Эдуард Тополь - Римский период, или Охота на вампира

25 августа 1968 г. Наталья Горбаневская – мать двоих детей, родившихся в 1961 и 1968 гг., – вышла на Красную площадь вместе с Ларисой Богораз, Константином Бабицким, Вадимом Делоне, Владимиром Дремлюгой, Павлом Литвиновым и Виктором Файнбергом. Демонстранты протестовали против оккупации Чехословакии советскими войсками. Тогда Горбаневская была признана невменяемой и отдана на поруки матери. Будучи единственной оставшейся на свободе участницей демонстрации, Наталья Горбаневская составила книгу о событиях 25 августа 1968 г. на Красной площади – «Полдень». В этой книге она рассказала, как ее подвергли амбулаторной «психоэкспертизе».

Комиссия состояла из трех человек, руководил экспертизой проф. Лунц. Диагноз: «не исключена возможность вяло протекающей шизофрении». На основании этого диагноза Лунц «бестрепетной рукой» – как пишет Горбаневская – выводит: «должна быть признана невменяемой и помещена на принудительное лечение в психиатрическую больницу специального типа», т. е. тюремную. Тем не менее оставленная как мать двоих детей временно на свободе, Горбаневская приняла активное участие в деятельности Инициативной группы по защите гражданских прав в СССР и подписала множество петиций в пользу незаконно арестованных властью.

24 декабря 1969 г. Н. Горбаневская повторно была арестована у себя на квартире.

Незадолго до ареста у нее был произведен обыск и изъяты стихи, личные письма, документы Самиздата. В день ареста у нее снова произвели обыск и опять изъяли стихи, личные письма и Самиздат.

Две короткие информации, тревожные своей скудностью, появились в «Хронике»:

«Наталья Горбаневская, арестованная 24 декабря 1969 г., находится в Бутырской тюрьме, в общей камере. Следствие ведет ст. следователь прокуратуры г. Москвы Акимов. Ст. 1901 УК РСФСР. Сведений о состоянии здоровья Горбаневской нет. Ее дети находятся с бабушкой» («Хроника» № 12 от 28 февраля 1970 г.).

«В середине апреля экспертизой Института им. Сербского Наталья Горбаневская была признана невменяемой (диагноз неизвестен) и переведена до суда в лечебное отделение Бутырской тюрьмы» («Хроника» № 13 от 30 апреля 1970 г.).

7 июля 1970 г. в Мосгорсуде состоялся суд над Н. Горбаневской, в итоге которого подсудимая была приговорена к принудительному лечению в психиатрической больнице особого типа, подчиненной КГБ. Дело рассматривалось в отсутствие подсудимой. Не были допущены в зал суда ни иностранные корреспонденты, ни друзья Н. Горбаневской.

Двое из присутствовавших у здания суда, Ю. Вишневская и В. Тельников, были задержаны за попытку «подслушивания судоразбирательства».

В конце ноября и начале декабря 1969 г. КГБ произвел обыски и аресты среди московских студентов. Были, в частности, арестованы Вячеслав Вахмин, Ирина Каплун и Ольга Иофе.

Ольге Иофе 19 лет, она студентка второго курса вечернего отделения Московского государственного университета. При обыске у нее были изъяты некоторые материалы Самиздата, ее собственные стихи и бумаги, стихи ее отца Ю.М. Иофе и пишущая машинка.

Ольга Иофе окончила физико-математическую школу. Ирина Каплун – языковую спецшколу. В 1966 г. обе девочки вместе с девятью ребятами из этой 16-й спецшколы (в то время никому из них не было больше 16 лет) расклеивали листовки против ресталинизации. В разных районах Москвы они расклеили и разбросали около 300 листовок. Следователь майор Елисеев требовал от ребят назвать взрослых, которые, по его мнению, должны были ими руководить.

Уроки в школе чередовались с допросами по 4–6 часов. На допросах девочкам говорили: «Если вы считаете, что у нас не все благополучно, пришли бы посоветоваться с нами в КГБ». Школьная администрация и райком комсомола пытались всячески выпытать у девочек: «Нам-то вы можете сказать, кто у вас там был взрослый?»

Арест Ольги Иофе и Ирины Каплун был, очевидно, связан с готовившимся протестом против празднования 90-летия со дня рождения Сталина.

Чтобы обосновать обвинение Ольги Иофе, КГБ понадобилось почти 9 месяцев – суд собрался 20 августа 1970 г. И все же девушку сломить не удалось. Тогда КГБ применил ставший уже обычным прием: «психиатры» КГБ признали Ольгу Иофе невменяемой с диагнозом «хроническая шизофрения».

Официально суд был открытым. Но в действительности вход в зал заседаний был перегорожен скамьей, около которой стояли четыре милиционера в форме и четверо в штатском.

Подробный отчет о процессе появился в «Хронике» № 15 от 31 августа 1970 г.:

СУД НАД ОЛЬГОЙ ИОФЕ

20 августа в Мосгорсуде состоялся суд над Олей Иофе.

О. Иофе обвиняется по ст. 70 УК РСФСР в том, что она принимала активное участие в изготовлении листовок антисоветского содержания в количестве 245 штук, хранении и распространении документов антисоветского содержания, изъятых у нее при обыске.

Состав суда: судья – Богданов, прокурор – Ванькович, адвокат – Ю.В. Поздеев.

Предварительная экспертиза, проведенная в ЦНИИСП им. Сербского – проф. Морозов, д-р мед. наук Д.Р. Лунц, врачи Фединская, Мартыненко, – признала О. Иофе невменяемой с диагнозом «вялотекущая шизофрения, простая форма».

По просьбе адвоката были допрошены родители Иофе. Н.Я. Шатуновская рассказала о дочери: Ольга развивалась нормально, ни в детстве, ни в юности не замечалось никаких отклонений от нормы. Она ласковая, спокойная, сдержанная, общительная девочка.

Председатель экспертной комиссии Мартыненко зачитала установленный диагноз. Адвокат Поздеев задал ей несколько вопросов.

Вопрос: Какие именно физиологические исследования были проведены для установления заболевания?

Ответ: Такие физиологические исследования проводятся для всех без исключения. Отсутствие признаков заболевания не может свидетельствовать об отсутствии самого заболевания.

Вопрос: На основании каких именно высказываний была установлена экспертизой разноплановость ее мышления? Приведите хотя бы один из тестов, дававшихся Ольге, при которых были установлены грубые нарушения мышления, или приведите хотя бы одно высказывание Ольги, свидетельствующее об этом.

Ответ: Конкретно я ответить не могу, если суду интересно, то надо послать за историей болезни в Институт им. Сербского. Примером же ее поведения может служить то, как она реагировала на доставку в Институт им. Сербского. Она знала, куда ее доставили, понимала, что это значит, но не проявляла никакой аффектации, и у нее даже голос не был модулирован. (Примечание. Новодворская проявила аффектацию излишнюю. Результат экспертизы тот же.)

Вопрос: Не приписываете ли вы поведение Ольги ее выдержке, силе воли и спокойствию, о котором говорили товарищи и свидетели?

Ответ: Так владеть собой невозможно.

Вопрос: Как вы объясните тот факт, что наличие болезни, которая развилась у Иофе с 14 лет, как пишет экспертиза, – вероятно, имеется в виду, что болезнь началась с 1966 г., когда Ольга с друзьями распространила в школе листовки, – не помешало ей успешно окончить математическую школу и поступить в университет?

Ответ: Наличие этой формы шизофрении не предполагает изменения личности, заметного для окружающих.

Адвокат Поздеев зачитал по монографии Морозова др. признаки заболевания, имеющегося, согласно экспертизе, у О. Иофе: враждебное отношение к окружающим, отрешенность от мира, перескакивание мысли с одного предмета на другой, апатия вплоть до того, что человек целыми днями не встает с постели, – и попросил эксперта сказать, какие именно признаки, хотя бы один, наблюдались у Иофе. При этом он сказал, что наличие перечисленных признаков полностью опровергается характеристиками с мест работы, учебы и показаниями свидетелей.

Ответ: Все эти симптомы нельзя рассматривать отдельно, а лишь в совокупности.

Адвокат заявляет, что ответами представителя экспертизы он не удовлетворен, поскольку ни один ответ не был конкретизирован.

Просьба адвоката о повторной экспертизе в ином составе отклоняется на том основании, что комиссия Института им. Сербского была предупреждена об ответственности за отказ или уклонение от дачи показаний или за дачу ложных показаний и, кроме того, комиссия достаточно авторитетна.

Прокурор в своей речи сказал:

«Мы сегодня рассматриваем очень необычное дело, которое заключается в том, что по делу, которое мы рассматриваем, подсудимая отсутствует, так как страдает тяжелым душевным заболеванием, которое установлено авторитетной комиссией Института им. Сербского. Вина Иофе полностью доказана. Да, она совершила тяжкое преступление, предусмотренное ст. 70 УК РСФСР. Из показаний родителей мне ясно, что они не предприняли никаких мер надзора, чтобы предотвратить совершение тяжелых преступлений. Хотя, конечно, человек больной и не отвечает за свои действия. Обвинение просит направить Иофе на принудительное лечение в больницу специального типа».