Шарлатаны - Робин Кук
Поскольку все места были заняты, Ной остался стоять посреди кабинета. Под взглядами пятерки больничных авторитетов его охватило мучительное чувство беззащитности. Сердце готово был выпрыгнуть из груди. Никто не проронил ни слова. Молчание становилось тягостным. Не в силах больше выдерживать его, Ной произнес:
— Вы хотели видеть меня, сэр? — Голос предательски дрогнул и сорвался на высокую ноту.
— Верно! — сердито отрезал доктор Эрнандес. А затем в своем фирменном напыщенном стиле прочел мини-лекцию о том, насколько серьезно хирургическое отделение относится к этическим нарушениям, подчеркнув, что Бостонская мемориальная больница, как медицинское учреждение высшей категории и ведущее учебное заведение, одно из лучших в стране, обязана поддерживать стандарты профессиональной порядочности и честности.
Доктор Эрнандес жевал и жевал слова. Ной окинул взглядом остальных участников собрания. Все сидели с безучастным выражением лица, и только доктор Мейсон откровенно наслаждался происходящим. Внезапно раздался хлопок, заставивший Ноя вздрогнуть. Он повернулся к столу и увидел, что рука шефа легла на папку с диссертацией.
— В связи с вышеизложенным, мы вынуждены констатировать, что столкнулись с серьезной проблемой. — Доктор Эрнандес приподнял папку и потряс ею в воздухе, словно проповедник, размахивающий Библией с церковной кафедры. — До нас дошли сведения, что в вашей диссертации содержатся сфальсифицированные научные данные. И, насколько нам известно, именно эта работа сыграла решающую роль при вашем поступлении на медицинский факультет Гарварда. Вы хоть понимаете, доктор Ротхаузер, что это означает?
Ной в полном недоумении уставился на заведующего. Не верилось, что все происходящее — не сон. Казалось, он балансирует на краю пропасти.
— Да, — наконец произнес Ной пересохшими губами. — Я считаю, что диссертация заставила приемную комиссию более внимательно отнестись к моему заявлению.
— В таком случае они были введены в заблуждение, — продолжил доктор Эрнандес. — А следовательно, перед нами стоит дилемма. Итак, доктор Ротхаузер, я задам вам прямой вопрос: в вашей диссертации содержатся сфальсифицированные или недостоверные данные?
— До некоторой степени, — сказал Ной, пытаясь сообразить, какую выбрать тактику защиты.
— Вы уклоняетесь, доктор Ротхаузер. По-моему, вопрос сформулирован предельно четко и требует столь же однозначного ответа. Да или нет? — рявкнул заведующий.
— Да, — с неохотой подтвердил Ной. — Позвольте объяснить. Я работал день и ночь, чтобы закончить диссертацию в течение двух лет и успеть защититься к моменту подачи заявления в Гарвард. Чтобы уложиться в назначенный срок, я вынужден был сделать скромный прогноз относительно результата моего основного эксперимента, который уже был подтвержден предыдущими исследованиями. Эти цифры представлены в той бумажной копии, которая находится у вас. Затем, когда стали доступны окончательные данные, которые оказались гораздо оптимистичнее моих предварительных оценок, я внес их в электронную версию. Эта версия опубликована и цитируется в научной литературе.
— Другими словами, — грозным тоном произнес доктор Эрнандес, все еще потрясая злосчастной папкой, — вы признаете, что в этой работе данные сфальсифицированы?
— Да, но…
— Мне очень жаль, — перебил доктор Эрнандес тоном, говорящим скорее об обратном, — сейчас не время объяснять, почему в диссертации на соискание докторской степени были преднамеренно представлены искаженные сведения. Но сам факт заставляет нас действовать. С этого момента вы сняты с поста главного ординатора и отстранены от своих обязанностей вплоть до представления дела на специальном заседании консультативного совета ординатуры. Совет рассмотрит ситуацию и определит, будет отстранение временным или окончательным. А также примет решение, следует ли поставить в известность Медицинский совет штата Массачусетс. На этом все, доктор Ротхаузер. Думаю, излишне говорить, насколько мы потрясены и разочарованы.
Но если кто из присутствующих и был потрясен, так это сам Ной. Не верилось, что его не просто снимают с поста главного ординатора, но и лишают возможности работать. Он ожидал сурового наказания за то, что нарушил субординацию и поставил под сомнение компетентность одного из подчиненных доктора Кумара, ожидал чего угодно, но только не этого. Молодой врач застыл на месте, словно парализованный.
— Это все, доктор Ротхаузер, — раздраженно повторил заведующий и с демонстративным отвращением швырнул диссертацию на стол.
— А как же мои пациенты? — обретя дар речи, воскликнул Ной. У него было шесть прооперированных, двое из которых все еще находились в отделении интенсивной терапии, и до конца недели было назначено еще несколько операций.
— О ваших пациентах позаботятся другие врачи, — сказал доктор Эрнандес. — Вы должны покинуть больницу и не появляться здесь до тех пор, пока вопрос не будет решен. Доктор Кантор свяжется с вами дополнительно.
Ной в буквальном смысле слова вывалился из кабинета заведующего. В полуобморочном состоянии он шел по коридору к лифтам, все еще не в силах поверить, что Мейсону удалось осуществить угрозу: ни безупречная репутация, ни всеобщее уважение коллег — в котором заверяла его Ава — не спасли Ноя от расправы. Случившееся напоминало ночной кошмар.
Отстранение от работы и потенциальная возможность потери медицинской лицензии — худшего удара и представить было нельзя. Ной чувствовал себя так, словно ему внезапно объявили о смертельном диагнозе. Все, над чем он трудился все эти годы, рушилось на глазах. Казалось, сама жизнь Ноя рассыпается на части.
КНИГА ТРЕТЬЯ
Глава 29
Суббота, 12 августа, 13:51
Ною стало нестерпимо жарко, когда он вышел из своего подъезда на Бикон-Хилл и окунулся в липкое марево солнечного света. Духота и влажность росли вместе с температурой — погода, обычная для середины бостонского лета. Пройдя всего полквартала в сторону пересечения Ривер-стрит и Гроув-стрит, Ной уже промок насквозь, хотя был одет легче некуда: тонкая футболка, шорты и пляжные шлепанцы на босу ногу. Пот быстрыми струйками бежал по спине. Выложенный кирпичом тротуар дышал обжигающим жаром, который поднимался навстречу горячим лучам солнца.
На углу Ной остановился и резко обернулся. Как он и ожидал, следом за ним шел человек, одетый в темный костюм и белую рубашку с галстуком. Делая уступку жаре, преследователь позволил себе распустить узел галстука и снять пиджак, который нес, перекинув через локоть. Это был чернокожий мужчина с коротко стриженными волосами, массивной шеей и сильным торсом атлета.
Ной видел его и раньше: три дня назад, когда примерно в это же время тем же маршрутом отправился в супермаркет «Хоул фудс» на Кембридж-стрит. После катастрофы, случившейся во вторник, молодой врач заперся в своей крошечной квартирке, охваченный одновременно унынием и беспокойством, в полной уверенности, что жизнь его висит на волоске. В среду он заставил себя выйти на улицу, понимая, что нужно поесть, хотя особого чувства голода не испытывал. Каждый день Ной совершал прогулку в супермаркет, брал в кулинарии несколько готовых блюд и
