Стивен Лезер - Танго Один
— Он там, где и должен быть, — ответил Донован. — Три тысячи кило — в Германии у наших турецких друзей. Пятьсот килограммов отвезли в Шотландию, чтобы осчастливить гурманов в Эдинбурге и Глазго на следующие полгода. Еще тысяча — на пароме по пути в Дублин. ПМ получил свой товар, турки — свой. Цена дозы в Лондоне, возможно, понизится на двадцать процентов, хотя если дилеры подсуетятся, смогут вернуть часть, пустив товар на рынок.
— Но самолет был пуст, — напомнил Уоррен.
— Конечно, — подтвердил Донован. — Работа русских — доставлять груз в глухие места, где нет аэродромов и посадочных полос. Как, по-вашему, они это делают? Невозможно приземлиться на склоне горы на пятидесяти метровом четырехтурбинном самолете.
— Парашюты, — прошептал Фуллертон. — Они сбросили товар.
— Точная воздушная парашютная доставка, — сказал Донован. — Они могут сбросить почти две тысячи килограммов с высоты тридцать тысяч футов так, чтобы груз упал в цель с точностью до трехсот футов. На парашютах есть специальное устройство, которое обеспечивает приземление в заданном месте. Два контейнера сбросили в Германии, три — в пятидесяти милях к востоку от аэродрома.
— Ах ты, ублюдок! — выпалил Фуллертон. — Подставил нас всех! Базарил с нами на аэродроме, а сам знал, что самолет пуст!
— Я хотел посмотреть, что сделает Хэтуэй, — ответил Донован. — Сделка заключалась в том, что он продает мне вас и позволяет оставить у себя навар от турецкой операции. Похоже, он решил, что усидит на двух стульях сразу: получит мои деньги и на двадцать лет упрячет меня за решетку. К тому же уберет моими руками трех агентов. А сам останется белым и пушистым.
Джордан подошел к нему:
— Ден, мы действительно их уберем? Да?
— Я думаю, Рики.
— Ты не можешь нас убить, — возразил Фуллертон. — Мы копы.
— В том-то и закавыка, Джеми. Кто вы? В самом деле копы? Или полевые агенты? Есть разница.
— Мы работаем на столичную полицию.
Уоррен кивнул:
— Мы копы.
— Вы были бы копами, если бы Хэтуэй выполнил то, что обещал. Но он не сдержал свое слово. — Донован махнул на телевизор: — Хотите, чтобы я еще раз прокрутил пленку?
— Мы действовали по заданию столичной полиции, — не унимался Фуллертон. — Мы получали жалованье. Продвижение по службе. Черт, даже сверхурочные.
— Я же не говорю, что вам не платили ваши тридцать сребреников, Джеми. Мне просто интересно, ввел ли вас Хэтуэй в штат или нет. Если да, то ему надо было хорошо замести следы. Впрочем, удалить ваши файлы из компьютера — небольшая проблема.
— Давай покончим с ними, — с ливерпульским акцентом произнес Джордан. — Это ведь они сдали мексиканскую сделку?
— Джеми, Хэтуэй показал мне его электронное письмо. Банни не знал о ней, как и Луиза. — Донован кивнул на Тину: — Или Тина? Как тебе больше нравится?
— Все равно, — ответила Тина. — Мама звала меня Луизой.
— Тина, Луиза... Какая разница, мать ее? — возмутился Джордан. — Они полевые агенты. Давай прикончим их.
— Пару недель назад я бы согласился с тобой, Рики, но сейчас не уверен. У нас есть товар, мы чисты, а они уже не опасны.
— О чем ты? — спросил Макфайден.
— Они не могут свидетельствовать против нас. Они скомпрометированы. Любое дело, основанное на их показаниях, суд поднимет на смех. И после того, что сделал с ними Хэтуэй, не думаю, что они продолжат карьеру агентов под прикрытием. Они не представляют теперь для нас угрозы.
— Но они сдали нашу мексиканскую сделку!
— Согласен, зато каждый из них сыграл свою роль в подготовке турецкой операции. Я бы не смог собрать деньги так быстро без помощи Джеми, а Банни вообще спас мне жизнь. Луиза... впрочем, это личное. Может, не все одинаково помогли, но ведь все закончилось хорошо, верно?
— И все-таки, Ден... — не унимался Макфайден.
— Их убийство ничего не изменит, — возразил Донован.
— Я буду чувствовать себя лучше, — заметил Джордан.
— Да ладно, удачно завершенная сделка значительно больше поднимет тебе настроение, Рики. Нельзя лишить человека жизни, просто чтобы доставить себе удовольствие. Ты убивал, когда не было другого выхода, а вряд ли убийство этой троицы продлит нам жизнь.
Макфайден и Джордан нахмурились. Переглянулись. Потом Джордан пожал плечами:
— О чем ты говоришь? Ты конкретно ничего не предложил.
Донован кивнул Фуллертону:
— Джеми не сдавал турецкую сделку. Почему, Джеми?
Фуллертон покачал головой:
— Не знаю.
— Нет, знаешь.
— Я был в растерянности. Вот и все. Не уверен.
— Ты хотел, чтобы сделка состоялась, да? Не желал докладывать Хэтуэю, потому что увидел в ней для себя перспективу?
Фуллертон кивнул.
— Из-за денег?
Фуллертон покачал головой:
— Не только. Не знаю, что-то еще.
— Я знаю. Риск. Ты хотел проверить, сможешь ли сделать это. И сделал. Ты играл в игру, и ты победил. Мы провели их и получили миллионы. Как ты чувствуешь себя?
— Хорошо. Когда самолет сел, я словно нюхнул кокаина, такой был у меня кайф. А когда появился спецназ, впал в ступор. Думал, что потерял все. — Фуллертон остановился, виновато взглянув на Уоррена и Луизу, но они молчали.
— Понимаете, что я имел в виду? — Донован обратился к Макфайдену и Джордану. — Он нам пригодится. Он почувствовал вкус. — Донован улыбнулся Фуллертону: — Ты как, Джеми? Тебя предали, почему бы и тебе не показать, что ты умеешь играть по другую сторону баррикад? Ты вписался в наш мир.
Фуллертон медленно кивнул.
— Работать с тобой, да?
— Нет, Джеми, я ухожу в отставку. По крайней мере на несколько лет. Мне надо много чего сделать. — Он показал Макфайдену и Джордану большой палец. — Но Чарли и Рики понадобится твоя помощь. В мое отсутствие им нужен тот, кто будет держать руку на пульсе.
Донован подошел к Уоррену.
— А ты, Банни, какого черта себе думал? Ты же знал, что копы ненавидят цветных. Так было и всегда будет. Дело не в бытовом расизме, а в людях. И ты не изменишь их с помощью лекций, книг и сводов правил.
Уоррен пожал плечами.
— Они использовали тебя, — сказал Донован.
— Они говорили, что я могу что-то изменить... Этого я и хотел.
— Что изменить? Наркобизнес? Думаешь, если меня уберут, наркоторговля в стране встанет? Копы добьются лишь повышения цены. Спрос определяет предложение. Сократи количество товара — цена пойдет вверх. Цена вырастет, мы сделаем больше денег, а наркоманы вылезут на улицы грабить и воровать, чтобы было чем заплатить за дозу.
Уоррен опустил глаза, не желая встречаться взглядом с Донованом.
— Твою мать, Банни, агент под прикрытием не поможет убрать наркоту с улиц. Если ты хочешь этого, стань социальным работником и делай жизнь людей лучше, чтобы их не тянуло к наркотикам. Стань бизнесменом и дай людям рабочие места. Но не обманывай себя, что игра в полицейских и воров хоть на каплю изменит положение с наркотиками. Все останется как есть, и в правительстве это знают. Копы и таможня знают. Ты представляешь себе, Банни, сколько из них в доле? Скольким я лично платил? Разве то, как поступил Хэтуэй, не доказало тебе, как продажен их мир?
Уоррен равнодушно взглянул на Донована.
— Ты к чему, Ден? К тому, что меня кинули? Я сам вижу.
— Я хочу знать, что ты собираешься делать, Банни.
— Забавный вопрос. Теперь я мертвец, стоит только выйти на улицу. ПМ жаждет моей крови.
Донован кивнул.
— Может, он не знает? Хэтуэй ему ничего не рассказывал.
— Знают слишком многие, для начала — все, кто в комнате. Секрета не удержать. Я лгал ему, лгал долгое время. Он меня не простит.
Донован пожал плечами:
— Ты удивишься, но люди многое прощают, Банни. Кроме того, ПМ получил товар, причем почти за бесценок. Ему понадобится расширить торговую сеть, и твоя помощь...
Уоррен покачал головой:
— Только не ПМ. Я водил его за нос, и он с этим не смирится. Захочет показать, кто главный. Мне придется уйти.
— Куда?
— Мать твою, парень! Я ничего тебе не скажу. — Он покачал головой. — Хотя одно все-таки скажу. — Банни подбородком указал на Фуллертона: — Я не такой, как он. Я не получал удовольствия от того, что делал. Наркотики убивают людей. Людей, общество, целые страны. И не надо говорить, что если не ты, то кто-то другой. Где-то надо остановиться. И хорошо, если бы цепь прервалась на тебе.
— Значит, ты добился того, что хотел, Банни. С сегодняшнего дня я вне игры. Но знаешь, все-таки это ничего не изменит.
— Ты правда выходишь? — спросил Макфайден.
— Я неплохо заработал, Чарли, — ответил Донован. — Даже без того, что забрал Хэтуэй. Деньги в оффшоре. Хорошенько их отмою и вложу в легальный бизнес. Я говорил своему мальчику, что продаю цемент. Может, этим и займусь. — Он улыбнулся: — Сменю один порошок на другой.
— А что со мной, Ден? — подала голос Тина.
Донован развел руками:
— А что с тобой, Луиза? Ты собираешься извиниться, сказать: «Прости, я лгала тебе»? Ты не первая женщина, которая врала мне, и, думаю, не последняя. Хотя было бы приятно услышать извинения.
