Микки Спиллейн - Зарубежный криминальынй роман. М. Спиллейн, В. Каннинг

— Нас интересует, — довольно нахально перебил ее Джордж, — не было ли у вас до смерти мужа — особенно во время пребывания в Швейцарии — слуг, которым вы не доверяли или которых вам даже пришлось уволить из-за их нечестности или по другим необычным причинам.

— Зачем вам это? — В голосе мадам Аболер послышались недовольные нотки, но она быстро спохватилась и, улыбнувшись, извинилась: — О, простите, простите. Впрочем, это естественное недовольство. Кому нравится говорить о недостатках собственных слуг? Однако их всех нанимал Эбби. Даже мою горничную. И был предельно щепетилен при этом, что вполне понятно.

Меж лопаток у Джорджа от жары уже струйкой тек пот, и он с завистью глядел на рыб, плескавшихся в прохладной глубине бассейна.

— И все же вспомните, — настойчиво попросил он, — неприятности Берни коренятся в злоупотреблении доверием, чего ваш муж сам допустить не мог. Злоупотребил им, видимо, тот, кто работал на месье Аболера и пользовался его безграничным доверием. И еще: хотя это и произошло давным-давно, не помните ли вы гостей на том единственном приеме в вашем швейцарском доме, на котором побывал Берни?

Мадам Аболер ответила не сразу, и потому в оранжерее наступила непривычная тишина. Над Джорджем словно прохладный ветерок пронесся. Но молчание было недолгим; хозяйка замка улыбнулась, ободряюще кивнула и застрочила с новой силой:

— Вы мне нравитесь. Вы идете к цели напрямик. Если хотите, можете курить. — При этих слова свой окурок она затушила о серебряный поднос, вмонтированный в подлокотник кресла, и вдруг проворно откатила кресло, подняла с приступочки для ног трость черного дерева с серебряным набалдашником и, нацелив ее, словно шпагу, на одну из оранжерейных колонн, резко вонзила в кнопку звонка, укрепленную на колонне. Не успела она опустить трость, как появился дворецкий. Он был высокий, чернявый, в черно-белой одежде, главным предметом которой были узкие бриджи до колен. Надеть на него высокую черную шляпу с пряжкой — и получится вылитый пилигрим.

— Ламбрель, — обратилась к нему мадам Аболер, — принесите книгу записей гостей за 1949 год. И поднос с напитками.

Дворецкий вышел, не проронив ни слова.

— От Ламбреля у меня мурашки по спине бегают, — весело заметила мадам Аболер, вернув кресло на прежнее место к бассейну, — но, согласно завещанию Эбби, я не имею права увольнять никого из слуг — разве только за провинности, — пока они не достигнут пенсионного возраста. Раньше Ламбрель служил у нас шофером, но у него отобрали права за езду в пьяном виде. Однако это случилось, когда он был в отпуске, поэтому уволить его за провинность на службе было бы несправедливо. Впрочем, слуги его тоже недолюбливают.

— А кого из них вы все-таки рассчитали за проступки? — спросил Джордж.

— Только одного. Я как раз собиралась рассказать вам о нем. Он служил лакеем у Эбби. Был уже немолод. По происхождению итальянец. Женился на нашей поварихе-француженке. Эбби любил его и доверял ему, но после его смерти этот человек совсем опустился. Начал пить и воровать, причем совершенно открыто, а потом соблазнил двух горничных — не одну, а двух, и всего за неделю. Одна из них потом родила. Я уволила его, а жене, бедняжке Розе, назначила пенсию. Андреа Паллоти его звали. Больше мне никто из слуг неприятностей не доставлял.

— Вам известно, где Паллоти сейчас?

— Нет, но его жена и сын живут отсюда неподалеку. Можете повидать их. Не исключено, что Роза знает, где Андреа, хотя вряд ли — после скандала с горничными она его отринула, — так она сама об этом говорит. Мне понравилось это слово: оно показалось мне и возвышенным, почти библейским, и очень точным. Милая Роза. Я все еще привязана к ней. — Мадам Аболер смолкла, открыла серебряный коробок, встроенный в другой подлокотник кресла, и вынула новую сигару. Разожгла она ее от зажигалки, скрытой в набалдашнике трости.

При этом Джордж внутренне содрогнулся и бросил сочувственный взгляд на Николя. Вернулся Ламбрель с большим, в черной кожаной обложке томом под мышкой и подносом с бокалами и бутылками, который он поставил на столик у бассейна.

— Дорогуша, — попросила мадам Аболер Николя, — вы, может быть, приготовите нам коктейли, — и добавила, обращаясь к дворецкому: — Ламбрель, вы свободны.

Когда он ушел, а Николя занялась бокалами и бутылками, Джордж подал мадам Аболер черный том. Она положила его на колени и, полистав, похвасталась:

— У меня очень хорошая память. Эбби всегда это утверждал. И Берни я прекрасно помню. Он показался мне немного похожим на молодого Ллойд-Джорджа, хотя был гораздо выше того ростом. Я, знаете ли, англичанка, и раза два встречалась с Ллойд-Джорджем. Да, я англичанка, но на родину возвращаться не собираюсь. Там слишком холодно. И жизнь уже не такая, как раньше. А я не выношу холод и перемены… — И вдруг резко прервала себя. — Вот он. — Она поднесла книгу поближе к лицу, чтобы не надевать очков.

Джордж вынул из кармана фотографии Элзи и Кадима и передал их мадам Аболер с вопросом:

— Не было ли этих людей в числе гостей на том приеме?

Мадам опустила книгу, посмотрела на снимки, вернула их и, кивнув, сказала:

— Сначала о мужчине. Он присутствовал на том приеме. Сейчас посмотрим… — Она сверилась с книгой: — Его имя Рикардо Кадим, он был как-то связан с увеселениями в отеле, строительство которого мой муж собирался финансировать. Впрочем, из этого ничего не вышло. Эбби, случалось, внезапно остывал к своим идеям, о причинах я даже не догадывалась. Помню я и девушку — но в тот раз ее на приеме не было. Она приезжала годом раньше, с мужем. Его я запомнила особенно хорошо.

— Почему?

— Потому что он был среди гостей и тогда, когда приезжал Берни, но с собой он привез другую женщину. Любовницу. — Мадам Аболер вновь приблизила к себе книгу. — Да, это она. Чернявое, похожее на испанку создание, звали ее Мария Вендес. Мне она пришлась не по душе. У меня, знаете ли, старомодные взгляды на супружескую верность, однако Эбби постоянно твердил мне: «Если я перестану иметь дело с аморальными людьми, у меня вообще никакого дела не будет».

— А что вы можете сказать о человеке, который был с этой женщиной? — Джордж поднял фотографию Элзи. — О ее муже? Кто он, этот высокий, светловолосый мужчина? Звать его Лонго.

Мадам Аболер снова сверилась с книгой и ответила:

— Описание совпадает, а имя — нет. Этого человека зовут Антонио Барди.

— Барди? — переспросил Джордж и нахмурился. — Вы уверены?

Она обиженно вскинула голову.

— А как же, месье! У меня хорошая память, к тому же Барди одно время довольно часто к нам наведывался. По-моему, Эбби познакомился с ним во время войны, и хотя он никогда ничего такого не говорил, мне казалось, будто Барди был связан с разведкой — так же, впрочем, как и сам Эбби в силу своего положения в международных финансовых кругах. А почему вас так смущает его имя?

— Дело не в имени. Просто я знаю, что блондинка с этой фотографии вышла замуж за некоего Антонио Лонго, и вдруг выясняется, что он и Барди похожи как две капли воды.

— Тогда это скорее всего один и тот же человек. Ведь имя изменить нетрудно.

— В вашей книге случаем не записано, откуда приезжали гости? Нет ли там их адресов?

— Нет. Только список имен и блюд, которые подавали на банкете. На таком порядке настоял сам Эбби. К подобным мелочам он был очень придирчив.

— Если можно, расскажите, пожалуйста, о других гостях.

Мадам вновь заглянула в книгу.

— Среди них были две сестры с детьми — уже взрослыми, конечно. Представитель Эбби в Германии и его жена. Чета Штроссбергов, ныне покойных. Несколько лет назад они погибли в авиационной катастрофе под Мехико-Сити. Знаете, Эбби, видимо, боялся самолетов, сам-то он повсюду летал, но мне не позволял. Временами этот запрет становился для меня сущим наказанием — я ненавижу поезда. — Она с умиленной улыбкой взглянула на Николя. — Налейте себе еще, дорогуша. По-моему, вам ужасно жарко.

Джордж под звяканье кубиков льда поспешил вернуть хозяйку к теме разговора:

— Если это возможно, не поясните ли вы, что связывало Барди с вашим мужем?

— Пожалуйста. Как я уже сказала, познакомились они, по-моему, во время войны. Но в тот раз он приехал потому, что интересовался отелем, финансировать который Эбби в конце концов отказался. К тому же он в нашем доме больше не появлялся, а Эбби о нем не вспоминал.

— Вы когда-нибудь слышали от мужа слово «Бьянери»?

— Бьянери? — Да.

— Увы, нет. Я вообще слышу его впервые.

Через десять минут Джордж и Николя покидали замок. Николя опустила в «Лянче» все окна, а Джордж вдавил педаль акселератора в пол, и сразу мощной, нескончаемой прохладной волной хлынул в салон спасительный ветер.

— Интересно, — сказала Николя, — как это она еще не расплавилась у себя в оранжерее? — Николя расстегнула верхние пуговицы блузки, приподняла ткань на груди и вздохнула полной грудью.