Дэвид Моррелл - Испытание
Вебстер уже стоял у выхода.
— Пожалуйста, — глухо произнес Борн. — Вы не могли бы еще подождать?
— Зачем?
— Наверное, я схожу с ума, но этот ваш человек, который придет… Как я узнаю, что он — от вас? Дождитесь его, пожалуйста. Чтобы я уж точно был уверен…
Резко зазвонил телефон.
Борн вздрогнул. Спазмом схватило все внутренности. Он бросил взгляд на аппарат в холле, потом обернулся к Вебстеру. Тот уже широкими шагами пересек холл и поднял трубку.
— Алло, — произнес он спокойно. И замолчал, внимательно прислушиваясь. На лице полицейского не отражалось никаких эмоций. Борн подошел и стал рядом, нетерпеливо шепча:
— Кто это? Что они говорят?
Но Вебстер не отвечал. Через некоторое время он хмыкнул и аккуратно положил трубку.
— Что случилось? — повторил Борн.
— Ничего.
— Но вы так долго слушали! Что они сказали?
— Ничего. Просто кто-то дышал в трубку.
— Я по вашим глазам вижу, там было что-то еще!
— Я слышал только дыхание.
— Послушайте, речь идет о жизни моей семьи и о моей собственной! Вы не имеете права ничего утаивать от меня. Черт побери, да говорите же!
Вебстер помедлил немного, а потом произнес:
— Трудно сказать. Действительно кто-то просто дышал в трубку. Я сразу не смог разобрать, да и сейчас не очень уверен… Но мне кажется, это была женщина.
Глава 13
Доктор ошибся. В шесть вечера Клер не проснулась. Борн подтащил кресло к кровати, сел и долго разглядывал ее лицо в сумеречном свете спальни. Он слышал ее дыхание. Прошел час, но она все еще спала. В комнате с задернутыми шторами почти стемнело. Если она не проснется в половине восьмого, надо звонить врачу, решил он.
— Папа, я хочу есть, — услышал он голосок дочери. Сара стояла в дверях. Бедный ребенок, она уже несколько часов терпеливо ждала, не зная, чем себя занять. Она просила его поиграть с ней, но он отказался — не было сил. Он представил, как она одиноко сидела в своей спальне, и жалость кольнула сердце. Каково ей все это вынести!
— Ты знаешь, я, пожалуй, тоже немного голоден. Во всяком случае, поесть надо. Но я не могу сейчас пойти на кухню. Вдруг мама проснется, пока меня не будет.
Если она проснется, подумал он. Нет-нет, проснется. Обязательно.
Но что приготовить? Что в доме можно есть без опаски? Вероятно, какие-нибудь консервы. Например, гороховый суп с ветчиной. От этой мысли даже потекли слюнки.
— Я могу сварить суп, — предложила Сара.
— Это было бы замечательно, солнышко, — откликнулся он. — Но я не хочу, чтобы ты шла на кухню одна.
— Почему? — Она стояла, прислонившись к дверному косяку, едва доставая головой до выключателя. Пожалуй, придется ей все сказать как есть.
— Солнышко, послушай меня. Тебе, наверное; это трудно понять, но это очень важно, поэтому ты просто должна мне поверить. Один человек решил, что твой папа сделал ему плохое. И теперь его друзья хотят мне отомстить. Сделать плохо и мне, и тебе, и маме. Они уже так сделали с Итеном и Самантой.
— Убили их?
— Да.
— Почему?
— Я же тебе только что сказал.
— Нет, почему тот человек думает, что ты сделал ему плохое?
— Я написал кое-что о нем, и это ему не понравилось.
— А ты должен был это сделать?
— Тогда я считал, что должен. А сейчас…
А сейчас ты сомневаешься в этом, но, черт побери, именно сейчас не должно остаться места для сомнений. Иначе какой смысл было затевать все это дело, если оно стоило жизни Итена и, не исключено, может стоить жизни всем остальным…
И тем не менее, полной уверенности не было.
Клер пошевельнулась, тяжело вздохнула, пробормотала “отдайте моего сыночка” и снова затихла. Он оцепенел. Через несколько секунд он почувствовал, что от напряжения тело свело, словно судорогой. Он обернулся, но Сары уже не увидел.
Она поднялась по ступенькам и сообщила удивленно:
— Там внизу у телефона какой-то дяденька. Это был детектив, присланный для охраны. Но Борн сердито прикрикнул на дочь:
— Я же запретил тебе спускаться вниз! Почему ты не слушаешь?
— Я только на секундочку! — вздрогнула она и приготовилась заплакать.
— Немедленно ступай к себе и не смей выходить без моего разрешения!
Он уже пожалел о своих словах, увидев, как ребенок сник и низко опустил голову, и кинулся было просить прощения, но удержал себя. Несмотря ни на что, ей следует осознать всю серьезность ситуации и слушаться беспрекословно. Поэтому он пристально посмотрел на нее и добавил:
— Иди. Слышишь, что я сказал? Иди в свою комнату! Глубоко обиженная и жалкая, Сара вышла из спальни. В комнате уже совсем стемнело. Он сидел подле кровати, уставившись в пустоту невидящим взглядом, и только слушал, как жена тяжело вздыхает и беспокойно ворочается во сне. Наконец он не выдержал, встал, подошел к окну и отодвинул занавеску. Фонарь под домом не горел; это его встревожило. Он не помнил, чтобы такое случалось прежде. В машине, стоявшей неподалеку, вспыхнула спичка. Борн напрягся и инстинктивно сделал шаг в сторону. Огонек погас. Он пригляделся и различил полукруглый фонарь на крыше автомобиля. Значит, это полиция.
Тем не менее, он плотно задернул штору. Темнота давила. Он на ощупь добрался до маленького ночника и включил его. Слабенький желтоватый свет, не дающий четких теней. Повернувшись к кровати, он увидел, что Клер открыла глаза.
Взгляд был еще довольно бессмысленным.
Но, по крайней мере, она проснулась.
И постепенно начала приходить в себя.
— Рубен, — произнесла она и опустила веки. Ее губы распухли и потрескались. — Рубен, — повторила она, опять открыв глаза.
— Т-ш-ш-ш, — отозвался он. — Все в порядке. Просыпайся потихоньку. Доктор дал тебе снотворное, ты проспала весь день.
— Доктор? — пробормотала она, едва шевеля губами, и провела ладонями по лицу. Руки снова бессильно упали на грудь. — Какой доктор? Где Итен? У него есть чистые пеленки?
Рубен молча отвернулся к стене.
— О Господи, — выдохнула Клер. — Он же умер. Он застыл, не в силах шевельнуться, почти так же, когда увидел, что Итен сделал глоток, поперхнулся и замер…
— Как ты себя чувствуешь? — выдавил он.
— А как, по-твоему, я могу себя чувствовать?
— Врач сказал, что я должен покормить тебя супом.
— Не хочу никакого супа.
— Врач предупреждал меня об этом, но потребовал, чтобы ты обязательно хоть что-нибудь поела.
Клер лежала на спине с закрытыми глазами, скрестив руки на груди. Можно было подумать, что она умерла, и лишь подрагивание ресниц говорило, что это не так. С тяжелым чувством Борн встал, собираясь отправиться на кухню. Ему не хотелось оставлять её в таком состоянии, но и сидеть так, без дела, он больше не мог.
Когда он был уже у двери, сзади раздался неожиданно сильный возглас:
— Не приноси никакого молока!
Он замер на пороге и в открытую дверь увидел Сару — маленькую съежившуюся темную фигурку в темном холле.
— Что было в молоке? — требовательно спросила Клер. Помедлив, он обернулся.
— Отрава.
Она продолжала лежать наедине, не открывая глаз.
— Случайность или..?
— Ты имеешь в виду — подсыпали?
— Именно это я и имею в виду.
Он никак не мог понять ее реакции — ведь только что Клер была в полубессознательном состоянии.
— Это Кесс. Его люди.
— Из-за твоей статьи?
— Похоже, что так.
Клер медленно повернула голову. Он увидел ее невероятно расширившиеся зрачки.
— Ты убил Итена.
Он почувствовал, как Сара затаила дыхание.
— Нет, — произнес он тихо. — Это сделали люди Кесса.
— Не надо. Это ты убил Итена.
Наверное, это лекарство, подумал он. Таблетки сделали ей только хуже.
— Пожалуйста, Клер, прошу тебя, — повторил он. — Сара все слышит. Ты не понимаешь, что говоришь. Она заговорила громче.
— Я знала, что тебе не надо было писать это. Ты должен был понять, чем это грозит.
— Но я не написал ни слова о том, что Кесс мог бы запретить!
— Но написал не так, как ему бы хотелось. Вы же договаривались, ты помнишь?
Ему пришлось отвести взгляд.
— Разве он тебя не предупреждал? Не говорил, что если ты напишешь о нем так же, как прочие… — Клер судорожно вздохнула, — и представишь его психопатом, он убьет тебя?
Борн не ответил.
— Не говорил?!
— Но он скрылся, его разыскивают. У него хватает своих забот, разве я мог подумать, что он вспомнит обо мне?
— Ты убил моего ребенка. И я тебя предупреждаю — лучше не ложись спать. Если заснешь, я убью тебя. И да поможет мне Бог.
Глава 14
Вечер он коротал на первом этаже в гостиной. Читать он не мог. О том, чтобы писать, не могло быть и речи. Все время он думал, о телефоне, но когда в одиннадцать раздался звонок, это было так неожиданно, что он не сразу кинулся в холл, чтобы снять трубку. Главное, чтобы не успела подойти Клер. Этот хриплый голос может добить ее окончательно.
