Крейг Смит - Портрет Мессии
— Полагаю, ты знаешь, кто такой Дж. У. Ричленд?
— А, телепроповедник?
В голосе Мэллоя прозвучала неприязнь, и Джейн уловила это по тону.
— Он также друг администрации, Ти-Кей.
— Тогда скажи, что я должен вырвать ему язык. Сделаю это с удовольствием и совершенно бесплатно.
Джейн была хорошим солдатом, но, услышав эту тираду, не сдержала улыбки.
— Никто не должен об этом знать. Никаких отчетов мы писать не будем, и думаю, что Ричленд тоже будет молчать.
— Понимаю. Разве этого недостаточно?
— Только не говори мне, что стоило уволиться, как ты обзавелся совестью.
— Подумывал приобрести немножко, как только ушел из агентства, ну, разве только по сходной цене.
— Цена всегда высока, Ти-Кей. И ничего, кроме сожалений, у тебя не возникнет.
— Это опыт тебе подсказал?
Джейн рассеянно смотрела вокруг, на губах заиграла тень улыбки. Вспомнила Италию? Скинула броню? Трудно было представить, что у Джейн есть в жизни секс, еще труднее вообразить, что она принадлежала к поколению, проповедующему свободную любовь.
— Я вышла из девчачьего отряда бойскаутов сто лет тому назад, Ти-Кей.
— А я уж было подумал…
— У Ричленда из поместья украли картину. Несколько недель назад ему позвонил торговец антиквариатом из Цюриха и сказал, что может продать ее.
— Сумма?
— Проповедник должен выложить двадцать пять миллионов, и ему возвращают полотно.
— Миллионов?
— Как знать, может, кто-то предложит и больше.
Мэллой призадумался на секунду и решил задать вполне очевидный вопрос: хотелось услышать объяснение Джейн.
— Почему он не обратился в полицию?
— Ну, видимо, происхождение ее, мягко говоря, туманно.
— Преподобный Дж. У. Ричленд связан с черным рынком антиквариата? В «Таймс» будут счастливы опубликовать пару строк на эту тему.
— Черный рынок… какое-то совсем некрасивое выражение, Ти-Кей.
— Почти контрабанда?
— Контрабанда — это единственное, чем тебе не придется заниматься. Чарли попросил Боба Уайтфилда провезти ее дипломатической почтой. Тебе нужно только произвести обмен и передать картину Уайтфилду в цюрихском аэропорту. Он решит вопрос с таможней, ты вернешься в Штаты и передашь вещь проповеднику, вот и все.
— Почему бы самому Уайтфилду не заняться всем этим?
— Если что-то пойдет не так, не будет ни дипломатической почты, ни таможни. Весь риск твой. Кстати, Ричленд знает, что ему придется тебе заплатить. Надеюсь, что ты запросишь с него кругленькую сумму.
— Похоже, могут возникнуть проблемы?
— Я, должно быть, совсем старуха, потому что повсюду чувствую подвох.
— Я, кажется, читал, что этот Ричленд умирает?
— Старые новости, Ти-Кей. Еще месяцев восемь-десять назад врачи обещали, что проповедник проживет еще максимум полгода. Если верить его новой книге, он выгнал докторов, пал на колени и стал молиться.
— Правильно. «Молись о чуде». Я пробовал читать ее, но потом подумал: к чему? Его целыми днями показывают по телевизору.
Джейн молча ждала ответа. Нет, не то чтобы он собирался отказаться. Он дал согласие, придя сюда. И уж если выходить из игры, то делать это надо сразу. Мэллою этого не хотелось.
— Так где его искать?
Джейн кивком указала на южную часть парка.
— Он в «Плазе». Спросишь мистера Гидеона.
Вытащив револьвер «сигма» 38-го калибра из кобуры — он носил это оружие при себе только в городе. — Мэллой протянул его мускулистому охраннику в штатском, дежурившему у дверей номера Дж. У. Ричленда.
— Не надо, — сказал мужчина по имени Майк неожиданно тихим голосом. — А вот это придется оставить.
Он указал на сотовый телефон Мэллоя. Мэллой кивнул в знак согласия и сунул оружие обратно в маленькую кобуру на ремне. Огромный Майк бережно положил мобильник на столик и достал из чехла металлоискатель. Провел им вдоль тела Мэллоя, опять же с его разрешения. Видимо, он проверял наличие передающих и записывающих устройств.
— Чудно все же устроен наш мир, — добродушно заметил Мэллой. — Телефон стал опаснее пистолета.
Майк слегка похлопал его по груди и плечам, очевидно желая убедиться, что при Мэллое нет таких старомодных записывающих устройств, как миниатюрный диктофон, и кивнул в знак согласия. Действительно чудно. Затем он отступил от Мэллоя, постучал костяшками пальцев в дверь, из-за нее послышался глуховатый голос Дж. У. Ричленда.
Номер походил на кабинет в старинном стиле, где все было белым: ковер, стены, мебель и шторы. Окно выходило в парк. Сидевший в кресле седовласый человек поднялся и радостно приветствовал Мэллоя. Рядом на кушетке примостилась молодая женщина. Ричленд, мужчина среднего роста, на вид лет шестидесяти с небольшим, был одет в темно-синий костюм, белую рубашку, алый галстук и того же цвета подтяжки. Пиджак он снял. Женщине было чуть за тридцать. Черные волосы гладко зачесаны назад — ни одна прядка не выбивается, — блестящие внимательные темные глаза и полные чувственные губы. Мэллой сразу заподозрил, что у нее грудные импланты.
Она окинула вошедшего изучающим взглядом, словно оценивая, будет ли от него толк в деле, затем обернулась к Ричленду. Да, такая может запросто разбить сердце и более молодого мужчины.
— Мистер Мэллой! — восторженно воскликнул Ричленд.
Он продемонстрировал свою телевизионную улыбку; юго-западный акцент был еле различим. Затем он окинул Мэллоя взглядом умных голубых глаз, и Мэллой решил, что Ричленд нисколько не похож на человека, приговоренного врачами к скорой смерти. Возможно, все дело было в прирожденном, бьющем просто через край оптимизме.
— Спасибо, вы так быстро приняли наше приглашение!
Мэллой был абсолютно уверен, что за последние несколько десятилетий не нашлось человека, который бы не откликнулся на приглашение Дж. У. Ричленда, но ответил вполне сдержанно и вежливо:
— Рад познакомиться, ваше преподобие.
Странная вещь произошла, когда они здоровались. Ричленд при этом смотрел Мэллою прямо в глаза и задержал его руку в своей на несколько секунд дольше, чем нужно. Сначала Мэллой не понял, что хотел сказать или подчеркнуть этим священник. Разгадка оказалась проста. Тот сделал это просто по привычке. Предполагалось, что у Мэллоя сегодня особый день, не какая-то там очередная церемония, которую стремишься скорее закончить. И определенно настанет момент, когда он захочет рассказать об этом людям. О том, что пожимал руку самому Дж. У. Ричленду! А уж нравится он ему или нет, неважно. Главное, что сам Ричленд считал себя великим человеком.
— У вас отменные рекомендации от весьма уважаемых людей, — заявил Ричленд.
— Рад слышать.
Все еще держа руку Мэллоя, священник добавил:
— Вы и вправду так хороши, как говорят?
Во фразе этой чувствовался некий вызов, но Мэллой решил не обращать на это внимания.
— Сами знаете, как с этим сегодня, — заметил он. Улыбнулся и высвободил руку. — Человек хорош ровно настолько, насколько успешно работает его реклама.
Ричленд рассмеялся, так радостно и фальшиво, что Мэллой почти возненавидел его.
— Поверьте мне, настоящая опасность возникает, когда вы начинаете верить своим газетам!
— Я закоренелый скептик, ваше преподобие, особенно в таких вопросах.
— Но ведь вы справитесь с этой работой? Так мне говорили.
А вот это уже серьезно. Он хотел гарантий. Мэллой этого не ожидал и решил подумать над этим позже.
— Когда мне было двадцать четыре, врач из армейского госпиталя в Бейруте сказал, что умереть мне будет непросто. Это все, что я могу вам обещать.
Ричленд снова громко расхохотался и хлопнул в ладоши. Этот жест Мэллой часто видел по телевизору. При этом обычно священник восклицал: «Услышу я „аминь“ или нет?»
— Умереть будет непросто! Отлично сказано! — Он обернулся к женщине, сидевшей у окна. — Знаешь, это определенно мой человек, Никки! — А потом, желая развить свою мысль, хотя особой необходимости в этом не было, он добавил: — Одиннадцать месяцев назад три врача усадили меня, чтобы не упал, и сообщили, что жить мне осталось от силы полгода. И знаете, что я сделал, мистер Мэллой?
— Да, сэр.
Но Ричленду не хотелось прерывать на этом историю.
— Я всех их уволил! А лекарства, которые мне давали, спустил в унитаз! А потом пал на колени и стал говорить с тем Единственным, Которому есть что сказать.
Мэллой вежливо улыбнулся, раздумывая над тем, какую же сумму запросить за услуги.
— Никки! Подойди сюда, познакомься с еще одним человеком, который обманул свою смерть!
Женщина встала и направилась к ним. На ней был деловой темно-синий брючный костюм и белая блузка, на шее — роскошное ожерелье из серого жемчуга. Походка у нее была особенная, она ставила одну ступню перед другой, умело привлекая внимание мужчин. У Мэллоя она ассоциировалась с ядовитым напитком в хрустальном бокале. Интересно, подумал он, начался их роман до того, как Ричленд узнал, что болен раком, или же она, подобно ангелу смерти, появилась после страшного приговора врачей.
