Джеймс Роллинс - Последний оракул
— А что тут делает большая «Е», выгравированная в центре храма? — спросил Грей.— Насколько я понимаю, это греческая буква «эпсилон»?
— Да, и она тоже из храма оракула. Там еще были загадочные надписи: «Gnothi seauton», что переводится как...
— Познай себя,— закончил за него Грей.
Пейнтер кивнул. Как это он забыл, что Грей был отлично подкован во всем, что связано с философскими течениями античности? Когда Пейнтер — прямо в Ливенуортской тюрьме — завербовал его для работы в «Сигме», тот занимался углубленным изучением химии и даосизма. Именно эта уникальность ума Грея Пирса и привлекла с самого начала внимание Пейнтера Кроу. Однако за столь выдающиеся способности приходилось платить. У Грея эта цена заключалась в замкнутости и неприязни к работе в команде, что он в очередной раз наглядно продемонстрировал на протяжении последних недель. Поэтому Пейнтеру было приятно видеть, что этот человек наконец вернулся к реальности и сосредоточился на насущных делах.
— Изображение загадочной буквы «Е»,— Пейнтер кивнул на монету,— располагалось на фронтоне храма.
— Но что она означает? Пейнтер пожал плечами.
— Этого не знает никто, даже сами греки. Несколько вариантов объяснения предложил древнегреческий ученый Плутарх, посвятивший этой теме отдельный труд, общий смысл которого сводился к тому, что буква «Е» имела очень большое значение. Некоторые современные ученые предполагают, что первоначально там было две буквы: «G» и «Е», являвшиеся древним символом Геи, богини, олицетворяющей землю. Ведь изначально оракул принадлежал Гее.
— Не пойму одного: если значение символа столь таинственно, зачем выбивать его на монете?
Пейнтер подвинул ему отчет экспертов.
— Дополнительные детали ты сможешь узнать из этого документа. Со временем «Е» оракула стала символом культа пророчества. На протяжении веков живописцы изображали ее на своих полотнах. К примеру, на картине Никола Пуссена она изображена над головой Христа, который вручает апостолу Петру ключ от врат рая. Этот символ предположительно обозначает поворотные моменты в истории человечества, происходящие благодаря отдельным людям, будь то Дельфийский оракул или Иисус из Назарета.
Грей, не прикоснувшись к бумагам, покачал головой.
— Однако какое отношение все это имеет к мертвецу? — Он взял со стола серебряную монету.— Или, может быть, ее ценность столь велика, что из-за нее стоит убить человека?
— Нет,— мотнул головой Пейнтер,— эта монета не особенно ценна.
— Так какого же... Грея прервал интерком.
— Директор Кроу,— послышался из него голос помощника Пейнтера,— извините, что прерываю вашу беседу...
— В чем дело, Брент?
— Поступил срочный звонок от доктора Дженнингса из патологоанатомической лаборатории. Он настаивает на немедленной телеконференции.
— Хорошо. Выведи изображение на первый монитор.
Грей поднялся, готовый уйти, но Пейнтер жестом велел ему сесть и развернулся в кресле к мониторам. В его кабинете, расположенном глубоко под землей, не было окон, но зато в нем имелись три больших плазменных экрана, установленных на стене. Его личные окна в мир. Только что они были темными, но вот тот, что располагался слева, вспыхнул.
Взглядам двух мужчин предстало изображение патологоанатомической лаборатории. На переднем плане стоял доктор Малкольм Дженнингс. Шестидесятилетний руководитель управления исследований и разработок «Сигмы» был облачен в хирургический халат, прозрачное пластиковое забрало для защиты лица было сдвинуто на макушку. Позади него располагалось одно из помещений лаборатории: бетонные полы, ряды электронных измерительных приборов, а посередине, на столе, покоилось тело, стыдливо укрытое простыней.
Профессор Арчибальд Полк.
Потребовалось сделать несколько звонков в высокие инстанции, чтобы покойника отвезли не в городской морг, а в лабораторию «Сигмы». Однако Малкольм Дженнингс считался весьма авторитетным судмедэкспертом, поэтому в итоге им все же удалось заполучить тело.
По мрачному выражению на лице ученого сразу стало понятно, что возникли какие-то проблемы.
— В чем дело, Малкольм?
— Я вынужден объявить в лаборатории карантин. Это заявление Пейнтеру не понравилось.
— Угроза заражения? — спросил он.
— Заражения — нет, но угроза определенно есть. Позвольте показать вам кое-что.
Дженнингс вышел из кадра, но они продолжали слышать его голос:
— Подозрения возникли у меня уже после первичного осмотра тела. Выпадение волос, разрушение зубной эмали, ожоги на коже... Если бы этого человека не застрелили, готов побиться об заклад, он и так умер бы в ближайшие дни.
— О чем ты толкуешь, Малкольм? — удивленно спросил Пейнтер. Тот, видимо, не услышал вопроса. Патологоанатом вновь появился на экране, но теперь на нем был тяжелый и плотный фартук, а в руках он держал прибор с торчавшим из него черным щупом. Грей встал и подошел поближе к монитору.
Доктор Дженнингс поводил щупом над телом мертвеца. Прибор в его руке отчаянно заверещал. Патологоанатом повернулся к камере.
— Тело радиоактивно.
2
5 сентября, 17 часов 25 минут
Вашингтон, округ Колумбия
Оказавшись вновь под палящим солнцем, Грей двинулся по тротуару мимо Смитсоновского замка. Слева от него тянулась Эспланада, безлюдная из-за жары.
Позади Грея желтая полицейская лента отмечала место, где вскоре после полудня было совершено убийство. Группа криминалистов закончила работу, но место преступления все еще было перекрыто и находилось под неусыпным надзором поставленного здесь офицера вашингтонской полиции.
Грей шел на восток по Джефферсон-драйв. За ним тенью следовал здоровенный телохранитель, которого он изо всех сил пытался не замечать. Он не просил приставлять к нему охрану, и уж тем более этого бугая.
Грей прикоснулся к микрофону, укрепленному у горла, и проговорил:
— Я обнаружил след.
В ответ беспроводной наушник в его ухе разразился шипением. Грей поправил его и сказал шепотом:
— Повторите, я не расслышал.
— Ты можешь идти по этому следу? — спросил Пейнтер Кроу.
— Да, но не знаю, как долго. Сигнал очень слабый.
Грей сам предложил этот план действий. Он посмотрел на прибор, который держал в руке, портативный дозиметр «Гамма-скаут». Вмонтированный в него счетчик Гейгера — Мюллера (трубка, заполненная галогеном) был достаточно чувствительным, чтобы улавливать даже слабое радиоактивное излучение, особенно будучи настроенным на изотопы стронция-90, обнаруженные в теле Полка. Грей предполагал, что профессор оставил за собой радиоактивный след, по которому можно восстановить его маршрут, и, похоже, не ошибся.
— Сделай все, что в твоих силах, Грей. Любая информация о том, где находился в последние дни профессор, может иметь решающее значение. Я уже пытался связаться с его дочерью, но не смог до нее дозвониться.
— Я буду идти по следу столько, сколько смогу.— Грей вздохнул. Он продолжал двигаться по тротуару вдоль Эспланады, то и дело поглядывая на прибор.— Если что-то обнаружу, тут же сообщу.
Однако после того, как он прошел еще полквартала, сигнал неожиданно пропал. Выругавшись, Грей остановился, попятился и наткнулся на телохранителя, неотступно следовавшего за ним.
— Черт побери, Пирс! — прорычал тот.— Я только что начистил ботинки!
Грей оглянулся через плечо на гору мускулов, возвышавшуюся позади него. Джо Ковальски, бывший морской пехотинец, был одет в спортивную куртку и широкие штаны. И то и другое шло ему как корове седло. С коротко остриженной щеточкой черных волос и сломанным в молодости носом он больше напоминал выбритую гориллу, на которую напялили мятую одежду.
Ковальски нагнулся и вытер испачканный ботинок полой своей куртки.
— Это же «Чукка»! Я отдал за них три сотни баксов. Они специально для игры в поло, со швом «елочкой» и сделаны в Англии. Их шили мне по спецзаказу.
Вздернув брови, Грей оторвал глаза от дозиметра и посмотрел на гориллу в штанах.
Ковальски, видимо, понял, что болтает слишком много и не то, сконфузился и стал оправдываться:
— Ну ладно, просто я люблю обувь. Ну и что? На сегодня у меня было назначено свидание, но... она отказалась.
«Умная девушка»,— подумал Грей, но вслух произнес:
— Очень жаль.
— Да ладно. Хорошо хоть шов не разошелся,— сказал Ковальски.
— Я имел в виду, жаль, что девица тебя продинамила.
— А-а, это? — Ковальски передернул плечами.— Ей же хуже.
Грей не стал спорить. Он снова сосредоточил внимание на показаниях прибора и медленно повернулся вокруг своей оси. Сделав шаг вправо, он опять поймал радиоактивный «запах». Тот уходил прочь от тротуара и вел через поросшие травой лужайки Эспланады.
