Джеффри Линдсей - Двойник Декстера

Я никогда не упускал возможностей, а потому бросил­ся вперед и ударил плечом. Кроули рухнул через борт. Послышался стук и плеск, когда он ударился о планшир и плюхнулся в воду.

Я посмотрел вниз. Кроули качался на волнах, лицом вниз, и медленно дрейфовал, пока катер по инерции дви­гался вперед на холостом ходу.

Эстор встала рядом и посмотрела на Кроули, который плавал у нас в кильватере.

— Вот жопа, — произнесла она и одарила меня очаро­вательной поддельной улыбкой, любезно спросив: — Ни­чего, что я так выражаюсь, Декстер?

Я обвил ее плечи рукой.

—Думаю, на этот раз — ничего страшного.

Но тут Эстор напряглась и показала рукой.

— Он двигается.

Я обернулся.

Кроули приподнял голову из воды. Он кашлял, по ли­цу стекала струйка крови, но он все-таки слабо греб через пролив к ближайшей отмели. Он был еще жив, хотя мы с Эстор его били, пинали, сломали руку, сбросили с мости­ка, утопили и даже облили минералкой, — Кроули был все еще жив. Я задумался, не родня ли он Распутину.

Взяв штурвал, я повел катер вслед за Кроули, который продолжал упорно плыть по-собачьи навстречу безопас­ности и свободе.

— Сможешь управлять этой штукой? — спросил я у Эстор.

Она устремила на меня взгляд, который ясно говорил: «Еще бы!» — и ответила:

— Не сомневайся.

—   Тогда бери штурвал, — велел я. — Держись поближе, веди медленно и ровно, только не врежься в отмель.

—Не врежусь, — заверила она и встала у штурвала, а я заспешил вниз по трапу.

Старик в кубрике принял сидячее положение и стонал громче. На него явно не приходилось рассчитывать. Го­раздо сильнее, впрочем, меня заинтересовал лежавший рядом с ним багор. Я взял его и осмотрел. Около десяти футов в длину, с тяжелым металлическим наконечником. Им можно было стукнуть Кроули в висок, потом подце­пить за рубашку и минуту-другую подержать под водой. Тогда все закончится.

Я перегнулся через перила. Кроули плыл впереди ша­гах в тридцати, и я уже занес крюк, как вдруг мотор взре­вел и катер бросило вперед. Я пошатнулся и схватился за транец, обретя равновесие в ту самую секунду, когда что-то со стуком ударилось о борт. Мотор снова заработал на холостых оборотах, а я обратил внимание на Эстор, сто­явшую на мостике. Она улыбнулась на сей раз неподдель­ной улыбкой и взглянула за корму.

— Попала, — сказала она.

Я тоже посмотрел. Кроули исчез с поверхности, а под водой было не видно из-за пены. Потом появился малень­кий медленный водоворот... как такое возможно? Он еще жив?

С невероятной силой и скоростью голова и плечи Кро­ули вырвались из-под воды. Рот у него был растянут в чудовищную гримасу нестерпимой боли и удивления. Верхняя половина его туловища целиком выскочила на­верх, но поперек тела, выталкивая на поверхность, Кроу­ли держало странное существо — огромная серая тварь, сплошные зубы, воплощение жестокости. Она тряхнула добычу с невероятной силой — раз и другой, и Кроули просто разломился пополам, перекушенный на две акку­ратные части, и верхняя половина снова затонула. Гигант­ский серый хищник скрылся следом в глубине, оставив после себя лишь небольшой алый водоворот и воспоми­нание о невероятной свирепой силе.

Все произошло так быстро, что я усомнился — а было ли это на самом деле? Но образ огромного серого чудови­ща запечатлелся в моем мозгу, словно выжженный кисло­той, и пена за кормой еще не утратила слабый розовый оттенок. Акула мне не приснилась, а Кроули не стало.

—Что это? — спросила Эстор.

— Морской Вепрь, — ответил я.

— Кру-у-уто, — пропела она. — Просто супер. Ого. Кру-у-у-уто!

Глава 35

В конце концов старик оказал нам большую услугу. Он, как выяснилось, сломал ключицу, когда рухнул с мостика, но главное — он был чертовски богатый и важный и отнюдь не возражал, когда вокруг него плясали. Он усердно твер­дил окружающим, какой он влиятельный, и требовал, чтобы все люди в пределах досягаемости немедленно бро­сили свои дела и окружили его всеобщей заботой и попе­чением.

Старик вопил от боли и твердил про какого-то сума­сшедшего, который так жестоко обошелся с ним и украл катер. Он грозил подать в суд на управление парка, тыкал в мою сторону и говорил: «Если бы не этот прекрасный смелый человек!..» В общем, он был абсолютно прав, и толпа взирала на меня с восхищением. Но недолго, пос­кольку влиятельный старик не собирался замолкать. Он требовал морфия и вертолет, приказывал рейнджерам не­медленно отвести катер в безопасное место и позвонить адвокату, сыпал туманными угрозами, в которых упоми­нались законодательное собрание и личная дружба с гу­бернатором. Иными словами, он становился все непри­ятнее и в конце концов настолько завладел вниманием окружающих, что никто не заметил его спутницу, которая стояла, завернувшись в полотенце, чтобы скрыть досадный факт — на ней ничего не было, кроме верхней части би­кини.

И никто не обратил внимания, как прекрасный смелый человек, Дерзкий Декстер, взял за руки двух своих заблу­дившихся чертенят и увез подальше от шумной толпы на относительно спокойный и безопасный Ки-Уэст.

Добравшись до отеля, мы узнали, что наш люкс все еще опечатан по требованию полиции. Я мог бы это предви­деть, поскольку сам, будучи исполнителем, опечатал до­статочно много мест преступления. Но когда я уже ока­зался готов устало рухнуть на холодный мраморный пол и утопить свои горести в слезах, дежурная сообщила о пре­доставлении нам номера получше и даже с видом на море. Словно в подтверждение того, что жизнь наконец верну­лась на круги своя и игра стоила свеч, она от имени ме­неджера принесла глубокие извинения за причиненные неудобства, вернула полностью залог, выбросила прежний счет и сочла возможным в качестве компенсации угостить нас ужином в ресторане (напитки не включены). Но тем не менее дирекция уведомила нас, что они не несут от­ветственности за несчастное стечение обстоятельств; ме­неджер выразил надежду, что мы согласимся на эти условия и будем наслаждаться пребыванием в отеле, которое, кста­ти говоря, бесплатно продлят еще на одну ночь, если я подпишу бумажку, где говорится об отсутствии каких-ли­бо претензий с моей стороны.

Я вдруг ощутил сильнейшую усталость. И все же вмес­те с ней пришло иррациональное ощущение благополучия и бурлящее внутри смутное чувство, что худшее действи­тельно позади и все теперь будет в порядке. Я так много пережил и по большей части плачевно запорол, но остал­ся цел и невредим. Несмотря на мою ужасающую слабость и несомненные грехи, меня вознаградили ужином и бес­платным отдыхом в роскошном люксе. Жизнь — злая, ужасная, несправед ливая штука, то есть случилось имен­но то, что и должно было произойти.

Поэтому я одарил служащую самой лучшей улыбкой и сказал:

— Добавьте банановые коктейли для детей, бутылку «Мерло» для моей жены — и по рукам.

Рита ждала нас в новом номере. Из него действительно открывался чудесный вид на гавань, и стало гораздо проще оценить открыточную красоту моря, чем несколько часов назад, когда я стоял на причале и наблюдал за от­плывающим катамараном. Рита явно уже некоторое время наслаждалась видами с балкона и, более того, успела от­крыть мини-бар и сделать себе «Куба либре». Она вскочи­ла, когда мы вошли, и бросилась навстречу, трепеща, как воплощенное Смятение.

— Господи, Декстер, где вы были? — спросила она и, прежде чем я успел ответить, продолжила: — Мы купили дом! Господи, я просто не могу... а ты так и не приехал! Тот самый, помнишь, я говорила? На Сто сорок второй, всего в полутора милях от нас! С бассейном, и всего за... На не­го был только один претендент, и он отказался, еще до того как... Он наш, Декстер! Новый дом! Большой пре­красный дом! — Она шмыгнула носом, всхлипнула и по­вторила: — О Господи...

— Чудесно, — похвалил я, хотя и слегка сомневался. Но я старался говорить как можно увереннее, так как Ри­та плакала.

— Поверить не могу, — сказала она и снова всхлипну­ла. — Он просто идеален... Я выкупила закладную за че­тыре с половиной... Эстор, ты обгорела на солнце?

—Да, слегка, — ответила Эстор, хотя это был вовсе не солнечный ожог. Щека, по которой ее ударил Кроули, покраснела, и я знал, что вскоре она станет лиловой, но все-таки не сомневался, что мы сумеем пережить расспро­сы Риты.