Дэвид Хьюсон - Сезон мертвеца
– И как все это связано? – оторвался Росси от окна.
– Я просмотрел кое-какие университетские отчеты. Так вот, четыре месяца назад Ринальди вызывали в суд в качестве эксперта по поводу дипломатической неприкосновенности ватиканских чиновников. Им, как всегда, хотелось расширить свои суверенные права. А нам – наоборот. И Ринальди встал на их сторону, сославшись на какой-то давно забытый ветхозаветный закон. Скажите мне, какое отношение к современности имеют первые христианские мученики?
– И вы считаете, синьор, что мои выводы ошибочны? По-вашему, Ринальди здесь ни при чем?
– Да, черт подери! – отрезал Фальконе. – Никакой другой вариант в голову не приходит.
– Тогда в чем же дело? Разве не достаточно того, что Ринальди знал подобные вещи? До причин не всегда удается докопаться. Поэтому приходится принять все как есть.
Фальконе бросил на него сердитый взгляд:
– Пока об этом говорить рано. Вы ведь знаете, я очень дотошный старикашка. И кое-что меня здесь настораживает. Как и любого настоящего полицейского. Если пропускать подобные вещи, никогда не станешь профессионалом. Вот поэтому я и хочу, чтобы вы разобрались в вопросах, которые заставляют меня чесаться. Мне не нужны сыщики, возомнившие себя святым воинством на службе у правопорядка. Главная их цель – подать любое дело в красивой, аккуратной упаковке, перевязанной ленточками, с правильными ответами на все вопросы. И положить мне на стол, чтобы я погладил их по головкам, после чего приняться за разгадывание новой забавной загадки. Меня такая работа не устраивает.
– Это я знаю, – ответил Коста. – Меня по крайней мере никто по головке пока не гладил.
Тяжело вздохнув, Росси смял окурок и тут же запалил новую сигарету.
На лице Фальконе появилась довольная улыбка. Он выиграл спор, продемонстрировав Косте, насколько тот глупее начальника.
– Послушайте, ребятки, вы чересчур сентиментальны. Полагаю, вы правильно ответили на основные вопросы. Просто мне не нравится ваш путь расследования. Пытаетесь срезать слишком много углов.
– Синьор, – недовольно буркнул Коста.
– И вот еще что, – добавил Фальконе. – Больше прислушивайтесь, что вам говорят старшие. Понимаю, мы живем в эпоху, когда всех, кому за тридцать, принято считать слабоумными...
– Лично мне двадцать семь, синьор инспектор.
– Ну-ну. Желаю вам выглядеть так подольше. Главное, что я хочу сказать, Коста: в жизни есть только один способ чему-то действительно научиться – внимательно наблюдать за теми, кто старше и лучше вас. Выбросите из головы весь этот мусор, которому вас обучили в полицейском колледже. Нам приходится иметь дело с реальной человеческой жизнью. Люди по большей части пытаются соврать и запудрить нам мозги. Так уж заведено. Поэтому поменьше говорите и побольше слушайте.
Коста скривился:
– Синьор, я...
– Заткнись, – оборвал его Фальконе. – И еще вот что. Там на стене ведь были и другие строки – по поводу Сан-Айвса?
– Настоящая чушь, – сказал Росси, проявив наконец интерес к беседе.
– Может, и так, – согласился Фальконе. – Но теперь я могу показать вам, как это выглядит в полном варианте, мне удалось разыскать.
Глядя в лежащую перед ним на столе распечатку, он продекламировал:
Добравшись до Сан-Айвса,
Я встретил мужчину и семь его жен.
Каждая из них несла по семь мешков,
В каждом мешке было по семь кошек,
У каждой кошки – по семь котят.
Котята, кошки, мешки и жены,
Сколько всего их было в Сан-Айвсе?
Детективы в недоумении переглянулись. Схватив калькулятор инспектора, Коста принялся быстро нажимать кнопки.
Фальконе хитро ухмыльнулся:
– Это математическая головоломка. Какой получился ответ?
Коста переписал в блокнот несколько цифр:
– Итак, семь жен, сорок девять мешков, триста сорок три кошки, две тысячи четыреста один котенок. Плюс один мужчина. В сумме получается две тысячи восемьсот один. – Ему припомнилась тесная комнатушка в башне и сладковатый запах разлагающейся плоти. – Но к чему эта загадка?
Инспектор нахмурился:
– А к тому, что вы ничего не смыслите в головоломках. И даром потратили время. "Я встретил мужчину и семь его жен..." Ведь они шли в противоположных направлениях. В Сан-Айвсе оказался лишь один человек. Сам рассказчик. Вы постоянно ищете не там. Самый очевидный ответ далеко не всегда самый правильный.
Ник Коста помотал головой:
– Это розыгрыш сумасшедшего.
– Который к тому же эту загадку не закончил, – заметил Фальконе. – Зачем покойнику понадобилось писать эти строки? Можете мне сказать?
Готового ответа у детективов не нашлось.
– Отправляйтесь в дом Ринальди, – приказал Фальконе. – Там уже проводили обыск, но, возможно, что-нибудь пропустили. Постарайтесь понять, что это был за человек, отыщите факты, объясняющие его поведение. И не надо больше наезжать на этого Ханрахана. Он уже дважды мне звонил. Вы произвели сильное впечатление на ватиканских служащих.
Коста не сразу понял, какая тут связь:
– Ханрахан? Вы знакомы?
– О да, мы с ним близкие приятели, – проговорил Фальконе с явным сарказмом. – Расскажу в другой раз. Ну а теперь...
Поднявшись с кресла, он подошел к окну и повернулся к ним спиной – то ли заинтересовался уличным движением то ли погрузился в размышления о чем-то личном. Так или иначе, это был его обычный способ показать, что разговор окончен.
Первым к выходу направился Росси.
6
Супругам Ринальди принадлежала просторная квартира в здании, возведенном в середине XIX века и, судя по всему, недавно отремонтированном. Дом стоял рядом с парком на виа Меценате, соединявшей виа Мерулана с Колизеем. Жилой квартал располагался вплотную к историческому центру Рима. Всего за несколько минут можно было добраться до античных сооружений на Каэльянском холме, а в какой-то сотне метров виднелся Золотой дворец Нерона, окруженный выцветшим на солнце газоном. В самой квартире, отличавшейся правильными пропорциями и отделанной в современной сдержанной манере, было довольно тихо, поскольку окнами она выходила в большой внутренний двор. Тем не менее у Ника Косты зародилось подозрение, что супруги Ринальди вовсе не купались в деньгах. Виа Мерулана не отличалась спокойствием, особенно по вечерам: совсем рядом располагался крупнейший в Риме – а то и во всей Италии – железнодорожный вокзал "Термини". Кроме того, при желании в ближайших проходных дворах и придорожных канавах всегда можно было обнаружить десятки употребленных одноразовых шприцев и использованных презервативов. А по ночам соседний парк служил прибежищем для многочисленных бездомных. Коста отлично понимал, что преуспевающий университетский профессор запросто нашел бы место для жилья и получше.
Квартиру тщательно осмотрели до их прихода. Коста и Росси ознакомились с протоколом обыска: редкие следы марихуаны, пустой автоответчик, невинные письма, обычная информация на стареньком дешевом компьютере в тесном кабинете рядом со спальней. Интересно, что же нового рассчитывал отыскать здесь Фальконе?
В ящике письменного стола Коста наткнулся на банковские квитанции. Оказывается, супруги Ринальди имели раздельные счета, причем и у мужа, и у жены были солидные задолженности. Так, за профессором числился долг около четверти миллиона евро. Тут же лежали письменные предупреждения из банка – похоже, в случае неуплаты Ринальди предстояло расстаться с квартирой на виа Меценате.
Неужели именно это сделало Стефано Ринальди серийным убийцей? Нет, такую хлипкую идею Фальконе ни за что не примет, надо искать другие мотивы. Коста решил по новой опросить соседей. В предыдущем отчете имелись лишь стандартные рассказы сторонних наблюдателей – дескать, культурные люди вели спокойную, размеренную жизнь, изредка приглашая в гости немногочисленных друзей. Никто не видел синьору Ринальди с синяками на лице и не слышал ее жалоб на поведение мужа. В общем, интеллигентная бездетная семья, однако с трудом сводившая концы с концами. Фальконе прав: что-то за этим кроется.
По утверждению протокола Мэри Ринальди не работала. Но профессор получал в университете весьма солидное жалованье – около шести тысяч евро. По крайней мере на проживание бездетной семье должно было хватить с избытком. Почему же, несмотря на довольно скромное жилье, они с трудом держались на плаву, куда девались деньги? Внимательнее просмотрев банковские документы, Коста получил ответ: наличные платежи. Ринальди переводил четверть заработка на банковский счет супруги, половина шла на оплату текущих квитанций, а остаток перечислялся на кредитную карточку, откуда деньги моментально исчезали – иногда до тысячи евро в неделю.
Столь крупную сумму наличных мужчина мог тратить на самые разные вещи – прежде всего на секс, выпивку и наркотики. Не исключено, что ему в копеечку влетали встречи с той же Сарой Фарнезе, хотя и сомнительно – эта женщина выглядела слишком независимой, чтобы полагаться на деньги любовника. Впрочем, допустимо, что ее место заняла другая, менее разборчивая подруга. Но это совсем не объясняло, почему Ринальди так окрысился на Сару, что захотел убить ее нового любовника.
