырех-пяти сотнях ярдов от дома стоял трейлер. Я решил, что люди, которые стоят и сидят в тени баобаба неподалеку от трейлера, вероятно, семья Билли. Они что-то оживленно обсуждали, активно жестикулируя. Скорее всего нас: новую мисас, которая выглядела очень самоуверенно, и ее прирученного мужчину. Я сначала решил подойти, взяв с собой Билли, чтобы получить побольше информации, но передумал. Было слишком жарко идти пешком, но не менее жарко и ехать на машине. Завтра утром можно будет предпринять такую поездку. Рано утром.

А сейчас я открыл следующую дверь. Открыл — это легко сказать. Старая амбарная дверь еле держалась на перекосившихся петлях, и с меня уже сходил седьмой пот, пока я приподнимал, а потом толкал ее внутрь. За дверью оказалась часовня — старая молельня с двумя грубыми скамьями и алтарем, на стене — изображения Христа и Девы Марии, на аналое — Библия. Несмотря на сплошную пыль вокруг, появилось ощущение умиротворенности, какое возникает в пустых церквах. Мысленно я представил себе пожилую леди и престарелого священника и ту нехитрую службу, которую он должен был служить во время своих редких визитов сюда.