Лорел Гамильтон - Черный список

— Он также говорит, что всегда нужно вгонять кол в сердце вампира. И не одобряет использование серебра.

— Он пользуется только колом и молотком. — Я положила на колени свой рюкзак и достала пистолет Моссберг-500 Бэнтэм.[3] — Это мой любимый, чтобы убивать их в гробах. Все что нужно, чтобы вышибить им мозги и пробить сердце, но не думай, что прострелив им сердце и голову ты выполнила всю работу. Убедись, что мозги вытекли на пол, голова полностью отсечена от тела, а через грудь пробивается дневной свет. Чем старше вампир, тем усерднее тебе надо удостоверяться, что его мозги и сердце уничтожены.

— Он говорит, что достаточно просто вогнать кол в сердце.

— Если видно свет сквозь грудь и сердце уничтожено, то, скорее всего, все в порядке, но если у меня есть время, то я на всякий случай уничтожу и мозг. Я хочу чтобы ты знала — так будет безопасней на поле боя. Так же, если во время сражения им вырвали сердца, то я все равно простреливаю им голову.

— Ты имеешь в виду на охоте, — уточнила она.

— Ага.

— Это моя первая охота.

А про себя я подумала «Ну пиздец». — Ты хочешь сказать, что никогда не участвовала в охоте?

— Нет, — ответила она.

— Ты говорила, что совершала только убийства в морге, но я думала, что ты была, по крайней мере, на одной охоте в качестве младшего маршала. Ты никогда не видела, как выслеживают и убивают вампира?

— Я справлюсь.

Я покачала головой. — А теперь мне надо задать тебе одни вопрос, но он может тебя оскорбить, — предупредила я.

Она села на край своей постели. — Что ж, справедливо, спрашивай.

— Это плохое дело, Карлтон. Этот случай не подходит для первой охоты агента.

— Я знаю, что это плохое дело, — сказала она.

— Нет, не знаешь, пока что не знаешь, — я села на кровать и посмотрела на нее, — Я хочу, чтобы ты переписала ордер на меня, пожалуйста.

Она разозлилась и не стала скрывать этого. — Я не могу. Я девушка, и если я сейчас откажусь от этого дела, другие маршалы больше никогда не доверятся мне.

— Я не о том, что ты девушка, Карлтон, а том, что совсем еще новичок и не опытна.

— Ну, ты же меня прикрываешь, Блейк.

— Я волнуюсь не о том, что меня из-за тебя убьют.

Она снова нахмурилась. — Тогда на счет чего волнуешься?

Я посмотрела в ее темно-карие глаза на серьезном лице и сказала, — Я беспокоюсь, что ты сама себя покалечишь.

После этого не было никаких разговоров между нами, девочками. Мы просто готовились ко сну и я пошла в ванну переодеться. Я паковала только свое оружие, а не одежду. Ее паковал Натаниэль, один из моих возлюбленных сожителей, верлеопард и леопард моего зова. Из всех нас он больше всего делал по дому, и мне в принципе нравился его выбор джинсов, футболок, ботинок и кроссовок, но пижама… что ж, по этому поводу придется провести с ним воспитательную беседу. Это был лифчик и трусики шортиками, оба из черных кружев и эластичной ткани, облегающей как вторая кожа. В верхней части было достаточно ткани, чтобы правильно поддерживать мою грудь. Скудная пижама не мне смотрелась замечательно, но точно не подходила маршалу. Но ничего более подходящего он не положил. Я то-о-о-очно с ним поговорю по этому поводу.

Когда я вышла, Карлтон сказала. — Прелестная пижамка. Жаль разочаровывать, но ты делишь койку не с парнями.

Я не беспокоилась, выставляясь напоказ перед ней. — Мой бойфренд собирал мою одежду, пока я паковала оружие.

— Ты позволяешь мужчине собирать свой гардероб?

— Он обычно довольно хорош в этом, но, я думаю, он упаковал такую пижаму, которую хотел бы видеть на мне.

Она фыркнула. — В этом все мужчины.

Я вздохнула. — Сдается мне, что это так.

На ее растянувшейся футболке был нарисован кто-то, певец с микрофоном, но не узнала его. Я скользнула под одеяла и ощутила простыни из дешевого хлопка, которые стелют в каждой комнате каждого мотеля, в котором мы останавливались. Я скучала по шелковым простыням Жан-Клода, и по плотным хлопковым простыням нашей с Микой и Натаниэлем кровати. А эти были как бумажные.

— Ты всегда спишь с таким количеством оружия?

— Да, — это было не совсем правдой. Я всегда спала с пистолетом под рукой, но обычно не спала с небольшими кинжалами с серебряным лезвием в ножнах на запястьях. С ними было неудобно спать, но если Арлекин был быстрее, чем обычные вампиры и оборотни, то не было бы времени выхватить из-под подушки пистолет. Вытащить из ножен на запястьях кинжал было быстрее, потому что любой ствол у меня под подушкой стоял на предохранителе или в кобуре, поэтому, в любом случае, это было бы на несколько секунд медленнее, чем всего лишь выхватывание ножей. Я положила длинное лезвие, которое обычно находилось вдоль моей спины, около кровати на рюкзак, поэтому я смогу дотянуться до него, если понадобится, хотя, честно говоря, если два ножа на мне и пистолет под подушкой не решат проблему, я буду мертва прежде, чем возьму третий клинок или другой ствол. С этими радостными мыслями я выключила свет на своей половине комнаты.

В комнате вдруг стало очень темно, и только тоненькая полоска искусственного света просачивалась через слегка раздвинутые занавески на окне, который вел на балкон, а он в свою очередь представлял собой тоненькую дорожку с перилами. Дверь вела прямо в ночь. Вампиры не смогут зайти в комнату без приглашения, зато оборотни могут, а также зачарованные люди, и… Я была не в восторге от нашей комнаты, но она была дешевой и я знала, что, если путешествуешь за счет правительства, они считают каждый доллар, не говоря уж о центах.

Послышался ее голос сквозь почти идеальную тьму, — Геральд Мэллори прав? В том, что женщины чаще соблазняются вампирами, чем мужчины?

— Нет.

— Тогда почему ты единственный маршал, который живет с ними?

— Ты когда-нибудь любила? — спросила я.

Я не видела ее лица, но все еще чувствовала ее движение, а затем зашелестели простыни, — Да.

— Ты планировала влюбляться в него?

Простыни снова пришли в движение, и потом она сказала. — Ты не планируешь любовь, это просто случается.

— Точно, — сказала я.

Простыни снова зашелестели в темноте, когда она повернулась. — Я понимаю. Я видела фотографию твоего Мастера Города; он красавчик, если тебе нравятся белые мальчики. — После чего она рассмеялась.

Это заставило меня рассмеяться вместе с ней. — Согласна. Спокойной ночи, Карлтон.

— Зови меня Лэйла, все ребята называют меня Карлтон, было бы не плохо, хоть иногда слышать свое имя.

— О'кей. Спокойной ночи, Лэйла.

— Спокойной ночи, Анита.

Я слышала, как она несколько раз ворочалась, простыни шуршали с каждым ее движением, потом дыхание выровнялось, и она уснула. Мы с Эдуардом действовали по учебнику, пока утверждались наши ордера, и только потом мы сможем отправиться на охоту, ну а пока мы ждали, когда на нас перепишут ордер. Проблема была в том, что его на нас могут переписать только в том случае, если другие маршалы будут слишком ранены, или слишком мертвы, чтобы продолжать охоту. Я лежала в темноте и подумала, «Прошу, Господи, не дай ей умереть».

Глава 5

Переводчики: Sunriel, Светуська, Kejlin

Вычитка: Светуська

Ко мне пришел сон, как это было большинство ночей в этом месяце. Детали менялись, но тема оставалась неизменной. Темой был Хэвен, не как местом покоя и мира, но как любовником, которого я убила. Одни ночи он умирал на моих руках. Иногда мы занимались любовью, а потом он истекал кровью до смерти, лежа на мне. Некоторые ночи были похожи на пересмотр фильма о его фактической смерти. Сегодняшняя версия была новой, но после предыдущих кошмаров, новое не казалось таким уж плохим.

Я была в лабиринте с черными стенами. Они были гладкие и почти блестящие, почти каменные, почти зеркальные, такие, что мое собственное отражение колебалось на черной поверхности. Я надеялась, что это просто очередной кошмар, пока я не услышала его голос. Хэвен звал меня, откуда-то из лабиринта, — Анита, я иду, Анита.

«Замечательно, сегодня он за мной охотится. Иногда смена ролей не такая уж и честная игра».

Я была одета в джинсы и ремнем с пряжкой, футболку, кроссовки, но без оружия. Становилось все лучше и лучше.

— Я чувствую твой запах, Анита. Я могу почувствовать запах всей твоей кожи.

Я начала передвигаться в этом черном лабиринте, подальше от голоса, и подумывала обзавестись оружием. Я подумала о своем Браунинге и он оказался у меня в руке. «Это всего лишь сон. Я смогу его изменить» — обычно я могла вырваться из сна, а иногда, когда в них участвовал Хэвен, они меня не отпускали. Я думаю, чувство вины заставляло меня остаться и смотреть на эти кошмары.

Я пошла быстрее, сворачивая только влево. У всех лабиринтов есть правило — повороты в одну сторону приведут тебя к выходу, а в другую — к центру лабиринта. Не знаю почему, я выбрала поворот налево, почему бы и нет? Я просто надеялась, что это приведет меня к выходу, и не затянет еще глубже во тьму. Но это был кошмар, а в кошмарах ты никогда не выигрываешь. В них ты только теряешь что-то, снова и снова.