Аллен Уайлер - Смертельные ошибки
— Это, друг мой, было бы большой ошибкой.
— Почему? — Тайлер начал шнуровать вторую кроссовку.
Лицо Билла стало совсем серьезным.
— Височная доля этого мальчика — не самая большая из твоих проблем. Черт, да, судя по этим снимкам, мальчишка скорее всего уже покойник. А проблема в том, — держу пари на что угодно! — что семья еще до захода солнца найдет какого-нибудь скользкого крючкотвора. Может, уже нашла. Может, такой уже где-то сидит и облизывается. Вскрой парня, и он поставит тебя раком так быстро, что ты и моргнуть не успеешь. И — попомни мои слова! — он церемониться не станет, даже вазелином не смажется тебе в угоду.
Тайлер вздохнул:
— Я это учту, но каждый из нас идет на риск, когда входит в операционную.
— А ты взгляни на проблему с другой стороны. Если биопсия покажет, что это герпес, ты сможешь лечить его ацикловиром. А если нет?.. Как я уже говорил, с такими снимками парень все равно покойник. И лучшее, что ты можешь сделать, — это держаться от него подальше. Как можно дальше. Черт, даже если это герпес, он обречен. Я просто не вижу ни одного довода в пользу операции.
Захватив конверт со снимками и контактные линзы, Тайлер толкнул ногой дверцу шкафчика. Дверца захлопнулась. Он встретился глазами с вопросительным взглядом Билла Леунга.
— Вот как я вижу ситуацию. Если это радиационный некроз, что бы я ни делал, это никак не повлияет на мои шансы получить повестку в суд. Ни в ту, ни в другую сторону. Либо это случится, либо нет. Но если я не удалю этому мальчику височную долю, он умрет. Вот и все.
— Тайлер, позволь мне поставить вопрос по-другому. Чего, собственно, ты добьешься, вскрыв мальчику голову?
— Не начинай все сначала, Билл. Мы это уже обсудили. Это философский спор, а не медицинский. Все сводится к одному: мы с тобой рискуем по-разному. Разве дело не в этом?
— Окажи мне услугу и проделай это маленькое упражнение просто ради тренировки. Хорошо?
Тайлер не знал, как следовало бы назвать манеру Билла — отечески заботливой или покровительственной, — но решил истолковать сомнение в его пользу.
— Зачем? Я точно знаю, к чему это приведет, и мне, честно говоря, не хочется вступать в горячий научный спор прямо перед операцией.
— Насколько я понимаю, — заговорил старший хирург, — мозг этого парня уже сейчас годится только на помойку. Какая, к черту, разница, если даже ты пойдешь бить его по кумполу после небольшой дискуссии? — Леунг тяжело вздохнул. — Я пошел на огромный риск, когда взял тебя на работу, Тайлер…
Тайлер разрубил воздух ребром ладони.
— А ну-ка давай притормозим! По-моему, ты путаешь два разных вопроса, Билл. Я о тебе слишком высокого мнения и не хочу его менять. Особенно сейчас. Буду я оперировать этого мальчика или нет, это не имеет никакого отношения к тому, что было в прошлом.
— Прямого, может, и не имеет, — перебил его Леунг, — а вот опосредованное, безусловно, имеет.
Тайлер пристально взглянул в лицо Биллу и понял, что разговор сворачивает в совершенно неожиданную колею.
— Может, объяснишь, что ты имеешь в виду?
Билл прислонился спиной к ряду шкафчиков напротив своего собственного. Уголки его глаз устало опустились, щеки обвисли.
— Помнишь, ты мне рассказывал, почему тебе не дали стипендию в университете?
Тайлер тут же вспомнил, как школьный тренер по баскетболу предупреждал его: не надо класть в корзину рискованные мячи за несколько секунд до конца матча, это катастрофически снижает его средний балл.
— Вопрос риторический, как мне кажется. — Тайлер бросил взгляд на стенные часы. — Моего пациента уже с минуты на минуту вкатят в операционную.
— Дело в том, что ты не слушал своего тренера, верно? — Билл взмахнул рукой, предупреждая возражения. — Знаю, знаю. Ты скажешь: еще один риторический вопрос. Но конечный результат — ты не получил баскетбольной стипендии, хотя она была тебе нужна. А это, в свою очередь, повлияло на всю твою дальнейшую жизнь. Кто знает, может, ты стал бы разыгрывающим в НБА и вообще не попал бы на медицинский факультет.
— Послушай, Билл…
— Да не волнуйся, не опоздаешь ты в операционную. Времени полно. Советую выслушать меня внимательно. — Леунг переменил позу, но вновь оперся спиной о шкафчик. — Ты меня не слушаешь, Тайлер. — Он легонько стукнул Тайлера в плечо. — Вот представь, что я твой школьный тренер по баскетболу. Даю тебе ценный совет. Постарайся не совершить одну и ту же ошибку дважды.
Не успел Тайлер ответить, как Леунг продолжил:
— Ты кое-чего не знаешь. Квалификационная комиссия следит за твоими результатами, а они не очень-то впечатляют, Мэтьюс.
— Что ты хочешь сказать? — возмутился Тайлер. — Что я плохой хирург?
Леунг пожал плечами:
— Ты прекрасно знаешь, что я так не думаю. Я знаю, как качественно ты работаешь и за какие безнадежные случаи берешься. Черт, возьмем хотя бы этого. — Билл кивнул на конверт с МРТ в руке у Тайлера. — Но канцелярские крысы из этой комиссии не отличат трепанации черепа от пиццы со сладким перцем. В их глазах что нейрохирургическая операция, что полостная — все едино. Если у тебя осложнения и смертные случаи превысят среднестатистический уровень по желчным пузырям и геморрою, чинуши пропоют тебе «За упокой».
Тайлер презрительно усмехнулся:
— Что касается меня, квалификационная комиссия может рассмотреть любой из моих случаев с участием независимых экспертов. Но пока они не сумеют меня убедить, что мои решения ошибочны, я буду практиковать, как считаю нужным. А теперь извини, мне предстоит операция.
— Послушайся моего совета, Тайлер! — крикнул Леунг ему вслед. — Просверли дырочку, возьми материал на биопсию, а потом уноси ноги. Вскроешь мальчишке голову — считай, ты ухватил тигра за хвост. Видел фильм «Чужой»? Весь этот отечный мозг вытечет прямо в твою трудовую книжку. Сам пожалеешь, что взялся за это дело.
Мишель Лоуренс, анестезиолог, спросила:
— Есть подводные камни? О чем мне следует знать?
Они стояли возле операционного стола, сделанного из толстой стальной плиты, в ослепительно-жарком свете двух рядов параболических ламп высокого напряжения. Операционная сестра и две медсестры-помощницы сновали вокруг, распаковывая и раскладывая инструменты. Тайлер машинально поправил одну из ламп направленного света, сфокусировал ее прямо на обритой голове Ларри Чайлдса.
— Внутричерепное давление повышено, — ответил он. — Насколько — понятия не имею, но у него папилледема четыре с плюсом, уже по одному этому можно судить. А снимки выглядят так, будто его мозг — тот самый монстр, что съел Чикаго.
Повернувшись к негатоскопу на стене, Тайлер просунул края снимка под зажимы и закрепил их.
— Вот здесь, например.
Он постучал по особенно страшному месту на МРТ, чтобы пояснить свою мысль.
Мишель иронически присвистнула. Всего полгода назад она была Майком Лоуренсом. Операция по перемене пола превратила Майка в одну из самых непривлекательных, страдающих избыточным весом женщин из всех, кого Тайлеру когда-либо приходилось встречать. Эстрогенная терапия[10] устранила такие физические мужские признаки, как волосы на лице, но не смогла наделить Мишель грацией, присущей обычным женщинам с рождения. Мало того, ходили слухи, что она легла под нож, чтобы стать лесбиянкой. «Чего только на свете не бывает», — подумал Тайлер, провожая коллегу взглядом, когда она развалистой походкой двинулась к подносу с инструментами для анестезии. И плечи у нее были, как у защитника команды НХЛ. Другие анестезиологи за глаза прозвали ее Лоуренсом Алабийским.[11]
Тайлер второй раз проверил положение головы Чайлдса на операционном столе. Голова была надежно закреплена трехлапыми тисками, намертво привинченными к столу. Подбородок повернут к правому плечу, а под плечо во избежание излишнего напряжения шеи подложили скатанное в рулон полотенце. Только что обритый скальп слабо поблескивал в свете ярких бестеневых ламп.
Перед тем как идти мыться, Тайлер в последний раз окинул взглядом операционную, мысленно проверяя, на месте ли все, что могло ему понадобиться. В операционной было прохладно, он весь покрылся «гусиной кожей». Мозг нейрохирурга уже вытеснил в подсознание голоса медсестер, считавших пропитанные спиртом губки, и ритмичные хрипы дыхательного аппарата. Он полностью сосредоточился на предстоящей операции. Убедившись, что все в порядке, Тайлер повернулся и вышел через вращающиеся двери в умывалку.
Он вернулся через несколько минут. Операционная сестра, как матадор, развернула перед ним небесно-голубой одноразовый халат. Затем Тайлер всунул руки в латексные перчатки. Вторая сестра тем временем завязала пояс халата у него на спине. Тайлер повернулся на триста шестьдесят градусов, и операционная сестра обернула длинные концы пояса вокруг его талии, завязала их в последний раз.
