Ностальгия по крови - Дарио Корренти
Илария слушала молча, не поднимая головы.
– Когда-то преступность была открытой профессией, – продолжал Безана, – крупные бандиты были публичными персонами, почти как кинозвезды или оперные дивы, как Каваллеро [111] или Валланзаска [112]. Сегодня преступники действуют в тени, они стали безликими призраками. Для демонстрации выставляют жертв или родственников жертв, а иногда и родственников обвиняемых, которые являются на телевидение плакать и криком доказывать свою правоту. И трагедия превращается в зрелище, пошлое ток-шоу. Я думаю, что серьезный журналист должен смотреть дальше этих представлений. Правда никогда не бывает банальной, она сложная, полна противоречий и темных сторон, и мы должны работать молча, терпеливо, чтобы вытащить ее на свет божий. Без всяких домыслов.
– Хорошо, идем ужинать вместе, – сказала Илария.
21 января
Марко привел Иларию поужинать в уже привычное место. Здесь можно не утруждаться с заказом.
– Закуску как обычно, доктор?
– Естественно, – ответил Безана официантке.
Им даже меню не принесли, и вино прибыло тоже «на автопилоте».
– Джулия Лекки опять в центре внимания. Почему мы ей не уделили время?
– Потому что ДНК незнакомца – ДНК мужчины, – произнес Безана, разливая по бокалам красное вино. – К тому же для таких преступлений требуется немалая физическая сила. У нее рост около ста шестидесяти, да и вес вряд ли потянет больше пятидесяти кило. И запястье не толще тоненького цукини.
– Может быть, у нее мотив потолще тебя.
– Спасибо, Пьятти.
– Да нет, я совершенно серьезно. Ее муж спал по очереди то с Анетой, то с Даной. Он и к Мелиссе подкатывал, она сама рассказывала.
– Да ладно тебе. Она придумала серийного убийцу, чтобы убрать с дороги остальных женщин? Ну прямо дьяволица! Думаю, это маловероятно. Ей бы понадобился сообщник, скажем так, очень своеобразный. Но не так уж легко разжиться каннибалом. Да и где Джулия могла его найти? На ужинах в «Ротару»? В гольф-клубе? На занятиях по пилатесу?
– У нее мог быть любовник. В парах серийных убийц кто-то один всегда доминирует. Она могла познакомиться с каким-нибудь сексуальным садистом и, чтобы угодить, обеспечивала его жертвами. Причем выбирала их не случайно, а среди женщин, которых ненавидела, которые ее унизили. Это объясняет, почему девушки охотно садились к ней в машину. Такая женщина, как Лекки, вызывает доверие.
– Бывали и такие случаи. Например, Бирни [113] из Австралии, орудовавшие в 1980-е годы. Жена полностью подчинялась мужу: сопровождала его в поисках девушек для изнасилования, фотографировала сцены насилия, а потом помогала их душить. Она занималась этим, чтобы муж не вычеркнул ее из своих сексуальных фантазий. Совместные убийства очень объединяют. В таких парах обычно доминирует кто-то один. Необязательно мужчина. У Лекки тот еще характер.
– Да уж… Она вполне могла быть доминантом. Представь себе такого хлюпика, как Верцени, терзаемого своими порывами, которым командует тетка вроде Лекки.
– Однако не так уж и легко манипулировать таким, как Верцени, – возразил Безана.
– Надо еще учитывать разницу в возрасте, – ответила Пьятти. – Если наш убийца – брат-близнец Брешани, 1979 года рождения, то он намного моложе Лекки. Доминирующая роль удалась бы ей только в том случае, если б она подошла к ней со стороны чисто материнских эмоций. Она обдумала историю этого юноши, со всеми психическими травмами, которые на него навалились, и поняла, насколько он уязвим с этой точки зрения.
– Нет, не сходится, Илария. Объясни мне хотя бы, зачем Лекки позволила ему оставить на телах жертв ДНК. Такая женщина, как Лекки, будет стремиться себя обезопасить и для таких стратегических убийств наймет профессионала.
– Согласна, но здесь мы выходим за рамки мотива, за пределы конечной цели. Мы имеем дело с двойным безумием, – не унималась Илария, – с общим психотическим расстройством [114].
– Просто сразила наповал своей компетентностью. Но не мешало бы все-таки спросить у Грейс, – скептически заметил Безана.
– Завтра утром мы можем навестить Лекки и поговорить с ней. Что скажешь?
– Если она нас примет.
22 января
Илария и Марко шли по узким улочкам Верхнего Бергамо, разыскивая антикварную лавку Джулии Лекки.
– По-моему, надо подняться до Старой площади, – сказал Безана, сверяясь с картой в мобильнике.
Илария то и дело застревала возле витрин.
– Смотри, какая сумочка… вон та, красная. Стоит целую кучу денег!
– У тебя скоро будет зарплата, Пьятти.
– Хорошо бы…
Они вышли на красивую маленькую площадь с террасным садом и старинной прачечной и пошли дальше вверх.
– Это здесь, – Марко указал на вывеску.
Витрину только что обновили, и над ставнем висела камера слежения. Джулия их поприветствовала и усадила в красивые кресла в стиле ар-деко.
– Как поживает ваш супруг?
– В подавленном состоянии, как можете представить. Однако адвокат настроен уверенно. Мой муж даже не знает, кто такой Брешани, между ними нет никакой связи. Да и сам Брешани незнаком с моим мужем и неоднократно заявлял об этом на допросах. Защита уделяет этому особое внимание.
– Скрестим пальцы.
– Спасибо.
– Вас перестали доставать?
– Нет, мне постоянно приходят мерзкие сообщения, поэтому сюда часто заглядывает полиция. Лишь бы больше не били витрину.
– Конечно, это очень неприятно.
– Иногда я думаю, что раньше было еще хуже.
– В каком смысле?
– Я получала более неприятные сообщения. От мужа. Мы годами общались только записками.
Безана и Пьятти уставились на нее. Джулия спокойно сидела, закинув ногу на ногу, словно освободившись от какого-то груза. Она без всякого стеснения рассказывала о своих отношениях с Вимеркати. Супруги, которые общаются исключительно стикерами, приклеенными к холодильнику или к зеркалу. Что представят люди? Что это банальные сообщения: «Купи молока», «Я взял машину». Но это были оскорбления: «Старая заноза в заднице, я уйду от тебя» или: «Неудачник, не забывай, что я тебя, засранца, содержу».
– В тюрьме придется обходиться без пиццини
