Василий Горлов - Код Маннергейма
Профессору тон его сразу не понравился. Он заявил, что на него смотреть нечего, все равно, кроме залеченного триппера, ничего не найдешь, а свое дело он знает четко, главное, чтобы никто под ногами не путался.
Дюня с усмешкой выслушал и едко заметил, что если бы он даже и не знал, что перед ним — бывший мент, то лексика Профессора выдала его с головой.
— И что мы вам, младшие братья, все покоя не даем? Ведь уже на пенсии давно, а все в стойку становишься. — Он укоризненно покачал головой.
Профессор собрался ответить, но Николай его опередил:
— Давайте, мужчины, отложим вашу профессиональную дискуссию до более подходящего времени, идет?..
«Волга» Дюни тронулась первой. Вслед за ней двинулся Николай.
Все полтора часа, которые у них ушли на преодоление пустынной в этот ранний час «Скандинавии», рассерженный Профессор упрекал Николая, что тот не позволил ему дать достойный ответ этому лощеному эфэсбэшнику.
— Подумаешь, узнал он меня по словам!.. Я его тоже сразу срисовал. А знаешь почему? Потому что все они — б… и шутки у них б…
Дальше шел рассказ, не раз уже слышанный, о том, что у славного оперативника Профессора тогдашние коллеги Дюни — кагэбэшники, ни хрена не смыслившие в сыскном деле, не только постоянно забирали раскрученные им дела, присваивая себе все лавры, но и выпили, как он выразился, целую цистерну крови.
Профессор даже забыл про свой штурманский долг — обычно он внимательно контролировал скорость и, если она превышала сто километров в час, начинал требовать ее снижения, упорно и методично, не обращая внимание на возражения и даже ругань водителя, и в конце концов добивался своего. Только Владимиру Николаевичу он доверял безоговорочно и обычно, насосавшись пива, мирно спал на протяжении всего пути.
Ниже ста двадцати стрелка спидометра не опускалась — скорость задавал идущий впереди Дюня. Видимо, действительно у «Волги» — форсированный двигатель — заметно, что может ехать значительно быстрее.
Непростоту авто эфэсбэшника невольно подтвердил и заспанный гаишник, прятавшийся за павильончиком остановки рейсового автобуса. Поймав «Волгу» и на дисплее радара зафиксировав цифры скорости, он выскочил «а трассу, радостно махая полосатым жезлом. Но, когда Дюня притормозил и гаишник разглядел номера его автомобиля, мечты об удачном заработке развеялись, как утренний туман, и придорожный милиционер с не меньшим проворством побежал назад и вновь спрятался в своем укрытии.
Вот и Выборг. Переехав у корпусов судостроительного завода мост через заливную протоку, Николай подъехал к поджидавшей у обочины «Волге». Дюня изучал развернутую на коленях дорожную карту.
— Я думаю, нам не стоит подъезжать сейчас слишком близко. Черт его знает, может, у них достаточно сил, и они контролируют этот участок, — Он показал Николаю линию, обозначавшую отрезок дороги от Приморского шоссе до Высоцка. Именно эта дорога вела к дому В. Н.
— Есть где-нибудь поблизости местечко, где мы могли бы встать, не вызывая ненужного интереса, и все толком обсудить?
Николай сосредоточился, вспоминая участок Приморского шоссе, изобиловавший поворотами.
— Давай проедем немного дальше, — показал он на карте, — до поселка Советский. Поселок большой, там целлюлозно-бумажный комбинат, и места для рыбалки есть хорошие. Это я к тому, что в Советском большой гастроном, он открывается… — Николай взглянул на часы, — через двадцать минут. В восемь утра там обычно закупаются рыбаки, не прихватившие еду и напитки из города. Там-то мы точно не будем привлекать внимание. И оттуда на нужную нам дорогу можно попасть другим путем.
Они доехали до поселка, застроенного многоэтажными домами, и остановились на пятачке перед гастрономом. Там уже стояло несколько машин с питерскими номерами. Рядом слонялись несколько невыспавшихся мужчин явно «рыбацкого» вида.
Николай закрыл «девятку», и, когда собирался втиснуться на заднее сиденье «Волги», рядом лихо затормозил тойотовский джип. Из машины выпрыгнул Борис, сосед и приятель Владимира Николаевича.
— Привет, привет! — радостно закричал он, — На рыбалку? А В. Н. небось уже на заливе рыбу ловит? Так и знай, я сегодня намерен вас обставить. Мне американский партнер таких воблеров привез — обалдеть!.. Вся рыба моя будет!.. Если, конечно, по такой жаре хоть что-нибудь клюет.
Борис заглянул в «Волгу» и вежливо поздоровался:
— Здравствуйте. О, Профессор, и ты здесь!.. У меня такие новые воблеры — сейчас покажу.
— Погоди, Борис, а твоя семья… — начал Николай.
— Татьяна с дочкой еще вчера вечером сюда уехали. А я вот только утром вырвался.
Он внимательно посмотрел на Николая:
— Что-то случилось?
— Случилось.
Профессор и Дюня вышли из машины. А Николай, с трудом подбирая слова — все они получались какими-то несерьезными, — объяснил, что произошло.
— Владимира Николаевича и Елену, здесь, на заливе, взяли в заложники и потребовали выкуп. Мы не знаем, кто это сделал. Судя по акценту, какие-то кавказцы. Моих захватили вчера вечером. А раз твои тоже приехали вчера — участки-то соседние, — то, может быть, и их…
Раздался звонок. Борис достал трубку из нагрудного кармана летней рубашки с коротким рукавом и чуть раздраженно ответил:
— Да, слушаю…
Стоявший рядом Николай не разбирал слов собеседника Бориса, но ему почудилось, что он вновь услышал этот проклятый кавказский акцент. Круглое, открытое и доброжелательное лицо соседа покраснело, и лишь крепко сжатые губы выделялись тонкой бледной линией, и уже не бисеринки, а град капель пота стекал со лба по щекам и капал с подбородка на светлую рубашку. Борис слушал молча, лишь тяжело и шумно дыша носом. В какой-то момент он дернулся, как будто его хлестнули кнутом, но продолжал слушать.
Разговор завершился. Борис долго смотрел на издающую короткие гудки трубку, не понимая, что с ней делать. Свободной рукой он обшаривал карманы.
— И куда, б… постоянно деваются эти проклятые сигареты, — сказал он нервно, а потом, как-то весь съежившись, уткнулся лбом в запыленный бок своего джипа. Он не издавал ни звука, только часто и тяжело вздрагивали его широкие плечи.
Дюня протянул ему металлическую фляжку:
— На-ка, глотни «конинки». И все, хватит народу глаза мозолить! Давай залезай в машину.
Борис сделал крупный глоток, судорожно выдохнул и, утершись предплечьем, забрался на пассажирское сиденье джипа. Они последовали за ним. Все, кроме некурящего Профессора, молча затянулись.
— Извините, мужики, — сказал Борис, — нервы сдали.
— Рассказывай в подробностях, — жестко велел Дюня.
Похоже, звонил тот самый ублюдок. Поинтересовавшись, где Борис в данный момент находится, посоветовал ему поскорее возвращаться в Питер и собирать деньги — полмиллиона долларов. Сумма, конечно, не маленькая, но дочь и женатого стоят. А чтобы никаких сомнений не оставалось, дал Борису послушать, как плачет дочка, и объяснил, что пока они ее лишь напугали, а вот если через шесть часов он не привезет деньги, то дочку и жену, для начала, пропустят по кругу истосковавшиеся по женскому телу воины ислама, а для Бориса запишут кассету — жесткое порно, «три икса». А потом уже начнутся съемки фильма ужасов.
Далее шли стандартные советы не обращаться за помощью в правоохранительные органы…
Рассказывая, Борис постепенно пришел в себя. Первый шок уступил место ярости. Он нашарил на сиденье телефон, но снова отложил его:
— Хотел своего начальника службы безопасности вызвать, да вспомнил — он на Ладогу уехал, на рыбалку, сейчас пьяный, поди. Жаль, мужик он бывалый — и в Афгане, и в Чечне успел повоевать… Ну, так какие наши действия?
— Для начала объясните на пальцах, что у вас где. — Дюня развернул и показал им карту побережья в районе деревни Медянка.
Николай показал, что подъехать к домам по суше можно только одной дорогой, вот тут перед мостом она начинается и, огибая небольшую бухту, на берегу которой и расположены участки, доходит до отделения рыболовецкой бригады. Ворота дома В. Н. и третьего их соседа, выборгского лесного барона, выходят на эту дорогу, отдельный небольшой проезд ведет к дому Бориса и на берег бухты.
— Погоди, — остановил его Профессор, — может, позвонить Грине… ну, этому, третьему, у него-то все в порядке?
— Он с семьей сейчас на Канарах. Охраняет дом и присматривает за кобелем его постоянный сторож Степаныч. Он пожилой и наполовину глухой — вряд ли он что-нибудь заметил, — специально для Дюни пояснил Борис и добавил, сокрушенно покачав головой: — Эх, Генка, Генка, — лопух деревенский.
— Нужен общий план трех участков и подробная схема каждого строения. — Дюня протянул им блокноты и карандаши.
Вычерчивая план дома В. H., Николай пытался понять, почему захватили семью Бориса. Он считал, что Елену и Николаича взяли в заложники из-за поисков маннергеймовского клада. Или эти ублюдки решили заодно подзаработать?
