Тед Белл - Между адом и раем
— Да! Сеньорита Чикита Банан! — начал поддразнивать Мансо Стокли, одним глазом наблюдая за поединком, а другим — за пьяным адмиралом с пистолетом, нацеленным в его сердце.
Хок глядел вниз на человека, кружащегося в танце убийцы.
— Посмотрите на себя, Мансо! — засмеялся Хок. — Что вы видите, сеньорита? Я вижу маленького бананового генерала маленькой банановой республики! Большинство мужчин постыдилось бы нападать на безоружного человека. Настоящие мужчины…
— Как поступили бы настоящие мужчины, сеньор? — вскричал Мансо.
— Настоящие мужчины считают убийство безоружного человека трусливым поступком.
— Он хочет, чтобы ему дали оружие? — проревел Мансо. — Тогда дайте ему оружие, черт бы его побрал! Хуанито, там, за китайской ширмой лежит мачете. Дай его англичанину, и мы посмотрим, из чего он сделан!
Хуанито встал и, не сводя глаз со Стокли, подошел к расположенной неподалеку ширме и взял мачете. Поднимая нож, он испытующе взглянул на своего брата:
— Ты уверен, что действительно хочешь этого, Мансо?
— Дай ему этот проклятый мачете, Хуанито! С меня достаточно — он мне причинил уже столько вреда! Я хочу разрезать его горло и вынуть язык этого трепла!
Мужчина пожал своими округлыми плечами и небрежно бросил нож Алексу, который проворно схватил ручку мачете прямо в воздухе.
Алекс отвлекся на секунду, проверяя, насколько остро лезвие мачете. Потом спрыгнул со стола и очутился лицом к лицу с Мансо. Он принял классическую позу фехтовальщика, держа левую руку за спиной.
— Вы фехтуете, генерал?
Мансо сделал выпад, стремясь обрушить лезвие на голову Алекса, и тот приложил все усилия, чтобы парировать яростный удар. В комнате раздался лязг металла. Хоку стало ясно, что Мансо называли мачетеро неспроста.
Держа левую руку за спиной, Хок перешел в нападение. Теперь в его лице читалась ярость. Сток никогда не видел Алекса таким разъяренным, его выпады и удары были настолько быстры, что Мансо лишь отступал — он явно перешел к обороне.
— Значит, вы умеете драться, — спросил Мансо.
— У вас острый глаз, — ответил Хок, вращаясь, как балерина. Правда, в отличие от танцора, в руках у него был острый, как бритва, мачете.
Мансо упорно сопротивлялся и ответил нападавшему тремя звонкими ударами. Хок парировал все три, но лезвие ножа Мансо все-таки задело его щеку, прорезав глубокую рану чуть ниже глаза.
— Ах, английская кровь, — воскликнул Мансо. — Я с юных лет развивал вкус к ней. Какое наслаждение!
Он отпрыгнул назад и облизал кровь, окрасившую лезвие его мачете.
— Восхитительно! Я вырежу ваше сердце и съем его на завтрак!
— Думаю, у вас не выйдет, — сказал Хок. Он кружил рядом с противником, пытаясь найти брешь в защите, когда Мансо внезапно кинулся прямо на него, взревев, словно раненое животное, и яростно махая своим оружием.
Паук Мансо был в своей стихии, как истинный мачетеро в зарослях сахарного тростника. Блестящее лезвие летело вниз, Хок хотел было парировать удар, но ничего не вышло. Генерал внезапно остановил занесенный над Алексом нож, крутанулся на пятке, а затем замахнулся окровавленным мачете снизу.
Послышался громкий звон, и мачете Хока, вырванное у него из рук сильным ударом, задребезжало по стеклянному полу.
Лицо генерала сияло жестоким ликованием. Он шагнул вперед, чтобы разделаться со своей жертвой и забрать заслуженную награду.
Хок снова вскочил на крышку стола. Генерал взмахнул мачете, и на сей раз у Хока не было шанса увернуться. Он попробовал высоко подпрыгнуть, но лезвие успело прорезать толстые камуфляжные штаны, и он почувствовал жгучую боль в правом бедре.
Маленький синий конверт выпал на пол из кармана.
Генерал наклонился, чтобы взять конверт, и в этот момент Стокли закричал что-то Хоку.
Алекс посмотрел на него и увидел, что тот каким-то образом подобрал упавший мачете, и теперь нож, вращаясь, летел в воздухе прямо на Хока.
Шанса успеть схватить нож за рукоятку не было. Он смог лишь вытянуть руку и схватить мачете за что придется — и ухватился за лезвие, сильно порезав пальцы и ладонь. Рукоятка стала липкой от крови, но по крайней мере теперь у него был хотя бы призрачный шанс противостоять обезумевшему мачетеро.
— Генерал! Я уже наверху! — закричал Хок.
Генерал торжествующе сжимал в поднятой руке маленький синий конверт.
Мансо успел лишь заметить, как массивная люстра, на которой повис Хок, падает на него сверху. В свободной руке Алекс держал наготове нож.
Послышался ужасный звук, хруст костей и скрежет металла. Сталь смешалась с плотью и кровью.
Дикий, нечеловеческий вой вырвался из горла генерала, когда он увидел свою оторванную руку. Она лежала на полу у его ног, пальцы все еще шевелились, сжимая конверт.
Раздался выстрел, и Хок почувствовал, как пуля, выпущенная из револьвера Хуанито, просвистела у его уха. Он обернулся и увидел — Стокли, вскочив на ноги, с огромной силой ударил по предплечью кубинца. Послышался хруст ломающихся костей.
Хок отпустил люстру и слез на пол.
Поняв, что Хуанито теперь безопасен, он снова обратил внимание на генерала. Тот стоял на коленях, прижимая искалеченную руку к груди, и часто дышал. Смертельно побледневший, опустивший голову, он явно был в шоке.
Алекс взял в руки пучок черных волос и опустил острое, как бритва, лезвие тяжелого мачете туда, где были шейные сухожилия генерала. Подняв нож снова, он замахнулся и…
— Босс, нет! — услышал он крик Стока.
Мачете мерцал в свете качающихся канделябров.
Хок остановил летящее вниз лезвие в нескольких сантиметрах от шеи генерала.
И будто проснулся.
— Нет, — прошептал он наконец, глядя вниз на человека, стоящего перед ним на коленях. Наклонившись, приблизил губы к уху Мансо. — Слушайте меня, вы, мерзкое создание. Вы убили моих родителей. Всю свою оставшуюся жизнь в дни годовщины этой даты я буду навещать вас. Смотреть, как вы гниете в тюремной камере. Это будет настоящим подарком на мой день рождения — каждый год видеть, как вы медленно угасаете.
Он прикоснулся ботинком к спине мужчины и толкнул его вперед. Лицо генерала очутилось в нескольких сантиметрах от собственной отрубленной руки. Его глаза смотрели на руку не мигая.
— Это принадлежит моему отцу, — сказал Алекс и вырвал синий конверт из мертвой руки.
Генерал что-то прошептал и издал тихий гортанный стон. Хок нагнулся, пытаясь услышать, что он говорит.
— Повторите, что вы сказали, — проговорил Алекс.
— Я имел твою мать дважды, — пробормотал Мансо.
— Что вы сказали? — спросил Алекс, нагибаясь ближе к нему.
— Дважды! Да! — сказал Мансо спокойным шепотом. — Два раза я имел твою шлюху-мать. Один раз до, а другой — после. И знаешь что, друг?
Алекс занес лезвие, его лицо исказилось от гнева.
— Она была лучше во второй раз. Я имею в виду тогда, когда была уже мертва.
Лезвие опустилось с такой скоростью, что громко лязгнуло по мраморному полу, когда голова Мансо была уже отсечена. Алекс смотрел, как голова катится по полу, затем почти с удивлением посмотрел на окровавленное лезвие в своих руках.
— Охрана! Охрана! — закричал Хуан де Эррерас. Он побежал вдоль комнаты туда, где стоял на коленях Хок, нагнувшись над обезглавленным телом его брата. В слепом приступе гнева он заревел и прыгнул прямо на Алекса. Алекс видел, как тот летит на него, откатился и подставил вместо себя лезвие мачете. Ярость застила глаза мужчины темно-красным туманом, и он не заметил лезвия.
Хуанито закричал, метнувшись вперед, и наткнулся на мачете Алекса. Нож пронзил его насквозь и вышел в области спины. Алекс откатился из-под навалившегося мертвеца и встал на колени.
— В дверях! Берегись! — закричал Сток. Алекс увидел, что в дверь ворвались охранники-китайцы, и услышал автоматную стрельбу. От тяжелого овального стола отлетали щепки.
— Господи! — сказал он Стоку. — Я думал, их только шестеро! А здесь, оказывается, вся проклятая красная армия!
Охранники продолжали вбегать в стеклянную комнату и стрелять в стол генерала. Теперь от него отлетали огромные куски. Если так пойдет, через несколько секунд от стола вообще ничего не останется.
Сток увидел револьвер Хуанито, лежащий примерно в полутора метрах от стола. Если бы он смог достать его! Но один из охранников увидел, куда тянется его рука, и автоматная очередь отбросила револьвер в сторону.
За эти несколько секунд охранники могли догадаться, что двое мужчин, укрывшихся за столом, абсолютно безоружны.
— Есть какие-нибудь идеи? — спросил Алекс Стока.
— Да. Я полагаю, слишком поздно, чтобы изменить имя выгодоприобретателя на моей страховке, — ответил Сток. — Все переходит к моей бывшей жене.
— Хорошо, мы всегда могли бы просто обменяться на прощание рукопожатиями и сказать…
