Тана Френч - Ночь длиною в жизнь
Кевин тихо сказал, обращаясь к потолку:
— Поначалу мы и не подозревали ничего: проснулись, а тебя нет — ну, понятно, решили, что ты куда-нибудь пошел. Только сели завтракать, прибежала миссис Дейл и, подняла ор, тебя искала. Мы ей сказали, что тебя нет, а она давай вопить как припадочная, дескать, вещи Рози пропали, ты во всем виноват. Уж не знаю, что она себе навоображала — сбежали вы с Рози или дочку кто умыкнул. Па заорал на нее, ну тут и ма в крик, мол, заткнитесь оба, пока соседи не услышали…
— Представляю, — хмыкнул я. Миссис Дейли истерики закатывает не так, как моя мама, но с той же громкостью.
— А потом через дорогу начался ор, мы с Джеки пошли посмотреть, а там мистер Дейли швырял из окна Розины шмотки. В общем, вся улица наблюдала, что происходит… Честно тебе скажу, представление устроили хоть куда! — Кевин мечтательно улыбнулся.
Я не удержался от ответной улыбки.
— Эх, жаль, что я не видел!
— Ага. Чуть до мордобоя не дошло. Миссис Дейли объявила тебя подлым развратником, ма назвала Рози шалавой, мол, дочь в мать пошла, яблоко от яблоньки… Миссис Дейли взвилась аж до потолка.
— Ну, я бы поставил на ма. Весовая категория выше.
— Ш-ш-ш, услышит же!
— Да ей надо было сесть на миссис Дейли, та сразу бы и сдалась!
Мы прыснули со смеху, как дети.
— Миссис Дейли оборону держала будь здоров, — добавил Кевин. — Эти ее когти…
— Да чтоб тебя… Она до сих пор с ногтищами?
— Специально отращивает, чисто эти… Тьфу, забыл, как эти штуки называются!
— Секаторы?
— Не! У ниндзя такие… метательные звездочки, вот.
— И кто победил?
— Ма, конечно. Она выпихнула миссис Дейли на лужайку и захлопнула дверь. Миссис Дейли орала, колотила в дверь и все такое, а потом переключилась на мистера Дейли, закатила ему скандал из-за вещей Рози. Честное слово, впору было билеты продавать — цирк, да и только. Лучше любого сериала.
В нашей бывшей спальне па зашелся жутким кашлем, отчего кровать начала колотиться об стену. Мы затихли. Постепенно кашель прекратился и перешел в сиплое дыхание.
— Во всяком случае, — сказал Кевин, понизив голос, — на этом вроде и кончилось. Недели две все только об этом и талдычили, а потом постепенно забыли. Ма и миссис Дейли не разговаривали несколько лет; па с мистером Дейли и до того не разговаривали, так что разницы никто не заметил. Ма желчью исходила каждое Рождество, не получив от тебя открытки, но…
В восьмидесятые эмиграция была одним из трех главных способов сделать карьеру; а еще два — пойти в папочкину фирму или подать на пособие. Ма наверняка понимала, что хоть один из нас возьмет билет в один конец.
— А она не думала, что я сдох в канаве?
Кевин хрюкнул.
— He-а. Говорила, мол, с нашим Фрэнсисом ничего не случится. Копов мы не звали, в розыск тебя не объявили вовсе не потому, что… Нет, мы беспокоились, конечно, но подумали… — Кевин пожал плечами.
— Подумали, что мы с Рози сбежали вместе?
— Ага. Все же знали, что вы без ума друг от друга — и что про это думает мистер Дейли. Вполне понятная ситуация, понимаешь?
— Да, — ответил я. — Яснее ясного.
— А тут еще эта записка. От нее миссис Дейли крышу и снесло, когда в номере шестнадцатом листочек нашли, вроде как от Рози. Не знаю, говорила тебе Джеки или нет…
— Я читал, — сказал я.
Кевин повернул ко мне голову:
— Да ну?
— Вот тебе и ну.
Кевин ждал, но я не спешил с подробностями.
— А когда же… Значит, Рози тебе записку показала?
— Нет. Я листочек ночью нашел.
— Так Рози тебе записку оставила, не родителям?
— Не знаю. Мы договорились встретиться, а Рози не пришла. Потом я нашел записку, вот и решил, что она для меня.
Когда мне окончательно стало ясно, что Рози на самом деле не придет, потому что уже уехала, я надел на плечи рюкзак и пошел. Понедельник, утро, дело к рассвету; замерзший город вымер — только я, дворник и усталые рабочие, которые в стылом сумраке возвращались с ночной смены. Часы на Тринити сказали мне, что из Дан-Лири отправляется первый пароход.
На Баггот-стрит я нашел себе нору, в которой обитали вонючие обкуренные не то панки, не то рокеры и дворняга с разноцветными глазами по имени Кит Мун. Рокеры смутно помнили меня по каким-то общим тусовкам и подумали, что сами же и пригласили меня пожить у них. У одного типа была невонючая сестра с квартирой в Ранела, которая разрешала симпатичным ей парням указывать свой адрес в заявлении на пособие. Как выяснилось, я ей больше чем нравился, так что, когда я решил подать заявление в школу полиции, то место жительства указал честно. Подруга уже начала дудеть насчет женитьбы, но меня очень вовремя приняли и отправили учиться в Темплмор.
Но что за сука эта Рози; я верил ей, верил каждому слову. Рози никогда не юлила, выкладывала все без обиняков, не обращая внимания на чувства — за что я ее и любил. Ну и не только за это, конечно. Что поделать, воспитание сказывается: для меня тот, кто не плетет интриг, — самый интригующий человек. «Обещаю, что когда-нибудь вернусь», — написала Рози, и я верил ей двадцать два года. Все время — и пока спал с сестрой вонючего рокера, и пока гулял со вздорными, симпатичными, временными девицами, достойными лучшего, и пока был женат на Оливии и притворялся, что мне уютно в Долки, — я ждал, что Рози Дейли вот-вот войдет в дверь.
— А после сегодняшнего? — спросил Кевин. — Ты что решил?
— Не спрашивай, — сказал я. — Вот теперь, честное слово, не имею ни малейшего понятия, что творилось в голове Рози.
Кевин тихо сказал:
— Знаешь, Шай считает, что она умерла. И Джеки так думает.
— Ну да, — отозвался я. — Понятное дело.
Мой братец тяжело вздохнул.
— Ну, говори, — сказал я.
Он помотал головой.
— Что, Кев?
— Ничего.
Я подождал.
— Просто… нет, не знаю… — Кев снова заворочался. — Шай очень переживал, что ты уехал.
— Ну конечно, нежная братская любовь и все такое.
— Нет, кто ж спорит, вы грызлись как собаки, а вот внутри… Вы же братья, понимаешь?
Кевин фантазировал, понятное дело — прекрасно помню, как я проснулся оттого, что Шай ковырял у меня в ухе карандашом, с явным намерением продырявить барабанную перепонку, — но эту чушь младший братец выдумал на ходу, лишь бы не проговориться. Я из него правду бы выудил; до сих пор интересно, как бы тогда все повернулось… Впрочем, сказать я ничего не успел. Еле слышно щелкнул замок входной двери — Шай вернулся с крыльца.
Кевин и я лежали молча, прислушиваясь. Мягкие шаги, остановка на лестничной площадке за дверью, шаги по следующему пролету, поворот ключа в дверном замке — и над головой заскрипели половицы.
— Кев… — окликнул я.
Кевин старательно делал вид, что спит. Потом его рот приоткрылся, и братец засопел взаправду.
Шай еще долго расхаживал по квартире. Наконец звуки стихли. Я выждал еще четверть часа, осторожно сел — Иисус, сияющий в углу, смотрел так, будто все обо мне знает — и выглянул в окно. Начался дождь. Все огни на Фейтфул-плейс погасли, кроме одного, бросающего мокрый желтый свет на булыжник откуда-то сверху — из комнаты над моей головой.
3
К потребности спать я отношусь, как верблюд к воде: могу выспаться про запас, если будет возможность, но могу и не спать довольно долго, если есть чем заняться. Эту ночь я провел, пялясь на темную глыбу чемоданчика перед окном, слушая папашин храп и приводя в порядок голову, чтобы встретить следующий день.
Возможные объяснения путались в комок, как спагетти, но на их фоне выделялись две версии.
Та, которую я скормил своей семье, практически полностью соответствовала извечному сценарию: Рози решила сбежать в одиночку, припрятала чемоданчик заранее, чтобы отчалить, не опасаясь помех со стороны родителей или меня. Когда она пришла за вещами, ей пришлось пробираться по задним дворам, потому что я следил за улицей. С чемоданчиком сигать через заборы — шуму не оберешься, так что Рози решила не заморачиваться и налегке рванула навстречу светлой новой жизни, а мне осталось только слушать дворовые шорохи.
Это правдоподобно объясняло все, кроме одного: билетов на паром. Пусть даже Рози решила повременить денек-другой, на случай если мне придет в голову дежурить в порту, изображая Стэнли Ковальски… Билет ей обошелся в недельную зарплату, разумнее было его вернуть или поменять. Рози ни за что не оставила бы его гнить в камине — только если не оставалось выбора.
А вторая версия (та, за которую голосуют Шай и Джеки, хотя и с разной долей деликатности): кто-то перехватил Рози — либо на пути к первой версии, либо по дороге ко мне.
С первой версией я давно примирился. Больше половины своей жизни я проносил ее в потаенном уголке мозга, как пулю, застрявшую так глубоко, что вытащить невозможно, а если не трогать, то и не замечаешь. Вторая версия разорвала мне мозг.
