Наль Подольский - Сон разума
Вся съемка велась с одной точки, по-видимому в автоматическом режиме и скрытой камерой. В отсутствие пациентов врач вел себя весьма раскованно: прихлебывал прямо из горлышка коньячной бутылки, вытирая рот тыльной стороной кисти, и не очень пристойно почесывал свой объемистый, выпирающий под халатом зад.
Титры в углу кадра указывали время съемки, с точностью до секунд, а также месяц и число. Но в каком году все это происходило, оставалось загадкой.
Закончив просмотр, адвокат извлек из кармана бумажник, и умелец получил причитающийся ему гонорар, после чего оба переместились в коридор.
— Мне понадобится еще пятнадцать копий.
Натан некоторое время смотрел в пол, затем склонил голову на плечо, как усталая птица, и мечтательно произнес:
— А вы знаете, сколько это будет стоить?
— Не знаю, но хотел бы узнать, — со сдержанной сухостью ответил адвокат.
Фавилович принес карманный калькулятор и, потыкавшись в клавиши пальцами и носом, назвал сумму шепотом, в ответ на что Александр Петрович кивнул.
— Когда я смогу получить первую копию?
— Через час.
— Хорошо, я подожду. И еще, мне нужны фотоотпечатки отдельных кадров.
— Такая техника существует.
— Нужны портреты всех действующих лиц, по два кадра на каждого. А врача — кадров пять или шесть. Это срочно.
— Через двое суток.
Сумма, названная на этот раз, была намного скромней предыдущей.
— Если бы через сутки, — заметил адвокат задумчиво, обращаясь в пространство, — я бы заплатил в полтора раза больше.
С полминуты Натан разглядывал носки своих ботинок, словно советуясь с ними:
— Тогда что же… стало быть, через сутки.
Вечером состоялся семейный просмотр видеофильма. Смотрели внимательно, в натуральном масштабе времени, иногда делая остановки для разглядывания деталей на стоп-кадрах. В шестом по порядку пациенте и Карина, и адвокат признали покойного Холщевникова, фотографию которого Александр Петрович раздобыл в свое время, исследуя обстоятельства его самоубийства. Эпизод с его участием они просмотрели дважды. Он выполнял те же действия, что и большинство других персонажей, а именно: извлекал из ящика стола какие-то папки и складывал их в другом конце кабинета под креслом, перелезал через сиденья стульев и ложился за ними на пол, убегал от воображаемой опасности, смешно тряся солидным брюшком и неловко перебирая короткими ногами. После ухода врача, оставшись один, он нервно барабанил пальцами по столу, затем внезапно вскочил и побежал по кругу вдоль стен. Далее он перебрался через сиденья стульев, опрокинув один из них, и улегся ничком на пол.
— Пожалуй, на сегодня достаточно. — Карина остановила плейер и вопросительно взглянула на адвоката, но тот пребывал в задумчивости и не обнаруживал склонности начать обсуждение.
— Ты заметил, что все они в панике от чего-то спасались или от кого-то защищались? — сделала она еще одну попытку. — По-моему, мы видели подлинный фильм ужасов.
— Да уж, на бродвейский мюзикл этот спектакль не похож, — откликнулся он довольно кислым тоном, преодолев наконец чувство физиологического отвращения к увиденному.
Карине же показалось — он хочет вообще уклониться от разговора, и, не желая этого допустить, она взяла инициативу на себя:
— То, что мы наблюдали, по сути, является пантомимическим представлением или, точнее, серией этюдов с очевидной целью: выработать автоматическую реакцию на некоторые предлагаемые обстоятельства…
Вот что значит академический подход, удивлялся про себя адвокат: посмотрели, перешли к обсуждению. Ничего, зато теперь ясно, как она выступает на художественных советах.
— …а в пантомиме, — продолжала она, — допустима любая условность, и воображаемый предмет равен предмету реальному… Что с тобой, я что-то не так говорю?
— Нет, нет, это я просто так. — Он с трудом подавил улыбку и с серьезной миной приготовился слушать дальше, но она уже догадалась, в чем дело, и перешла на нормальный разговорный язык.
— Ты же сам видел, пистолет и тот похож на игрушечный, дали только одному, а двое других манипулировали воображаемым оружием. А в памяти у них все равно зафиксирована установка на настоящие вещи. И я вот что думаю: Холщевников, разворачивая стулья спинками в разные стороны, был уверен, что открывает окно. Он репетировал самоубийство. И вообще, все это не игра и не терапия, а процедура программирования людей на бессознательные действия по приказу — самоубийства, убийства и еще неизвестно что. Фу, мерзость какая!
— Полагаю, увы, ты близка к истине, и наше положение — гадкое. Любой из них, — он невесело улыбнулся, — кроме, конечно, Холщевникова, не задумается разрезать нас на куски, чтобы заполучить свою Кощееву смерть. Но это еще полбеды: ведь может существовать человек, желающий сохранить или приобрести власть над ними всеми. Значит, круг поисков расширяется, а сужает его лишь одно, и притом малоприятное, обстоятельство: наш противник и ныне обладает значительной властью, поскольку у него на побегушках полковники из министерства. Хуже всего, что запись немая, нет главного — кодов, и в случае чего кто нам поверит на слово, что мы их не знаем?
Он внезапно оборвал свою речь, спохватившись, что может перепугать Карину. Но она не выглядела растерянной.
— Ничего, я убеждена, ты что-нибудь придумаешь… Будешь искать доктора?
— Естественно… и дай Бог, чтобы за прошедшее с тех пор время с ним ничего не случилось.
Ее неколебимая вера в него адвокату, понятно, польстила, но на душе у него скребли кошки, а точнее, если возможно так выразиться, скребли тигры.
— Кстати, о прошедшем времени, — спросила Карина, — как думаешь, когда сделана запись? Судя по рубашкам и галстукам, в конце восьмидесятых?
— Вероятнее всего, восемьдесят седьмой или около того. Судя по тому, что пишут газетчики, именно тогда огромные деньги рассовывались по совместным предприятиям и так называемые «доверенные лица» подвергались подобным процедурам. Фирма «Крекинг» как раз из таких — основана именно тогда, капитал — будто с неба свалился, и Холщевников, между прочим, был в числе учредителей.
— Одного не пойму, как они добровольно соглашались на такое издевательство?
— Вот уж тут проблемы не было: они же люди с партийной дисциплиной. Им говорят: надо пройти медицинское обследование в спецсанатории. А там в числе прочих обязательных вещей — курс гипнотерапии. Они еще и гордились — в спецсанатории попадали избранные.
Следующий день для обоих был трудовым. Карина осталась дома, намереваясь основательно поработать с видеолентой и извлечь из нее, по возможности, максимум информации. Адвокат же приступил к поискам гипнотизера немедленно, не дожидаясь фотоотпечатков, которые надеялся получить после пяти вечера. В обычных обстоятельствах он не любил суеты и старался все делать по порядку, но сейчас он чувствовал, что бежит наперегонки с расторопным конкурентом и только тот, кто придет к финишу первым, останется жив.
Он решил воспользоваться фактором профессиональной корпоративности. Ему по опыту было известно, что люди даже таких индивидуальных, можно сказать творческих, профессий, как медвежатники, живущие изолированно и работающие в одиночку, все равно хоть что-нибудь знают о своих собратьях по ремеслу. Гипнотизера надо искать с помощью гипнотизеров. Судя по видеозаписи, он обладал высокой квалификацией, и его должны были знать. Он не применял ни пассов, ни блестящих предметов, а погружал пациента в транс, произнеся всего несколько слов и сохраняя при этом на лице равнодушно-брезгливую мину.
В Петербурге существовала любопытная организация под названием «Ассоциация по изучению перспектив развития человека». В ее проспектах указывались всевозможные сферы деятельности: научная, лечебная, издательская, просветительная, благотворительная, — направленные к увеличению благосостояния вселенной, но фактическое занятие почти всех членов Ассоциации состояло в лечении алкоголизма посредством гипноза. Туда-то и направился адвокат.
В приемной за огромным столом сидела миниатюрная девочка-подросток, и адвокат поинтересовался, скоро ли будет секретарь.
— Секретарь здесь, — пропела она тоненьким голоском и повернула к посетителю стоящую перед ней табличку: «Секретарь».
Выразив удивление и душевную радость по поводу, что столь юная особа занимает столь ответственный пост, он тем самым словно открыл кран, из которого полился поток разнообразных сведений. Она только выглядит так молодо, а на самом деле ей скоро исполнится восемнадцать лет, она учится на психологическом факультете и, работая здесь, приобретает полезный для будущего опыт. В ее функции входит, побеседовав с посетителем и поняв его запросы, порекомендовать ему наиболее подходящего врача.
