Уильям Айриш - Встречи во мраке
Она взяла его вторую руку, осмотрела ее и удивленно покачала головой.
– Может быть, у тебя аллергия к барбитуратам, которые ты вчера принимал? Они могли вызвать у тебя раздражение кожи, и ты во время сна непроизвольно расчесал руки.
В его глазах был ужас.
– Сейчас я вспомнил... Я видел сон... Появилась она... Ох, это было так страшно!..
Он вздрогнул, его лицо стало белым, как мел.
– Она хотела, она принуждала меня сделать с ней то, что с ней было сделано... Ты хорошо понимаешь? Она крепко схватила меня за руки и пыталась приложить их к своему затылку... Естественно, я всеми силами противился этому, но у нее была хватка, как стальная... Она впилась в мои руки своими острыми когтями и сильно царапала меня!.. Долгое время я не мог от нее освободиться...
Он вытер пот со лба.
– И она... она была одета в свой пеньюар... Мне это виделось так явственно.
Флоренс приложила свои пальцы к его губам, чтобы он замолчал.
– Забудь это, – сказала она. – Пожалуйста, не надо больше. Это лишь понапрасну возбуждает тебя. Подожди, я перевяжу тебе руки.
– Мне все еще больно, – сказал он. – Долго ли так будет?
– Это скоро пройдет, – успокоила она его. – Через неделю от этого ничего не останется.
Идя на допрос, он поднимался по лестнице и встретился с Флоренс. Они глянули друг на друга не сказав ни слова, но оба знали, что его ожидает.
Наконец, она ободряюще обняла его. Вдруг ее взор упал на его руки, на которых еще были заметны таинственные полоски, хотя теперь они стали коричневые и покрылись струпьями.
Она попросила его подождать минутку, спустилась в холл, взяла в гардеробе перчатки и принесла ему.
– Надень их, – прошептала она.
– Но не будет ли это казаться странным? Дома в перчатках?
– Но эти рубцы... В конце концов, они еще подумают... Они ни в коем случае не должны видеть их!
Он испуганно вытаращил глаза.
– Боже мой, об этом я совсем не подумал! Не могут же они всерьез подумать...
– Они вовсе не подумают, пока не увидят. Поэтому ты должен надеть перчатки.
– Но дома! Как я могу...
– Ты только что вернулся домой.
Она сбегала вниз и принесла ему на этот раз шляпу и плащ.
– Быстро накинь плащ на плечи и надень шляпу.
– Но им известно, что я был здесь, когда они пришли. Гаррис...
– Тогда ты только что собирался уходить... В любом случае, тебе просто необходимо надеть перчатки. Давай свои руки!
Внезапно открылась дверь библиотеки и показалось лицо Камерона. Видимо он потерял терпение, что допрос сильно затягивается.
Их маленький разговор неожиданно прервался. Они быстро разошлись, несмотря на то, что почти не чувствовали за собой вины. Инсценировка была не очень удачной, особенно с ее стороны. Она слишком явно отпрянула от него.
Он продолжал свой путь и вошел в библиотеку.
– Здравствуйте, господа, – учтиво приветствовал он присутствующих.
Там их было трое. Двое новых и мужчина, уже побывавший здесь. Они заметили шляпу и плащ, которые он держал в руке.
– Вы уже намеревались уходить, мистер Стрикленд?
– Да.
– Очень жаль, но допрос, несомненно, более важное дело.
Это прозвучало как категорическое приказание.
– Хорошо, – покорно вымолвил он. – Как вам будет угодно.
– Садитесь и устраивайтесь поудобнее, – сказал Камерон.
Это снова был приказ. Он сел. И вдруг ему стало ясно, что Флоренс дала ему неразумный совет. Надетые перчатки, наоборот, только привлекут внимание к его рукам.
– Мы хотим задать вам парочку вопросов.
Это снова говорил Камерон. Он говорил почти непринужденным тоном, в противоположность своей первоначальной застенчивости.
Стрикленд постарался скрыть свои руки, насколько это было возможно. Одну он просунул между ручкой кресла и своим бедром, вторая – была в кармане пиджака.
Внезапно кто-то протянул ему пачку сигарет:
– Закуривайте, мистер Стрикленд!
Он невольно протянул руку, но тотчас отвел ее.
– Нет, благодарю... Я... сейчас не хочу.
– Но, пожалуйста, почему вы отказываетесь? Видите, мы все дымим.
– Я... я в данный момент не хочу.
Пачка сигарет исчезла. Их истинная цель не была достигнута, или, еще, пожалуй, не была.
– Какая причина вынуждает вас, мистер Стрикленд, надевать дома перчатки?
Кровь бросилась ему в голову.
– Я... я собирался уходить из дома.
– Но шляпу и плащ вы уже сняли.
Он тяжело вздохнул, затем попытался принять надменный вид.
– Может быть, здесь кому-нибудь неприятно, что я надел перчатки?
– Никоим образом, – вежливо ответил Камерон. – Но, возможно, это неприятно вам, мистер Стрикленд? Вы же просто надели их наоборот.
Действительно, рубцы были ясно видны. Должно быть, в спешке она неправильно их надела.
Его надменность исчезла. Краска тоже сошла с его лица.
Они выжидали. Его руки казались ему непомерно большими, они сделались теперь центром внимания.
– Почему вы не хотите их снять, мистер Стрикленд?
Если Камерон когда-либо проявлял свою инициативу, то это было сейчас.
– Вы не можете принуждать меня в собственном доме снимать перчатки, если я сам этого не пожелаю, – это было единственное, что у него вырвалось.
– Разумеется, не можем. Но тогда вы должны иметь основательные причины не желать этого.
– Вовсе нет! У меня нет никаких причин.
Он буквально обливался потом.
– Почему вы их до сих пор не снимаете? Кажется, здесь достаточно тепло. Теплее, чем нам всем.
Он взялся за кончики пальцев и потянул. Перчатка упала на пол.
Наступила абсолютная тишина. Только слышалось его учащенное дыхание.
– Вот что вы не хотели нам показывать? Где это вас так поцарапали?
– Я... я не знаю. Как-то утром я проснулся и увидел это. Во сне... во сне я мог... Я видел сон...
Они молчали, но их презрение было так ощутимо. Во сне он их так разукрасил!
В сущности они задали ему всего два вопроса.
– Вы отрицаете, что она была здесь. Что в тот памятный вечер она приходила к вам домой и появилась на вечеринке, которую устраивала ваша жена?
– Совершенно верно, я не признаю этого! – решительно ответил он.
– Позовите сюда слугу, – тихо сказал Камерон. – Мы допросим его еще раз в вашем присутствии.
Стрикленд остановил его жестом руки.
– Может быть, она была здесь. Я... я не видел ее, во всяком случае.
– Мы не можем доказать, что вы видели ее. Но мы можем точно доказать, что у входа вы кому-то сказали: "За это ты заплатишь мне своей жизнью!"
Затем настала очередь второго и последнего вопроса.
– Вы также не признаете, что в тот самый вечер, только много позднее, вы ходили к ней на квартиру? Сделали, так сказать, ответный визит?
– Да, это я также не признаю. Меня здесь видели больше десятка людей. По окончании вечеринки я тотчас и лег спать.
– Нам нет нужды беспокоить десяток людей. Достаточно одного... К примеру, водителя такси, который опознал вас по фотографии и который довез вас до ее дома.
Камерон обратился к одному из своих спутников:
– Приведите его сюда. Мы заставим его повторить свои показания.
Снова Стрикленд остановил его движением руки, затем бессильно опустил ее. Он дал этому шоферу тысячу долларов за то, чтобы тот держал язык за зубами. Что же заставило его заговорить? Вероятно, большие деньги, которые кто-то дал, чтобы он заговорил.
– Откуда у вас мое фото? – необдуманно спросил он.
Ему никто не ответил. Он видел их уклончивые взгляды и старался разгадать их значение.
Неожиданно в комнату привели Флоренс.
– Господа, я протестую! – привстал он со своего кресла. – Вы не должны этого делать! Я требую, чтобы вы оставили мою жену в покое!
На него не обратили никакого внимания. Они вежливо предложили Флоренс стул. Она была настоящая леди. Леди, которая только на короткое время встала с ними на одну ступеньку, окруженная грязными проделками мужа.
– Вы говорили, миссис Стрикленд, что 31 мая ранним утром после устроенного вами званного вечера ваш муж не выходил из дома.
– Я говорила, что, насколько мне известно, мой муж не выходил из дома ни рано утром 31 мая, ни позже.
– Почему вы настаиваете на этой столь подробной формулировке? – спросил ее Камерон.
– А почему вы настаиваете на том, чтобы я изменила свои первые показания? – с очаровательным видом задала она встречный вопрос.
– Мы только хотим знать, настаиваете ли вы на своих первых показаниях или можете их пересмотреть?
– Я не изменю их, – коротко ответила она.
– Речь идет об очень серьезном деле, миссис Стрикленд.
Камерон с огорчением посмотрел на нее.
– Даже очень серьезном. К сожалению, мы уже не исходим из тех предпосылок, которыми располагали при вашем первом допросе. Поэтому я еще раз прошу вас заново дать показания. Водитель такси, некий Юлиус Глезер, опознал в лицо вашего мужа как пассажира, которого он возил в ту ночь.
Он вынул из кармана конверт.
