Проводник - Алексей Евгеньевич Михайлов
Вера Михайловна с разбега попыталась сбить одну из ее рук. И ей это почти удалось. Морена теперь упиралась локтями, голова ее уже была в загнетке. И тут на помощь к нам пришел Малаш. Он со всех сил стал спихивать одну из рук Морены в топку. В какой-то момент рука сорвалась и прижалась к груди демона. Почувствовав слабину, я изо всех сил толкнул Морену в печь, она залетела туда по пояс и тут же попыталась вылезти. Тогда я ухватил ее за щиколотки, немного вытянул на себя, чтобы она потеряла равновесие и приняла горизонтальное положение. А потом, как длинную доску затолкнул в печь вместе с ногами. Вера Михайловна тут же поставила заслонку.
На этом все и кончилось. К моему удивлению, из печи не донеслось ни единого звука. Морена не попыталась выбраться наружу и даже ни разу не ударила по заслонке. Мгновенная гибель. В тот самый момент, как Вера Михайловна закрыла окно шестка, Кощей внезапно ожил, вскочил с пола и, испепелив нас взглядом, ни слова не произнеся, выбежал из подвала.
Всё кончилось! Я опустился на пол, прислонившись спиной к печи. Ко мне подбежала Катя и обняла меня. Рядом со мной сидела и Вера Михайловна, все также прижимая левую руку к груди. Малаш устремился к Денису и принялся легонько его тормошить. Жив.
Так мы сидели минут десять, пока Денис окончательно не пришел в себя. Он не без труда поднялся, осмотрелся и через какое-то время спросил:
— Все кончилось? Где бомжи?
— Убежали, — ответил Малаш, — ты как сам? Ходить можешь?
— Голова болит, — пожаловался молодой оперативник, — а так, вроде ничего.
— Слушай, нужно Веру Михайловну в больницу отвезти, подгонишь машину?
— Нашим звонить не будем? — поинтересовался Денис.
— Пока нет. Сначала сами тут разберемся.
Денис кивнул и медленно, слегка пошатываясь, побрел к выходу.
— Постой, — внезапно крикнул Малаш, — я с тобой…
Они ушли и буквально через несколько минут подогнали машину, которую прятали на улице. Подхватив Веру Михайловну, они помогли ей выбраться из подвала, после чего увезли в Красный крест. Катя ехать категорически отказалась.
— Мне надо просто помыться, переодеться и отдохнуть, — сказала она.
Малаш и Вера Михайловна вернулись часа через два. За это время Катя привела себя в порядок, я кое-как прибрался в квартире, перестелил кровать, поставил чайник и тоже принял душ. Но сначала Катя обработала мои раны, повторно измазав меня зеленкой и налепив кое-где пластырей. Пока она занималась этим, я рассказал ей всю историю. Кратко, но зато целиком. От ареста до путешествия в прошлое. Она молча кивала, но ничего не спрашивала. Похоже, свое природное любопытство она будет утолять завтра. Или послезавтра. Сейчас она была сильно вымотана.
У Веры Михайловны оказалась сломана рука. Это случилось, когда она отбивала удар Морены, бросившейся на меня с серпом.
— Итак, — начал Малаш, — я хочу знать, что произошло и как это все понимать? Что это были за черти? И почему они такие сильные?
— Черти и есть, — сказала Вера Михайловна, печально вздохнув, — бесы. Враги рода человеческого!
— В смысле? — недоверчиво уточнил опер.
— В самом прямом. Ты же видел, что они бессмертные. Ты же сам Кощею в голову стрелял из пистолета, а тому хоть бы хны.
— Подождите, Вы хотите сказать, что мы дрались с Кощеем Бессмертным?
— Ну его так называют, — кивнула Вера Михайловна, — Бессмертным!
— А вторая — Баба Яга?
— Нет, вторая Морена. Тоже демон смерти.
— Подождите-подождите. Если они бессмертные, то эта Морена жива?
— В каком-то смысле. Она сейчас в своем пустом подземном царстве. Заперта.
— Допустим, — кивнул Малаш, — я перед отъездом проверил печь. Трупа там не было. Только угли. А где меч, и… серп?
— Эти вещи не из нашего мира. Они ушли за своими хозяевами.
— И чаша? — зачем-то спросил я.
— И чаша, — устало подтвердила Вера Михайловна.
— Так, а они могут вернуться? — спросил Малаш.
— Навряд ли, — ответила староста, — Подземное царство пусто, У Морены не хватит сил, чтобы оттуда выбраться. Ну а Кощей последовал за своей дочерью. Мстить ему нет нужды. Слушайте, может, закончим на сегодня? Я очень устала. Давайте в другой раз поговорим?
Я пожал плечами, мол, не возражаю. Малаш задумался на секунду и кивнул.
— Спасибо, — с благодарностью сказала Вера Михайловна, — Олег, спасибо что помог! Илья — молодец! Со всем справился. Всё, пойду, спокойной ночи!
Вера Михайловна ушла. Малаш остался. У него были вопросы.
— Бред какой-то, — заявил он, — если бы сам воочию не видел, ни за что бы не поверил.
— Денис как? — поинтересовался я, чтобы поддержать беседу.
— Нормально. Домой поехал. Отсыпаться. У него сотряс. Голова болит. Тошнит. Томографию сделали. Вроде, все в порядке. Я ему ничего не рассказывал. Он всю эту чертовщину пропустил. А что успел увидеть, решил, померещилось. Из-за сотряса.
— Ясно, — кивнул я.
— Вам тоже лучше о происшедшем не распространяться, — сказал Малаш. Стремно все это. У меня и так проблем полно. Надо теперь как-то целую обойму списывать. И Дениске тоже… патрон.
— Это понятно, — снова кивнул я.
— Слушай, а как это ты смог этого… Кощея уложить. Я по нему стрелял в упор, видел, как пули в его тупую морду врезаются и отскакивают.
— Да я воды выпил живой…
— Где такую дают? — деловито поинтересовался опер.
— В Загробный мир пришлось спускаться…
— Стоп, — прервал меня Малаш, — не хочу ничего этого знать! Екатерина, у тебя все в порядке?
— Ага.
— Где ты все это время была?
— Меня захватили эти. Кощей и Морена. И держали у себя.
— Где?
— В доме, который я вам показывал, — вмешался я.
— В подвале? — уточнил Малаш.
— Нет, — на втором этаже, — сказала Екатерина.
— Но он же сгоревший! — недоверчиво спросил Малаш, — там нет второго этажа.
— Я не знаю, как это объяснить, — снова влез в разговор я, — это что-то типа параллельной реальности. У меня есть кольцо, через него эту реальность видно. Правда, воспользоваться им могу только я, но думаю, что у меня получится отвести тебя туда, сам во всем убедишься…
— Стоп, — снова прервал меня Малаш, — не хочу знать. Хватит с меня на сегодня мистики. Екатерина, нам с тобой надо решить один вопрос. У нас дело возбуждено по твоему убийству.
— Убийству? — удивленно переспросила Катя.
— Не забивай голову. Порядок такой, — пояснил Малаш, всем видом показывая, что не желает вдаваться
