Ричард Кесслер - Транс
– Интересно, а с какой целью? – спросил Драммонд.
Карри пожал плечами.
– Это все использовалось при подготовке убийц, шпионов... Если, предположим, требовалось передать какую-либо секретную информацию, мы могли с помощью гипноза запрограммировать парня, увеличить объем его памяти настолько, что он мог запомнить целую книгу шифров, затем стереть его память, – мы как бы запечатывали секретную информацию при помощи постгипнотического кодового слова. Если парень попадал в плен, он даже под пыткой не смог бы ничего вспомнить. Даже если бы противник воспользовался гипнозом – все это ничего бы не дало, потому что информация была скрыта за несколькими слоями гипнотических команд. Включить его память могли бы только специальные кодовые слова, а чтобы найти их, противнику потребовались бы годы.
– А как насчет убийц? – поинтересовался Дик Гейдж.
– Существуют определенные участки мозга, обеспечивающие подавление эмоций. Если взять их под контроль, человек может выполнить любой приказ, не испытывая при этом никакого чувства вины. Мы достигали этого тем, что после выполнения задания у убийц полностью стирали память. – Губы Карри растянулись в кривой усмешке. – Сейчас вы спросите, а не стоит ли подобная работа и за политическими убийствами в шесятидесятых?
– Вы упоминали о радиоэлектронных ультразвуковых методах, – вставил Драммонд.
– Да. Пентагон просто помешался на этом. Я думаю, там мечтали создать целую армию роботов. Миллионы парней с электродами, введенными в сосцевидный синус, – и вот обыкновенный Джо превращается в камикадзе... Все это вполне реально. Эмоции можно вызвать с помощью искусственных радиосигналов.
Электронное оборудование использовалось также для электронного разложения памяти. Мозг вырабатывает вещество, называемое ацетилхолином, которое передает нервные импульсы от всех органов чувств, от всех нервных окончаний в тот участок мозга, где хранится память. Память, собственно, и есть запись этих импульсов. Под электронным воздействием на мозг ацетилхолин блокирует зрительную и звуковую память. После соответствующей обработки парень уже ничего не помнит из того, что видел или слышал. Разум его абсолютно чист.
Драммонд и Карен снова переглянулись.
– Том Киган, – вставила Карен.
– Да, – сказал Карри, – но о нем мы еще поговорим. Это лишь предыстория к тому, что с ним произошло. Давайте перейдем к Вьетнаму.
Он провел рукой по вьющимся седеющим волосам.
– Меня чертовски интересует, каким образом Джеку Крейну удалось так выдвинуться, и никто не изобличил его как обманщика. Это пентагоновский робот, ему даже не надо вводить в мозг электроды, но я не удивлюсь, если один все-таки торчит в его голове. Крейн – детище Пентагона. В течение двадцати пяти лет военщина готовила его для Белого дома. Вы думаете, им не хочется иметь президента, который бы содействовал удовлетворению всех их амбиций, выполнял бы все, что они считают необходимым? Ведь это Пентагон сделал из него супергероя. Обратите внимание на его военную карьеру – все документы подобраны специально: вдруг кто-нибудь заинтересуется его прошлым. Так что же в них можно найти? В соответствии с ними, он – обыкновенный солдат, который самоотверженно служил своей стране. Его лебединая песня – как раз перед уходом в отставку – операция по спасению солдат из вражеского плена, за что он и получил почетную награду. А на самом деле все это – дерьмо.
Джек Крейн все время служил в военной разведке. Во Вьетнаме он бывал чаще, чем вьетконговцы. И менял военную форму не реже, чем американские морские пехотинцы в ходе операции "Дельта". Он получал все, что хотел. Вы, должно быть, помните наш лозунг во Вьетнаме: "Завоевать сердца и умы людей". Так вот, Джек Крейн как раз и охотился за их умами... с помощью всех средств, которые были в его распоряжении: наркотики, гипноз, радиоэлектроника и прочее. Этот парень никогда не был солдатом, он был шпионом. А "славной" операции по спасению пленных вообще не существовало. Все это сфабриковано Пентагоном.
– То, что вы рассказываете, звучит очень убедительно, – сказала Карен. – Но откуда вам все это известно?
Карри поднял на нее глаза, полные глубокой печали.
– Видите ли, большую часть времени я был рядом с ним. – Карри глотнул кофе, глаза его, не мигая, уставились в какую-то точку на столе. Видимо, нахлынули воспоминания давно минувших дней. – Впервые я встретился с Крейном в шестьдесят втором году. Он привез с собой пятьдесят добровольцев, завербованных из разных подразделений по всей стране.
– Добровольцев? – переспросил Сёрл.
– Военные. Им обещали две-три недели легкой жизни – просто они должны будут пройти несколько тестов. Добровольцев всегда хватало, но обычно из подразделения брали одного или двоих – не больше, на случай, если что-нибудь пойдет не так. По правде сказать, им почти ничего не говорили о тех экспериментах, которые должны были проводиться с ними.
– Им умышленно лгали? – спросила Карен, нахмурившись.
Карри улыбнулся.
– Конечно. Ведь все это касалось национальной безопасности. Не станете же вы разглашать информацию о секретных лекарственных препаратах?
– Но ведь должны сохраняться армейские архивы... лабораторные данные?
– Армейские архивы всегда можно исказить, подтасовать или просто стереть с компьютерных программ. Чего уж там говорить о лабораторных данных.
– Когда вы впервые встретились с Крейном, чем он занимался?
– Его интересовали результаты воздействия наркотика "булпокапнина". Это алкалоид, он действует на центральную нервную систему, на кору головного мозга, вызывает ступор. Крейн хотел испытать, как действует этот препарат на речь, память, силу воли, болевую чувствительность. Средство оказалось очень эффективным.
– А эти эксперименты проводились на американских солдатах? На добровольцах, которые даже не знали, во что их вовлекают? – недоверчиво спросила Карен.
– Совершенно верно. Уже тогда я достаточно хорошо узнал Крейна – настоящий сукин сын. Сейчас, когда газеты пишут всякую ерунду о том, как он любит своих людей, а они готовы пойти за ним хоть в ад, я готов взорваться. У него вообще не было "людей". Зато у него было право делать все, что ему придет в голову. Он был просто негодяй, имевший карт-бланш от самого Бога, а может, и еще от дюжины "богов".
– А где вы работали, кроме Эджвуда? – спросил Сёрл.
– Во многих местах – и в стране и за рубежом. Во Вьетнам я приехал впервые в шестьдесят третьем году в составе небольшой группы технического персонала, возглавляемой Крейном. В то время там были страшные беспорядки – буддистские выступления по всей стране. Парни сжигали себя прямо на улице. Крейн чувствовал себя там как дома.
– Какова была цель поездки?
– Испытание наркотика-анектина в полевых условиях, – иными словами, на вьетконговцах. Армейское руководство Южного Вьетнама получило от пленных информацию о том, что вьетконговцы разрабатывают план проникновения во Вьетнам со стороны Камбоджи. Местные наши шпики обратились за помощью к Крейну.
– И он, разумеется, им помог.
– Да будь он проклят! Анектин – чудовищное средство. Это мощный миорелаксант – человек, принявший анектин, полностью теряет контроль над мышцами. Из тела самопроизвольно выходят все отходы, дыхание останавливается, и, если не снять действие препарата, человек умирает. Фокус в том, чтобы сохранить его живым. Человек мучается от страшного удушья, от ужаса, от ощущения подступающей смерти. И если его вывести из этого состояния, он выложит все, что знает.
На лице Карен появилось презрительное выражение.
– Меня тошнит от одной только мысли об этом. Анектин тоже испытывался... на добровольцах?
– Не только на добровольцах. Он испытывался на парнях, которые даже ничего не подозревали. Ну, к примеру, на заключенных в тюрьмах, чтобы скорректировать их поведение, сделать из них добропорядочных граждан.
– А какие еще полевые испытания проводили вы вместе с Крейном? – спросил Джордж Сёрл.
– Большая часть экспериментов касалась изменения поведенческих характеристик и управления поведением человека. Правительство ужасно боялось проникновения коммунистов не только во Вьетнам, но и в другие части света. Чтобы противодействовать этому, предполагалось ввести особые вещества в водоснабжение противника либо распылять их с воздуха, чтобы парализовать врага и одержать победу в бескровной войне. В теории все выглядело здорово. Мы долго исследовали эту проблему в Эджвуде и разработали препарат "Би-Зэт" – галлюциноген, в десятки раз более мощный, чем ЛСД. Мы проверили его действие более чем на двухстах добровольцах в Эджвуде, а затем испытывали его во Вьетнаме.
– Ну и каков же был результат?! – спросил Драммонд.
– Окончательного результата получить не удалось. Сразу возникло несколько проблем, связанных с разбросанностью населения, погодными условиями, водоснабжением. Сам наркотик действовал превосходно, под вопросом было его применение.
