А. Й. Казински - Последний праведник

— Ханна.

— Что? Я не слышу.

Нильс попытался собрать последние силы:

— Ханна…

Асгер Гаммельтофт по-прежнему его не слышал, ее имя в исполнении Нильса состояло из нескольких невнятных звуков и, казалось, было сплошным воздухом.

— Хан…

— Вам нужно отдохнуть. — Врач собирался уходить, но передумал и снова подошел чуть ближе.

— …на…

— Вы получили серьезные травмы и были без сознания почти трое суток. Вам нужно отдохнуть.

Трое суток? Нильс выглянул в окно. Казалось, что цифра разбудила его спящие мозги. Трое суток.

— Среда?

— Да, сегодня среда, 23 декабря. Вы были без сознания трое суток.

— Пятница.

— Что?

— В эту пятницу.

Врач посмотрел на медсестру. Между их взглядами состоялся диалог, сути которого Нильс не уловил — впрочем, ему и не было до нее дела. Нужно отсюда выбраться, нужно оказаться как можно дальше отсюда. Он взглянул в окно, обдумывая возможности. Ходить он не может — или все-таки может? Он осмотрелся вокруг. Врач уже исчез из палаты.

Молодая медсестра подошла к Нильсу.

— Дыры в памяти после серьезных травм — это совершенно обычное дело. Это вовсе не означает серьезных повреждений мозга, память постепенно к вам вернется. Вы обязательно поправитесь.

— Ханна?

Поясняющая фраза старшей медсестры. Нильс услышал ее с небольшим искажением:

— Он говорит о своей подруге.

— Ханна!

— Спокойно, постарайтесь расслабиться.

— Скажите мне.

Она смотрела куда-то ниже, на его живот. Он с усилием повернул голову и посмотрел туда же, заметив, что твердо сжимает ее запястье. Ногти впились в ее руку.

— Давайте решать вопросы по мере поступления. Самое важное сейчас, чтобы вы набрались сил…

— Скажите мне!

— Мы позовем врача, Нильс. Подождите минутку.

Пожилая медсестра исчезла. Нильс боролся с подступающим сном. Он хотел дождаться нового белого халата, который войдет через мгновение, мило с ним заговорит и даст ему что-то успокоительное. Потом медсестра возьмет Нильса за руку и пожмет ее с искренним сочувствием, а врач сообщит ему то, что он и так уже знал, прочтя это в блуждающем взгляде молодой медсестры: что Ханны больше нет.

2

Травматологическое отделение, Королевская больница

Она чувствовала себя лучше, чем когда-либо, ею овладело всепоглощающее чувство свободы, чувство, что она может думать так ясно, так безгранично. Здесь было вдоволь места для ее мыслей.

24 декабря, четверг

Темная щель в окружающем ее океане света. Ханна отвернулась, ей было все равно — было, пока она не вспомнила о Нильсе. Теперь темнота открылась, и Ханна ничего не могла поделать, кроме как дать себя поглотить.

Со мной только что произошло нечто невероятное. Размытые, похожие на сон фигуры в белой комнате. Одна из фигур подходит поближе, наклоняется над ней, светит ей в глаза…

— Она в сознании!

— Что?

— Иди посмотри.

Вокруг нее что-то бормотали. Потрясающе. Кто-то облегченно рассмеялся. Какая выносливая женщина.

Голоса доносились четко, особенно один женский. Остальные фигуры подошли ближе, крепко прикрутили что-то к ее телу, говорили тихо и сосредоточенно, возясь с аппаратами.

— Невероятно, — сказала одна из них.

Кто-то другой сказал, что давление нужно стабилизировать. Чье — ее?

Они светили ей в глаза, тыкали иголками в руки, неумолчно слышался слабый электрический писк.

— Где…

Может быть, это прошептала сама Ханна. Никакой реакции не последовало. Она попробовала откашляться — и только теперь смогла почувствовать свое тело. Свидание с ним получилось неприятным: жгучая боль в груди и горле, гудящее ощущение в ногах. Голос постепенно набирал силу:

— Где…

Ее перебил шум вертолета. Она выглянула в окно и увидела, как он улетает. Королевская больница. Конечно.

— Она хочет что-то сказать.

Лица уставились на нее. Она лежала, собираясь с силами, чтобы свесить ноги. Ей нужно найти Нильса и предупредить его. Но нет, это невозможно, она не в силах даже пошевелиться. Особой боли она не испытывала, тело продолжало находиться под воздействием наркоза.

— Вы меня слышите?

Теперь они с ней заговорили. Беспокойный мужской голос, изо всех сил старающийся быть мягким.

— Ханна Лунд? Вы меня слышите?

— Да.

— Вы были без сознания несколько дней. Даже… хуже, чем без сознания. Вы знаете, где вы находитесь?

Королевская больница. Слова не хотели трансформироваться из мыслей в речь и остались у нее во рту.

— Вы знаете, что вы в Копенгагене, в Королевской больнице? Вы попали в тяжелую аварию в Ютландии, и вас перевезли сюда на вертолете.

Ханна не отвечала. Врач — или кому там принадлежал голос — разговаривал с ней как с ребенком.

— Вы слышите все, что я говорю?

— Да.

— Хорошо, очень важно, чтобы вы…

— Какой сегодня день?

— Четверг. 24 декабря. С Рождеством. — Лицо проступило яснее, и Ханна различила улыбку. Молодой мужчина в очках с темной оправой.

— Завтра…

— Что?

— Где Нильс?

— Это ее друг, — сказал чей-то голос. — Он тоже попал в аварию.

— Где Нильс?

Только когда штатив с капельницей перевернулся, Ханна поняла, что ей удалось свесить ноги с кровати. Голову пронзила резкая боль, кажется, она обо что-то ударилась, о пол, наверное, или о штатив для капельницы. Открылась дверь, люди в белых халатах поспешно вбегали в палату. Новые анонимные благожелательные лица. Чей-то голос сказал:

— Она в шоке. Ей нужно…

Ханна не расслышала названия того успокоительного препарата, который они хотели ей вколоть, но поразилась тому, что голос был прав: она действительно в шоке. В голове у нее царил хаос из обрывков мыслей. На мгновение она почувствовала вдруг каждую артерию и каждую вену своего тела и кровь, проносящуюся мимо сердца. Она услышала, как говорит:

— Нет, я не в шоке.

Ее уложили обратно в постель, она не могла с ними бороться. Успокаивающий плавный голос:

— Вы попали в серьезную автомобильную аварию. Вас сбила машина, ехавшая на высокой скорости.

— Завтра…

— Ханна, вам нужно отдохнуть.

— Когда солнце сядет… Нильс.

— Ханна, послушайте: ваш муж или друг тоже выжил. Теперь вам обоим нужно отдохнуть.

— Какой сегодня день?

Снова шепот:

— Мы можем побыстрее?

— Нет, не надо!

Теплое ощущение в руке.

— Какой сегодня день?

— Мы об этом уже говорили. Сейчас утро четверга. Сегодня Рождество. Вы не должны думать ни о чем, кроме того, что вам нужно отдохнуть. Вам обоим очень, очень повезло. Мы ввели вам сейчас лекарство, которое поможет расслабиться.

Голос становился мутным, Ханна слышала его, но в словах не было никакого смысла. Лекарство завоевывало ее тело. Она пыталась сопротивляться, но силы были не равны, и темнота вернулась обратно. Спасительная темнота.

3

Реанимация, Королевская больница

Каждое пробуждение ощущалось как бесконечное восстание из мертвых. Свет резал глаза. Казалось, что на тело действует притяжение царства мертвых, и оно куда сильнее притяжения Земли. Так, наверное, чувствовал себя Лазарь, когда Христос его оживил, подумал Нильс. Он прищурился. Тело проседало в матрас и ниже, на пол, на землю.

Он осмотрелся вокруг, дышать было тяжело. Больница. Вечно больница. Нильс закрыл глаза и дал себе упасть.

24 декабря, четверг

— Нильс?

Он узнал голос.

— Нильс.

Скошенная макушка, приветливые глаза, так похожие на отцовские.

— Ты меня слышишь? Это Вилли. Твой дядя.

— Вилли?

— Я заходил уже несколько раз, но ты был без сознания. Хорошо, что твоим отцу и матери не довелось увидеть тебя в таком состоянии. Они бы этого не пережили.

Нильс улыбнулся. Вилли теперь составлял чуть не всю его родню. По крайней мере, из всех живых родственников он мог выносить только его одного.

— Ты можешь мне сказать, где работает Катрине? За границей? Чтобы я мог ей позвонить.

Нильс покачал головой.

— Не нужно. Я сам позвоню, когда мне станет лучше.

— Ладно. Ладно, мальчик. Ты справишься, вон и врачи все так говорят. Ты сильный, ты всегда был сильным мальчиком. Сыном своего отца.

Нильсу захотелось вернуться обратно, к темноте и тяжести. Прочь от всего. Он слушал болтовню Вилли, падая обратно. Какие-то цветы, какой-то шоколад, что-то об умерших родственниках. Падать в темноту под аккомпанемент его голоса было приятно.

— Счастливого Рождества, — сказал кто-то. Или пропел кто-то. Или это уже ему снилось.

— Нильс Бентцон?

Новый человек в халате. Их тут, судя по всему, неиссякаемый запас. Где дядя Вилли? Приходил ли он вообще? Бестактный букет стоял на столе как подтверждение этого факта. Только Вилли мог прийти в больницу с похоронным букетом.