Майкл Коннелли - Черный лед
– Ты видел его?
– Мне не надо видеть – я знаю.
– Его кто-нибудь ищет?
– АКН дорого бы дала за его голову, но они сосредоточились на внутренних южных районах Мексики. Кроме того, они ищут не Мура, а Зорилло. Возможно, Мур больше никогда не появится на поверхности.
– Все это выглядит… Так ты утверждаешь, что Мур убил этого Зорилло и поменялся с ним местами?
– Да. Каким-то образом он заманил Зорилло в Лос-Анджелес, они встретились в «Убежище», и Мур убил его – вот откуда удар по затылку, следы которого ты обнаружила. Потом он переодел труп в свою одежду, надел на него свои ботинки и разнес лицо выстрелом из дробовика. Уходя, он оставил свои отпечатки где только можно, чтобы Донован клюнул на них, и даже подложил записку в задний карман брюк. По-моему, записка сработала сразу на нескольких уровнях. Во-первых, ее приняли за последнее письмо самоубийцы. Анализ машинописного шрифта совпал с результатами предварительного опознания – это во-вторых. Что касается другого, более высокого уровня, то я склонен предположить, что между Муром и Зорилло – еще со времен баррио – существовали какие-то личные счеты. «Кто ты такой?», «Теперь я знаю, кто я такой» – все это расхожие местные выражения, но рассказывать, откуда что взялось, я сейчас не буду – слишком это долгая история.
Некоторое время и Босх и Тереза молчали, обдумывая сказанное и услышанное. Гарри понимал, что еще не все концы связаны с концами и многое еще остается неясным там, где ложь громоздится на ложь.
– Но почему убили Портера и «Хуана»? – спросила наконец Тереза. – Какое они имели к этому отношение?
Ответов на эти вопросы у Босха пока не было.
– Не знаю, – признался он. – Вероятно, они каким-то образом стояли у него на пути. Зорилло приказал убить Джимми Каппса, потому что он был осведомителем, – думаю, об этом ему рассказал сам Мур. Потом нашего «Хуана» – между прочим, его звали Ферналь Гутьерес-Лоса – забили до смерти и привезли сюда. За что и зачем – я не представляю. Затем Мур прикончил Зорилло и занял его место. При чем тут Портер, опять же не известно. Полагаю, Мур боялся, что Лу о чем-нибудь догадается.
– Что ж, все это звучит довольно правдоподобно.
– Да.
– Как же быть? – спросила Тереза. – Ведь они вот-вот похоронят его, наркобарона… со всеми почестями и с салютом. Наш мэр уронит скупую слезу над могилой героя, начальник полиции будет стоять навытяжку, словно аршин проглотил, а репортеры…
– А ты будешь знать правду.
Прежде чем задать следующий вопрос, Тереза довольно долго думала.
– Почему он так поступил?
– Трудно сказать. Они были очень разными людьми – полицейский и торговец наркотиками, – но что-то, наверное, их все же объединяло – какая-то невидимая нить, которая тянется еще оттуда, из баррио Святые и Грешники. В конце концов случилось так, что коп перешел границу и стал цепным псом наркодельца на улицах Лос-Анджелеса. Кто знает, что заставило его пойти на такой шаг? Может быть, деньги, а может быть, что-то такое, что он утратил много лет назад, когда еще был ребенком.
– Что ты имеешь в виду?
– Пока не знаю. Я все еще размышляю над этим.
– Если они были так близки, почему Мур убил его?
– Наверное, об этом нужно спросить у него. Если, конечно, мы когда-нибудь его найдем. Возможно, как ты и сказала, он просто хотел занять место Зорилло и получить все деньги. Не исключено, что его постоянно преследовало чувство вины. Мур зашел слишком далеко, и ему хотелось положить этому хоть какой-то конец… Кэл был слегка повернут на прошлом, по словам его жены. Кто знает, не пытался ли он вернуть хоть что-то из безвозвратно ушедшего, вернуться в свои детские годы… – На линии снова воцарилось молчание. Босх в последний раз затянулся сигаретой, обжег пальцы и отбросил окурок. – План Мура казался безупречным, – подытожил он. – Кэл подбросил нам «свое» тело в таких обстоятельствах, которые почти полностью исключали серьезное расследование. Он не сомневался, что управление не захочет копаться в этом.
– Но ты захотел, да, Гарри?
– Да, захотел…
«И вот к чему я пришел», – подумал Босх. Внезапно он понял, что будет делать дальше. В парке напротив зашевелились призрачные фигуры людей, просыпавшихся для нового безрадостного дня, полного разочарований и бед.
– Почему ты позвонил мне, Гарри? Что я должна сделать?
– Я позвонил тебе потому, что мне нужно кому-то довериться. Кроме тебя, у меня никого нет.
– Чем тебе помочь?
– Ты можешь получить дактилокарты из компьютера департамента юстиции?
– Конечно. Именно так мы обычно проводим опознание. И впредь будем проводить всегда. Теперь этот Ирвинг у меня в руках, Гарри!
– Карточка, которую он приносил на вскрытие, все еще у тебя?
– Не знаю, но уверена, что техники сделали копию. Хочешь, чтобы я перепроверила?
– Да, сделай проверку. Увидишь, они не совпадут.
– Ты говоришь очень уверенно.
– Да, я уверен, но ты можешь подтвердить это еще раз.
– А что потом?
– Потом увидимся на похоронах. Мне нужно заехать еще в одно место, а оттуда я сразу поеду в Лос-Анджелес.
– В какое место?
– Хочу проверить один замок. Это тоже часть долгой-предолгой истории. Я расскажу тебе потом.
– Ты не попытаешься помешать похоронам?
Босх задумался. Он вспомнил Сильвию Мур, загадочную и до конца не понятую. Потом ему в голову пришла мысль о том, что полиция будет с почестями хоронить наркобарона.
– Нет. А ты?
– Ни в коем случае.
Босх понимал, что причины у Терезы совсем иные, но ему было все равно. Тереза сейчас на пути к вожделенной должности постоянного директора судебно-медицинской лаборатории. Если теперь Ирвинг вдруг встанет у нее на дороге, то очень скоро будет иметь бледный вид – в точности такой, как у других клиентов Терезы. «Что же, – решил Босх, – большому кораблю большое плавание».
– До встречи, – сказал он.
– Будь осторожен, Гарри.
Босх повесил трубку и закурил новую сигарету. Утреннее солнце поднялось высоко и выжгло утренний туман меж деревьями сквера. На улицах появились первые прохожие, и откуда-то донесся веселый женский смех, но именно в эти минуты Гарри почувствовал себя очень одиноким в большом и равнодушном мире.
Глава 32
Босх доехал до конца Койотовой тропы и остановил машину перед самыми воротами. Отсюда ему было хорошо видно, что подъездная дорожка перед Кастильо-де-лос-Охос по-прежнему пуста, однако толстая цепь на воротах, еще вчера удерживавшая тяжелые решетчатые створки, висит теперь свободно, а на конце болтается разомкнутый замок. Значит, Мур здесь…
Гарри оставил машину на дороге, чтобы блокировать выезд, а сам проскользнул в ворота и, низко пригнувшись, зигзагом пересек бурый газон, ни на секунду не забывая о черных окнах на вершине башни, которые следили за окрестностями, словно бессонные глаза великана. Только прижавшись спиной к стене возле парадного входа, Босх перевел дух. Он вспотел, хотя раннее утро было прохладным.
Дверная ручка не поддавалась. Босх долго прислушивался под дверью, но так ничего и не услышал. Пригнувшись еще ниже, он бесшумно проскользнул под окнами первого этажа, свернул за угол и оказался возле четырехместного гаража. Здесь была еще одна дверь, но и она оказалась запертой.
Оглядевшись, Гарри понял, что знает эту часть двора по фотографиям, которые видел в конверте в квартире Мура. Сразу за бассейном в дом вели еще несколько сдвижных дверей, и одна из них была приоткрыта. Легкий сквозняк играл занавеской, и белое полотнище полоскалось на ветру, будто приглашая его войти.
Переступив порог, Гарри попал в просторную гостиную со старинной вычурной мебелью в пыльных, грязно-серых чехлах. Не увидев ничего, кроме мебели, Гарри повернул налево. Миновав кухню, он проник в гараж. Здесь стояли две машины – легковая, накрытая, как и мебель, серым полотняным чехлом, и бледно-зеленый фургон-пикап с надписью «Мекситек» на борту. Босх потрогал капот, и ему показалось, что мотор еще не совсем остыл. Через окно машины он увидел лежащий на пассажирском сиденье дробовик с отпиленным прикладом. Открыв незапертую дверцу, достал оружие и переломил стволы, стараясь действовать очень тихо. Оба ствола были заряжены патронами с крупной картечью. Босх привел двустволку в боевое положение, а свой револьвер засунул в кобуру.
Потом он перешел ко второй машине, приподнял спереди чехол и узнал «тандерберд» – должно быть, тот самый, что и на фотографии, где Мур был снят с отцом. Глядя на старинную машину, Гарри размышлял о том, как далеко в прошлом скрыты порой причины, объясняющие жизненный выбор человека. Почему Мур пошел этим, а не другим путем? Ответа на этот вопрос Босх не знал, равно как и того, почему сам стал таким, каким стал.
Вернувшись в гостиную, Гарри остановился и прислушался. Ни единый звук не нарушал тишины. Дом казался пустым, он словно замер, мучительно отсчитывая секунды в безнадежном ожидании того, что кто-то не придет и что-то не настанет. В комнатах, полных призраков самой причудливой формы, взгляд Босха перебегал с одного невнятного предмета на другой. Он рассматривал зачехленное кресло-качалку, когда наверху раздался шум – словно на пол упал сброшенный ботинок.
