Джон Катценбах - Во имя справедливости
Послышался лязг отодвигаемого засова и снимаемой цепочки. Потом дверь чуть-чуть приоткрылась, и женщина увидела Роберта Эрла Фергюсона. Он был в джинсах, кроссовках и темно-красной футболке с длинными рукавами, которая висела на нем как на вешалке, потому что была на несколько размеров больше. Фергюсон был разгневан и смерил Шеффер таким злым пронзительным взглядом, что она чуть не попятилась.
— Что вам от меня нужно? — спросил он. — Я ничего не сделал.
— Мне нужно с вами поговорить.
— У вас есть жетон?
Детектив предъявила жетон.
— Вы из округа Монро во Флориде?
— Да, меня зовут Андреа Шеффер. Я работаю в отделе по расследованию убийств.
По лицу Фергюсона пробежала какая-то неуловимая тень.
— Округ Монро южнее округа Майами-Дейд, да? Он южнее Эверглейдса?
— Да.
— Что вам от меня нужно?
— Можно мне войти?
— Сначала скажите, что вам от меня нужно.
Фергюсон молча рассматривал женщину. Он был почти одного роста с ней и, судя по всему, весил практически столько же. Однако, когда имеешь дело с такими людьми, как Фергюсон, их рост и вес не играют большой роли.
— Вы приехали издалека. — Фергюсон бросил злобный взгляд на полицейских в форме, стоявших поодаль. — А это еще кто?
— Они из местной полиции.
— Значит, вы побоялись идти сюда без сопровождения? — прищурившись, спросил Фергюсон.
Полицейские шагнули вперед, но Фергюсон, скрестив руки на груди, по-прежнему загораживал вход в квартиру.
— Нет, — поспешила ответить Андреа, но Фергюсон лишь презрительно усмехнулся.
— Я ничего не сделал, — повторил он как заезженная пластинка.
— Никто вас ни в чем не обвиняет.
— Так зачем же вы проделали такой путь из самой Флориды в это райское местечко? — усмехнулся Фергюсон, подумал и посторонился. — Ну ладно, заходите. Я отвечу на ваши вопросы. Скрывать мне нечего.
Последние слова он произнес нарочито громко, чтобы их услышали местные полицейские.
Андреа вошла в квартиру, и Фергюсон тут же снова встал в дверях:
— Вас я не приглашал. И пока у вас не будет ордера, вас я к себе не пущу.
Местные полицейские нахмурились. Они не привыкли к запретам со стороны простых обывателей.
— Пропусти-ка нас! — приказал пожилой полицейский.
— Ни за что. У нее есть ко мне вопросы, поэтому она может войти и задать их.
Молодой полицейский поднял руку, чтобы толкнуть Фергюсона в грудь, но Шеффер поспешно сказала:
— Не надо, я сама. Подождите меня здесь.
Полицейские колебались.
— Так не положено, — заявил чернокожий полицейский. — Ты, кажется, пытаешься оказать сопротивление органам охраны правопорядка, ублюдок?
Фергюсон и бровью не повел.
Андреа замахала полицейским руками, стараясь их успокоить.
— Ладно, — сказал пожилой полицейский, отойдя от двери. — Мы подождем здесь. Имей в виду, мразь, я тебя запомнил!
— И я тебя запомнил, — усмехнулся Фергюсон и стал закрывать дверь, но молодой полицейский тут же схватил ее за ручку:
— Дверь будет открыта!
— Как прикажете, — сказал Фергюсон и повел женщину внутрь квартиры. — Не на того напали, — пробормотал он себе под нос, — видел я таких надзирателей в тюрьме. Они считают себя сильными, а сами и понятия не имеют о том, что такое сила…
— А что такое сила, мистер Фергюсон?
— Сильный только тот, кто может жить, точно зная день и час своей смерти. Сильный человек устоит даже тогда, когда его, совершенно здорового, государство заразило смертельной болезнью. Сильный человек не сломается, даже если знает, что каждая секунда приближает момент его казни… А вы, детектив, вы тоже считаете себя сильной?
— Я достаточно сильна, когда в этом есть необходимость, — ответила Андреа.
Фергюсон смерил ее недоверчивым презрительным взглядом:
— Садитесь. — Он уселся на край потертого дивана.
— Спасибо, — сказала Шеффер, но садиться не стала.
Медленно перемещаясь по комнате, она осматривала ее, не выпуская из поля зрения Фергюсона. В академии их учили всегда стоять на ногах перед сидящим подозреваемым. В присутствии стоящего полицейского сидящий человек нервничает: стоящий кажется ему сильнее.
Фергюсон не сводил глаз с Андреа.
— Вы что-то ищете? — спросил он.
— Нет.
— Тогда скажите, что вам нужно.
Шеффер выглянула из окна и увидела красный сутенерский «кадиллак» и пустынную улицу.
— Довольно унылый вид, — проговорила она. — Почему люди живут в таких районах, если могут жить в другом месте?
Фергюсон промолчал, и детектив продолжила:
— На углу проститутки, в соседнем доме притон наркоманов. Кто тут еще живет? Воры? Бандиты? Убийцы? И вы!
— Совершенно верно.
— Так к какой же категории относитесь вы, мистер Фергюсон?
— Я студент.
— Тут живут другие студенты?
— Насколько я знаю, нет.
— Почему же вы живете в этом районе?
— Он мне подходит.
— Вы чувствуете себя здесь как дома?
— Я этого не говорил.
— Так почему же вы здесь живете?
— Здесь безопасно, — едва заметно улыбнулся Фергюсон. — Это самое безопасное место на свете.
— Ответ не принят.
— Человек живет прежде всего в своем внутреннем мире, — пожал плечами Фергюсон. — Внешний антураж — дело второстепенное. Впрочем, вам этого не понять. Для этого нужно посидеть в камере смертников. Это первое, чему там учат, там учат и другим полезным вещам… А теперь говорите, что вам от меня нужно!
Однако Андреа продолжала мерить шагами квартирку Фергюсона. Она заглянула в спальню с узкой односпальной кроватью. Кроме нее и обшарпанного коричневого деревянного комода, в комнате ничего не было. В гостиной был стенной шкаф с какой-то одеждой. На кухне стояли маленький холодильник и плита, рядом с раковиной сохло несколько дешевых тарелок со сколотыми краями.
В углу гостиной на журнальном столике стояла портативная пишущая машинка, вокруг были разбросаны листы бумаги. Рядом со столиком находились самодельные стеллажи из шлакобетонных блоков и неструганых досок. Подойдя поближе, Андреа стала рассматривать книги и сразу же узнала некоторые из них — книгу по судебной медицине, написанную бывшим медэкспертом из Нью-Йорка, официальное руководство по идентификации, выпущенное ФБР, и книгу о преступности и средствах массовой информации, написанную профессором Колумбийского университета. Все эти издания она штудировала во время учебы в полицейской академии. На полках были и другие книги по криминалистике. Обложки были потрепанными, Фергюсон явно приобретал подержанные книги. Сняв с полки одну из книг, Шеффер открыла ее и заметила на страницах пометки желтым фломастером:
— Это ваши пометки?
— Нет… Говорите, что вам нужно!
Поставив книгу на место, женщина стала рассматривать лежавшие рядом с пишущей машинкой бумаги. На одном листе было записано несколько адресов, в том числе адрес Мэтью Кауэрта. Кроме того, там были какие-то адреса в Пачуле и адрес неизвестного ей адвоката из Тампы. Андреа показала Фергюсону листок и спросила:
— Кто эти люди?
— Это люди, которые поддержали меня, когда я боролся за свое освобождение. Я пишу им благодарственные письма.
Детектив обратила внимание на стопку газет, здесь была периодика из Нью-Джерси, из Флориды, номера «Майами джорнел», «Тампа трибьюн», «Сент-Питерсберг таймс» и другие. Ее взгляд упал на заголовок «Семья обещает вознаграждение за сведения о пропавшей дочери».
— Вас интересуют такие вещи? — Шеффер показала Фергюсону статью.
— Так же, как и вас. Скажите, детектив, разве не такие статьи вы ищете в первую очередь, когда к вам в руки попадает газета?
Андреа снова взглянула на газеты и заметила на каждой странице сообщения о том или ином преступлении. Заголовки гласили: «Полиция изучает улики, чтобы установить личность нападавшего», «По делу о похищении пока нет никаких улик».
— Откуда у вас эти газеты?
— Я время от время езжу во Флориду, — недовольно покосившись на Андреа, ответил Фергюсон. — Там я выступаю в церквях и в других общественных местах. Моя аудитория полностью состоит из чернокожих. Эти люди понимают, что в нашей стране ни в чем не повинного человека очень легко упрятать в камеру смертников. Эти люди знают, что полиция часто избивает чернокожих. Эти люди знают, что любой задрипанный детектив, неспособный раскрыть убийство, будет пытаться повесить его на ни в чем не повинного чернокожего. Между прочим, я изучаю криминалистику, — заявил Фергюсон. — Я слушаю курс под названием «Преступность и средства массовой информации». Его читает профессор Морин по средам с полшестого до полвосьмого вечера. Поэтому-то я и покупаю такие газеты. Думаю, по итогам этого курса мне поставят очень хорошую оценку, — издевательским тоном добавил он. — Говорите же, зачем явились!
